Я вызвала в памяти образ зомби, с которым мне пришлось столкнуться пару месяцев назад. Свежим его точно нельзя было назвать.

– Тебе что, паучихи мало?

– Да она никуда не денется. Я её заморозил. После работы займусь.

– Эх, Гришка, девушку тебе завести надо.

– И чего я у них не видел? – хмыкнул судмед, рассматривавший все разновидности нелюдей как биологические виды ну о-о-очень интересные для изучения.

– Запомни, Соколов, самый главный «орган» у зомби – его башка. Пока не снесешь – не помрёт. Или ты предлагаешь новый радикальный способ умерщвления? Вырывать печень и ждать, пока зомбяк иссохнет от голода?

– Вот вечно ты так. Весь кайф обломала. – Соколов накрыл внутренности брезентом и снял маску. – Кстати, как дела? Вампир не укусил?

– Кончай ехидничать. Я сама тебя сейчас покусаю. Что тебе стоило придержать тело Мироновой?

– А на каком основании? Я с ним закончил, образцы для анализов взяли. Да и Влад наседал.

– Вот с этого и надо начинать, – недовольно пробормотала я.

– Не ворчи. Ему из мэрии звонили. Такое чувство, что родственники хотят побыстрее прикопать убиенную. Да там действительно ничего интересного не было. Если не принимать во внимание «Печать плоти», то стандартная смерть от девятимиллиметрового. Причём стреляли практически в упор.

– А как же таинственное нечто, обнаруженное в крови?

– Разберёмся. Повторяю ещё раз: образцы для анализа мы взяли. Так что это всего лишь вопрос времени.

Соколов снял перчатки, понюхал руки, скривился, затем щедро плеснул на ладони антисептика. Результат повторного обнюхивания, видимо, оказался удовлетворительным. Григорий вытащил из шкафчика шоколадный батончик и, усевшись на край стула, разломил пополам.

– Будешь?

Я сглотнула, покосившись в сторону стола, на котором лежал прикрытый брезентом ливер зомби. Шоколад я любила, но не настолько. Соколов всё понял по моему выражению лица и повторно озвучивать предложение не стал.

– Постарайся побыстрее закончить с тестами. Это очень важно, – поторопила я.

– Как обычно. Поэтому я и вылез из постели в пять утра.

– Ты у нас самый лучший, самый чудесный судмедэксперт на свете.

– А то! Продолжай, – блаженно улыбнулся Соколов.

– И тебе полагается подарок. – Я потрясла у него перед носом тканевым мешочком.

– Что там?

Соколов попробовал выхватить трофей из рук, но я спрятала его за спиной. В мешке лежал кусочек линялой шкурки ламии. Этого добра в штольне, где меня завалило, было навалом. Распрощались мы с ламией по-хорошему, если лучшими подругами не стали, то определенного взаимопонимания достигли. Я так подозреваю, что решение о переезде в заповедник она приняла уже на исходе первого дня. Последующие двенадцать часов мне пришлось провести в пещере только потому, что хвостатая вредина соскучилась по человеческому обществу.

– Давай же. Не томи!

– Пообещай, что на радостях не позабудешь об анализе.

– Даю слово!

Я вручила судмедэксперту подарок. Соколов развязал тесёмки и вытряхнул содержимое на стол. Вид ржаво-алой с золотыми вкраплениями змеиной чешуи сначала ввел его в ступор, а затем судмедэксперт порывисто обнял меня, чмокнул в лоб и, заявив, что ему срочно нужно кое-что проверить, убежал в соседнюю комнату.

Пропуск на территорию академии удалось получить без проволочек. Узнав, что управление расследует обстоятельства гибели Натальи Мироновой, мой бывший наставник, а ныне друг, Михаил Орлов, пообещал всё уладить. Когда я подъехала, он уже ожидал меня у входа.

– Привет, отлично выглядишь, – с улыбкой заметил Орлов.

– Для человека, которого чуть не расплющило в пещере, я вообще красавица.

Хотела пошутить, но добилась совершенно противоположного эффекта. Михаил помрачнел и, вдруг схватив за руку, привлек к себе.

– Прости, я не знал, что так получится.

