Счастливая и довольная, я взяла причитающуюся мне программу семинара в которой был указан адрес и планнинг, положила ее в сумку и направилась к себе на квартиру.

На улице собирались тучи и накрапывал дождь, я была в приподнятом настроении, в голове лихорадочно роились мысли. Время уже перевалило за полночь. Я спустилась в метро.

Несмотря на позднее время, народу было много. Но по мере того, как мы отдалялись от самого центра, людей становилось все меньше. Задумавшись, я пропустила свою станцию.

Чертыхнувшись, я встала и направилась к выходу, вдруг навалилась усталость. У меня был длинный день. Идти на двенадцатисантиметровых каблуках было тяжело, теперь я чувствовала весь мой лишний вес, который грузом давил на ноги.

А ведь только представить себе, упаковка пластиковых бутылок с водой по полтора литра весит девять килограмм, а два пакета весят восемнадцать. Подумать только, получается, что я все время таскаю с собой эти самые две упаковки.

Я вообразила себя с пакетом воды в каждой руке. Получилось живописненько. Я ужаснулась и тут же себя возненавидела за то что так распустилась, набрала все эти лишние килограммы.

Я заметила их издалека, трое молодых мужчин в куртках с капюшонами. Они шли мне навстречу, больше на станции не было ни души. Сердце тревожно екнуло в груди, неясное предчувствие опасности зашевелилось внутри.

Я запаниковала. Стоять на месте или идти навстречу. До ближайшего поезда двенадцать минут, после полуночи они ходили редко. В любом случае встречи не избежать.

Кое как взяв себя в руки я двинулась навстречу незнакомцам к желанному выходу. Я уже почти прошла мимо, когда почувствовала, что кто-то схватил меня за руку.

-Привет красавица, с насмешкой сказал один.

-Tакая цаца здесь одна в это время.

Я дернулась, пытаясь вырваться, но теперь уже другой схватил меня за талию.

-Старовата, как на мой вкус, но сойдет за неимением лучшего, да и задница неплоха, продолжил он, имитируя неприличный жест.

Я молчала, лихорадочно соображая, что делать. Силы были неравны. Каждый в отдельности был сильнее меня, а втроем так и подавно.

-Послушайте, у меня есть немного денег, возьмите и дайте мне уйти═: сказала я открывая сумочку, висевшую у меня на плече.

Он скривился и ответил═:

-И деньги возьмем и тебя отымеем, ходит тут цаца, вся такая чистенькая в дорогих туфлях с сумкой за бешеные бабки. А нам приходиться перебиваться на мизерное пособие.

От него пахло спиртным и классовой ненавистью.

Я хотела ответить, "а работать не пробовали", да и пособие насколько я знала, было не таким уж мизерным. Но решила не усугублять ситуацию.

Поняв, что, договориться не удастся, резко дернула руку, попытавшись вырваться, но третий, до этого молчавший, резко ударил меня по лицу, боль была адской, что-то теплое потекло по лицу.

Кровь, догадалась я, он рассек мне губу. Второй схватил меня за волосы и нажав на плечи приказал, "на колени, сука".

От резкой боли я застонала, и тяжело упала на колени, на холодные камни.

Тот, который ударил меня по лицу, другие называли его Али, уже расстегивал ширинку. Остальные ржали и насмехались, рассказывая как именно они меня отымеют.

Вытащив огромный эрегирующий член он поднес его к моему лицу. Воняло мочой и немытым телом.

Я зажмурилась и сжала губы. Вторая пощечина заставила мою голову мотнуться в сторону. "Соси буржуазная сучка═", сказал он "═и делай это с душой, иначе мы тебя так изобъем, что будешь блевать кровью".

Ирония судьбы, меня бывшую комсомолку, называют буржуазной сучкой.

Я открыла рот, тот который держал меня за волосы толкнул голову вперед так, что я почувствовала член Али глубоко в горле. К горлу подступила тошнота.

Абсурдность ситуации меня поразила, я отстраненно подумала, что все это происходит не со мной. Как в страшном сне.

Вдруг, как бы со стороны, увидела себя на коленях на пустой станции станции, окруженной подонками, беспомощной и униженной. На мое платье капала кровь с рассеченной губы, из глаз лились слезы, в уголке рта стекала слюна.

Более жалкое и унизительное зрелище было трудно вообразить. Видимо им безумно нравилось происходящее, в воздухе разлилась густая ненависть и животное возбуждение моих мучителей.

Я физически чувствовала эти волны ненависти, многократно усиленные моим страхом и отчаянием, они вызывали в их душах еще больший азарт. Как у своры собак, которые заганяя беспомощную дичь, чувствуют ее страх и звереют еще больше.

На уровне подсознания я знала, нужно успокоится, не подпитывать их ненависть своим испугом, неимоверным усилием воли подавила страх. Вдали послышался звук подъезжающего поезда.

Я поняла, это мой единственный шанс. Все так же отсраненно, как бы оценивая обстановку со стороны, приняла решение.

Я стояла на коленях, один из мерзавцев все также держал меня за волосы, толкая вперед, буквально насаживая на член Али, мои руки были свободны, пока. Выгнувшись дугой, я максимально приблизила кисти рук к ногам и поддела указательными пальцами туфли.

Мучители ничего не заметили. У меня был только один шанс.

Поезд приближался, подонки вплотную приблизились ко мне, прижав бедром каждый с двух сторон, заслоняя меня от возможных прохожих.

На этой станции редко кто выходил в такое время. Мне повезло.

Шумная компания молодых людей высыпала на перон станции, весело смеясь и громко разговаривая.

Мерзавцы пережидали, справедливо полагая что молодые люди сейчас пройдут и они продолжат свою забаву. Медлить было нельзя.

Слаженным движением обеих рук я стянула туфли с ног и с силой, откуда только она взялась, вонзила каблуки в бедра, зажавшие меня с двух сторон. Тонкие каблуки вошли в мышцу как в масло.

Не ожидая ни секунды, я с силой сжала зубы и услышала громкий крик Али. Он ударил меня отталкивая, я повалилась назад освобождаясь из плена моих мучителей.

Молодые люди нас заметили и уже направлялись к нам. Мои обидчики матерились

и стонали от боли. Я, недолго думая, вскочила на ноги и побежала.

Я никогда еще так не бегала. Не замечая ног, взлетела по лестнице, босиком, держа в каждой руке по туфле, с окровавленными каблуками и с лицом, залитым кровью. Станция была пустынной, шедшая навстречу мне влюбленная парочка, испуганно отшатнулась. Мне было все равно.

Не знаю как я добралась до квартиры, которую снимала, сбив в кровь подушечки ног и поранив большой палец правой ноги. Когда открывала дверь, руки так дрожали, что я не могла попасть в замок. Захлопнув дверь и закрыв на все замки я обессиленно опустилась на пол и зарыдала.

Я плакала подвывая, как загнанный зверь, выпуская из себя всю ненависть, обиду, злость, унижение. Не знаю сколько прошло времени, сколько я так сидела и плакала, но когда я думала что начала успокаиваться, воспоминания о насилии снова накатили с новой силой.

К горлу подступила тошнота, я ринулась в туалет и едва успела добежать до унитаза. Меня с силой вырвало. Некоторое время я сидела в обнимку с унитазом, не имея сил подняться. Ноги подкашивались, все тело дрожало.