О, да, черт возьми.

Когда Пэйтон вытащил бутылку водки и спрятал ее в пальто, Пэрадайз собралась было

напомнить ему, что они не должны ничего трогать, но да ладно. Будто она станет бить его по

яйцам за то, парень не соблюдает правила в такую ночь?

– Пэйтон? Что еще я могу сделать?

Пэйтон снова взглянул на нее.

– Ничего. И спасибо, что идешь со мной.

Мрачно кивнув, Пэрадайз сделала последний снимок пустой раковины и чистых

столешниц.

– Все. А где Крэйг?

– Он все еще в спальне.

– Пэйтон… мне очень жаль.

Встретившись в середине комнаты, они крепко обнялись. Пэрадайз хотела сказать ему,

что все будет хорошо, но это стало бы ложью.

– Я люблю тебя, – сказал Пэйтон.

– Я тоже тебя люблю.

Отступив в сторону, Пэрадайз подошла к входной двери, усилием мысли заперла все

замки и прошла вслед за ним обратно в спальню.

Крэйг стоял все на том же месте, и, подойдя к нему, она положила свою руку на его.

– Ты в порядке?

– Ага. – Он повернулся к Пэйтону, разрывая контакт. – Эй, дружище, если что-то

понадобится… обращайся.

Пэйтон подошел к мужчине, и те крепко обнялись, а затем они втроем вышли на

террасу навстречу сильному ветру, дующему с реки.

Пэйтон исчез первым. А затем Крэйг повернулся к ней.

– Длинная ночь, мне стоит вернуться. Пэйтон со своего телефона позвонил в учебный

центр, и я должен поторопиться, чтобы успеть на автобус.

– О… хорошо.

Да ладно, а чего она ожидала? Случилась трагедия. Сейчас не время для долгих

романтичных прощаний… Господи Боже мой.

– Ну… ладно, увидимся завтра ночью? Но ты же позвонишь мне утром? Я сначала

переоденусь, а потом помогу Пэйтону рассказать все ее семье.

– Повезло тебе с отцом.

– Да, он всегда готов помочь.

– Держу пари.

– Просто это так… ужасно. – Моргнув, Пэрадайз увидела внутри кровать. – Не

описать, как это мерзко. Кто же совершил такое?

– Бутч его поймает.

– Надеюсь. Очень надеюсь.

– Я пойду.

– О… хорошо. – Так, она повторяется. – Ты в порядке?

– Да. Обо мне не беспокойся. Тебе тоже пора.

По неясной причине Пэрадайз захотелось сказать Крэйгу, что скучает по нему, но это

же нелепо. Он стоял в двух футах от нее. Они созвонятся через пару часов. Она увидит его

завтра ночью.

– Хорошего дня, – проговорила Пэрадайз.

Когда Крэйг кивнул, она закрыла глаза… успокоилась… и испарилась.

Не таким неловким молчанием Пэрадайз намеревалась окончить эту ночь, по многим

причинам. Совсем не так.

***

Крэйг не стал долго ждать. Как только Пэрадайз исчезла, он дематериализовался вслед

за ней, путешествуя по ветру, используя в качестве ориентира свою кровь в ее венах.

Когда она прекратила движение сквозь ночной воздух, Крэйг принял форму в сотне

ярдов от нее, на краю лужайки, которая…

Дом, стоявший перед ним на вершине холма, оказался размерами со студенческую

общагу, одним из тех массивных, величественных строений, которые показывают по

телевизору в качестве примера модного университетского кампуса или, Господи… скорее с

этими остроконечными крышами, дорогущими окнами и аккуратно подстриженной

лужайкой дом напоминал королевскую резиденцию.

И, кстати, он больше чем в два раза превышал особняк, в котором погибли его отец и

отец Акса.

И, пока Пэрадайз шла к парадной двери, в ней не было ни капли смущения, она точно

не состояла в штате и не работала служанкой. А мгновение спустя, не воспользовавшись ни

звонком, ни чем-либо еще, Пэрадайз вошла внутрь. Фактически, переместившись левее,

сквозь освинцованное окно, Крэйг увидел, как одетый в униформу дворецкий, приняв у

Пэрадайз пальто, уважительно поклонился ей.