– Не ты один. Ламия тоже не ожидала, что нас настолько сильно завалит. – Я осторожно разомкнула объятия. Не то чтобы мне не понравилось, просто я приехала не за этим, да и место было не самое подходящее. – Я привезла ордер…

– Хорошо, давай сюда, – без особого энтузиазма кивнул он. Получив документ, Михаил сунул его в папку и направился к входу.

– Это разрешение на доступ в комнату Мироновой. Кроме того, я бы хотела переговорить с её соседками…

– Переговоришь, – сухо пообещал Орлов. Видимо, обиделся.

Михаил уже не первый месяц намекал, что хотел бы, чтобы наши отношения стали более близкими, но я предпочитала держаться на расстоянии. Странно, учитывая мое отношение к наставнику по изначальной магии во время учебы в академии. Да что там я, в зеленоглазого красавца-преподавателя была влюблена добрая половина адепток. У Михаила Юрьевича сформировался личный клуб почитательниц. Мы украдкой делились друг с другом фотографиями и пробовали создавать фантомы Орлова – даже как-то конкурс устроили на самый удачный. Ну а особо наглые совершали паломничество к липе, растущей у дома кумира. Я, как и многие, тихонько вздыхала, прилежно зубрила изначальную магию и надеялась, что со временем это пройдёт.

После выпуска из академии я на пару лет потеряла Михаила из виду. Работа в Серой страже полностью меня поглотила, однако после перехода в УПИР я столкнулась с нехваткой информации, и Орлов пришел мне на выручку. Да я вообще не представляла, что бы без него делала! Благодаря участию Михаила была разработана программа обучения следователей УПИРа, он помогал отбирать темы, составлял тесты и заказывал книги в библиотеке. Орлов доверял мне настолько, что посвятил в свою тайну, – он был эльфом, высшим существом из мира фейри. У меня в голове не укладывалось, что он забыл на Земле, да ещё и в академии, среди юных дарований.

– О чем задумалась? – еле слышно спросил Михаил, в то время как мы шли по дорожке к общежитию.

– Пытаюсь понять, что произошло в той спальне.

– До меня дошли слухи о «Печати плоти».

– Всё верно. Представляю, до чего обрадовался Совет.

– Не то слово. Всех адептов подвергнут проверке, преподавателям также не удастся отвертеться.

– Сурово.

– Тесс, магов из Башни также вызовут.

– Намекаешь, что и до меня доберутся? – обеспокоилась я.

Проходить ментальную проверку не хотелось, максимум – внешний осмотр. Я не боялась, что маг, заглянувший ко мне в голову, обнаружит что-либо запретное, однако, кто знает, что мне там оставят на память?

Я встревоженно взглянула на Михаила, тот улыбнулся и кивнул.

– Постараюсь всё уладить.

– Спасибо, Миша. – Я взяла Орлова за руку, он поколебался немного, а потом переплел наши пальцы.

Мы подошли к зданию, заменявшему мне родной дом в течение двенадцати лет. Учеба в академии осталась в прошлом. Я всматривалась в знакомый фасад и не чувствовала ни грусти, ни ностальгии, вероятно, причина крылась в слишком насыщенном настоящем. Каждый день, выходя на работу, я понятия не имела, с чем столкнусь сегодня: придется ли помогать отвечать на звонки горожан, регистрировать нелюдей, выезжать на место преступления или же выслеживать обезумевшего оборотня. И всё-таки я любила свою работу, она наполняла мою жизнь смыслом, помогала чувствовать себя нужной.

Комната Натальи в общежитии отличалась от городской квартиры: светлые стены, добротная мебель, жизнерадостные голубые занавески в белый горошек. И все-таки кое-что общее прослеживалось. Я осмотрела содержимое тумбочки и письменного стола, заглянула в шкаф и не нашла ни одного зачарованного предмета вроде заговоренных от потери ключей.

Ерунда какая-то! Энергетический фон помещения оставался абсолютно нейтральным, словно здесь давно не использовали магию. Если бы Орлов не подтвердил, что это комната Натальи, то я бы сочла, что меня надули, предъявив пустующее помещение.

– Ни черта не понимаю, – пробормотала я.

– Что-то не так? – спросил до сих пор молчавший Михаил.

– Как часто Миронова здесь появлялась?