- Он для того и написан, это, по-моему, очевидно, - снова пожала плечами. - Смотрите: решительный, умный, сильный, умеет добиваться цели. Цели, правда, у него тухленькие: чужую женщину отбить, чужих денег хапнуть, шкуру свою спасти, пока соседей резать будут. Но, понимаете, глупые девчонки на таких героев ведутся. Романтическая няшечка, обществом обиженная, женщиной отвергнутая, со страшной тайной в прошлом, интересной бледностью на лице и горьким цинизмом в голосе. Обнять и плакать, короче. Да еще любовная история красиво описана, хотя мне еще много читать, судить рано… Но это типаж, понимаете?
- Не понимаю.
- Ну как объяснить-то, господи… Вот если вы захотите поставить на поток романчики, над которыми будут рыдать юные девы, то именно такого героя надо в них штамповать. Беспроигрышный вариант. Озолотитесь.
- Беспроигрышный, значит… А вам почему не нравится?
Джегейль ответила резко и даже зло, как будто не было только что в ее голосе веселого ехидства:
- А я не юная дева. И вообще не дура. Я в жизни над таким уже порыдала, хватит. Пусть он трижды романтическая няшечка, но он подлец и вообще мерзость.
«Подлец и мерзость». Забавно, теми же словами отозвался о Реярде Крие принц Ларк. Его величество выразился более корректно и куда более цинично: «Такие люди могут принести много пользы государству до того дня, пока их не вздернут». Зато Клалия в восторге, хотя уж ее-то юной наивной девой никак не назовешь.
- Я с большим удовольствием вернусь к этому разговору, когда ты дочитаешь, - не хотелось выдавать, чем закончатся похождения романтического мерзавца. Все же книга, при всей ее скандальности, по-настоящему интересная.
- Я запомню, - радостно пообещала Джегейль. - Или, как говорится в одной нашей шуточке, «я вас записываю»! Серьезно, читала и как раз думала, что такую книгу просто необходимо с кем-то обсудить. Категорически! Интересно, Ларк читал?
- Читал. Сказал, как и ты: «подлец и мерзость».
- Это хорошо. То есть, я знала, что принц у вас нормальный в плане моральных ориентиров, но лишний раз убедиться все равно приятно.
- Нормальный, - граф кивнул, - хотя тоже тот еще юбочник. Но из Ларка, при всем его шалопайстве, выйдет, я думаю, хороший правитель. В последнее время он стал серьезнее.
- Взрослеет парень, - хмыкнула Джегейль.
- Так оно и есть, - серьезно ответил граф. - Ты ведь у себя дома о монархии знала лишь теоретически, у вас другое правление? Так вот, поверь, очень важно видеть, что власть перейдет в надежные руки. Это дает уверенность.
Девушка опустила книгу на колени, посмотрела долгим, понимающим взглядом. Сказала негромко:
- К тому же вы работаете непосредственно на корону. Если какому-нибудь купцу или банкиру, по большому счету, нет дела до моральных качеств короля, лишь бы налоги были разумные, то вам должно быть важно уважать его лично, а не только как символ. Знать, что вы работаете на достойного человека. Я права?
- Полностью. Рад, что ты это понимаешь.
На самом деле - граф осознал это внезапно, только что, и это в какой-то мере его смутило - он рад был еще и тому, что Джегейль, судя по всему, разделяла это его чувство. Есть люди, для которых патриотизм предполагает слепое подчинение власти, но граф фор Циррент был не из таких. Многие, наверное, осудили бы его за верность личности, а не только королевским регалиям. Что ж, этим многим без разницы, сядет на трон Ларк или маленький Киренн, лишь бы видимость законности осталась соблюдена. И, Джегейль права, лишь бы налоги были разумны…
- А всего-то заговорили о книжке, - пробормотала Джегейль. - Вот это ваше состояние, дорогой граф, у нас называется «гореть на работе». Хотя и я виновата, что спросила насчет Ларка. Вам бы, наоборот, отвлечься.
- Все хорошо, - тихо сказал граф. - Весьма приятно, знаешь ли, обнаружить столько совпадений во взглядах с девушкой, которая тебе… не чужая.
Он надеялся, что Джегейль не заметила заминку или хотя бы не поняла, отчего он вдруг запнулся посреди фразы. Наверное, и впрямь усталость. Нужно лучше себя контролировать.