Ее отец – Первый Советник Короля.

Сократив расстояние широкими шагами, стоя снаружи на холоде, Крэйг наблюдал, как

Пэрадайз подошла к величественной лестнице и исчезла на не менее роскошном втором

этаже. Или на третьем. Или на двенадцатом.

И даже после того, как она пропала из поля зрения, Крэйг оставался на месте,

разглядывая сквозь старомодные оконные проемы картины маслом, великолепные ковры,

шелка на стенах – должно быть это шелк, так?

И что же он знал, черт побери?

Отвернувшись, Крэйг оглядел холмистую лужайку, кусты, клумбы, несомненно, для

цветов, растущих здесь в теплое время года. Интересно, как же выглядел задний двор?

Возможно с бассейном. Огороженный участок для гребаных экзотических животных.

Чертов заповедник для птиц.

Она лгала.

И не по мелочи.

Это… это имело огромное значение, черт возьми: он только что лишил девственности

ту, что оказалась наследницей одной из Семей Основателей.

Согласно Древнему Праву, как человек незнатного происхождения?

За это его могли приговорить к смерти.

Поднявшийся в нем гнев был в меньшей степени направлен на Пэрадайз и ее секреты,

скорее на самого себя, поскольку он последовательно, раз за разом плевал на свои интересы.

Все те ментальные стены, что он воздвиг? Его намерения? До того, как трахнул Пэрадайз в

уборной человеческого клуба… Господи Иисусе… Он послал к чертям все и каждое из них.

А вдобавок ко всему, Крэйг забыл о важности тренировок. Позволил отвлечь себя от цели.

Терял впустую дни, предназначенные для сна и отдыха, занятия, на которых ему нужно было

думать, тренировки, на которых следовало работать над собой, ни на что не отвлекаясь.

И все из-за женщины, которая нисколько о нем не заботилась, которая оказалась

настолько эгоистичной и тщеславной, что не нашла времени поделиться такой важной и

существенной информацией о себе.

Информацией, которая, как она должна была знать, изменит для Крэйга решительно

все.

Идеальная манипуляция, которая развернула его на сто восемьдесят градусов от его

первоначальных интересов и целей: учитывая ее ложь и свое вышедшее из-под контроля

либидо, у него не было ни единого шанса.

Как же глупо, он оказался наивнее ребенка.

А глупцы получают то, что заслуживают.

Не так ли?

Глава 43

Марисса сидела на краю супружеской постели и расчесывала волосы. Она

переоделась во второй раз после того, как стянула с себя наряд из латекса, и сейчас

завернулась в один из черных кашемировых халатов Бутча. Время от времени она прижимала

отвороты халата к носу, вдыхая запах Бутча, сохранившейся на ткани.

Марисса нуждалась в напоминании его присутствия. Отчаянно.

Дражайшая Дева-Летописеца, у нее в голове теснилось слишком много мыслей,

изображений, звуков и запахов. И под натиском ментальной бомбардировки Марисса не

переставала удивляться, как Бутч справлялся с этим так долго? Каким образом он обследовал

места преступлений, посещал семьи жертв, снова и снова сообщая подобные известия? Как у

него получалось смотреть в глаза отцов и мамэн и выражать соболезнования, пытаясь при

этом вытянуть из них информацию?

Когда они в последний раз видели своего ребенка? О чем разговаривали? Были ли

разногласия с кем-нибудь, ссоры?

Мариссе пришлось аккуратно задавать вопросы, держа при этом за руку мать и кивая

отцу. В записи не было необходимости, ничего из сказанного она уже не забудет.

И сейчас, по возвращении домой, она ждала, когда Бутч вернется в целости и

сохранности, чтобы передать всю информацию ему.

В гостиной с треском распахнулась наружная дверь Ямы, и порыв холодного воздуха

пролетел по коридору, принося с собой зловоние лессеров.

– Бутч? – Марисса вскочила на ноги и выбежала из комнаты. – Бутч…?

Стоны и проклятия стали для нее ответом, а завернув за угол, она остановилась.

Неся ее супруга, перекинув через плечо, как пожарный, Ви добрался до кожаного