Между ошибками в любви и на войне есть одно весьма неприятное сходство: те и другие имеют обыкновение выявляться в самый неподходящий момент. Это Ларк знал; а вот с гибельными для дела последствиями любовной интрижки столкнулся впервые. И толку теперь признавать, как прав был дед… Нет, на будущее, конечно, Ларк урок извлечет, но сейчас, как выяснилось, никакими объяснениями, извинениями и даже компенсациями урона не поправишь.
Прав был дед.
Банк «Гьяппа и Гьяппа» выводил капиталы, и этой неприятности не воспрепятствовало бы сколь угодно доброе расположение вице-директора: тот, в конце концов, подчиняется директорату, а директорат - в Одаре. Однако, если бы не давняя интрижка Ларка с горячей красоткой Розалин дель Гьяппа, сейчас ее муженек-рогоносец вряд ли отказал бы королевскому дому Андара в долгосрочном займе под самые выгодные для банка проценты.
Принц ехал по улице Золотого Дуба, удерживая на лице вежливо-безразличное выражение и внутренне кипя от злости. И поди пойми, на кого та злость - на господина дель Гьяппа-младшего, его блудливую женушку или на самого себя?
Дел на сегодня больше не было. То есть, конечно, стоило бы наведаться в совет негоциантов или, наконец, пообщаться по душам, а не сугубо официально, с новым верховным магистром, но не в таком же расположении духа! Сейчас Ларк даже к деду побаивался идти - не слишком-то приятно чувствовать себя бестолковым щенком.
А вот навестить друга - самое то, что нужно и для души, и для совести. Бедняге Реннару точно сейчас не лучше, чем Ларку: жизнь кипит, а он практически заперт в отцовском особняке, всех прогулок - по двору и с сугубой осторожностью, чтобы не разбередить едва зажившую рану и не свалиться вновь с лихорадкой.
Под копытами чавкал раскисший снег, с неба срывалась мелкая морось пополам с ледяной крупой, и Ларк невольно думал о фор Виттенце и ди Ланцэ. В горах непогода втройне опасна. Спасибо еще, что таинственный не то слуга, не то побратим адмирала фор Гронтеша все-таки успел сделать им амулеты - почти незаряженные, правда, но обещал, что зарядятся сами в пути. Магам Огненных островов не так уж и нужны, оказывается, природные источники…
Реннар ощутимо тосковал. Велел подать вина и закусок, пожаловался:
- Все делом заняты, один я дурью маюсь. Чертов лекаришка даже визиты наносить запретил. Мне, видите ли, противопоказано по такой мерзкой погоде трястись в седле! Можно подумать, великое испытание, проехать пару-тройку городских улиц!
- А в карете?
- Что я, барышня нежная, в каретах кататься?! К дьяволу, - Рени наполнил бокалы и залпом выпил свой. - Одно радует, отец счастлив - наконец-то снова выйдет в море. Дома, считай, не появляется.
- Знаю, - кивнул Ларк. - Дед вовремя его вернул. Есть подозрение, даже уверенность, что в этот раз исход кампании будет решаться на море. А второго такого, как твой отец, нет, сам знаешь.
Реннар широко улыбнулся и тут же нахмурился:
- Руку придется разрабатывать. Вчера пробовал размяться со шпагой - в глазах темнеет, едва в обморок не рухнул. По-хорошему, давно должно было все зажить, но чертов ублюдок стрелял, похоже, какими-то особо мерзкими пулями. И не проверишь теперь. Доктор сказал, никакой магии, должно восстанавливаться само. Естественным, дьявол его побери, путем. Ларк, я тебя умоляю, найди мне дело! Хоть какое. Я тут протухну и вонять начну, даром, что не сдох.
И тут Ларка осенило. Не далее как вчера граф фор Циррент сетовал, что Джегейль пора вводить случайно полученное знание одарского в активную память, но совершенно некого попросить с нею говорить. Все, кто знает язык и кому можно доверять, заняты куда более важными делами. А тут, пожалуйста, верный друг страдает от безделья и до сих пор не знаком с такой интересной девушкой!
- Но, Рени, ты же сам только что сказал, что садиться в седло тебе пока запретили, а кареты…
