Судя по эмоциям герцогини, в этот момент ей больше хотелось запеть от радости, но я не стала ей об этом говорить. Весь этот фарс начал мне надоедать, и я уже хотела вернуть на свое сознание ментальный щит и продолжить путь, как внезапно меня окатило волной чужой ненависти – искренней, горячей. Не ожидая ничего подобного, я едва не споткнулась, а потом перевела взгляд на спутницу герцогини, на которую до этого момента не обращала внимания. Она была высокой – одного роста со мной – и молодой, намного моложе Евгении. Густые темные вьющиеся волосы обрамляли бледное привлекательное лицо, и именно оттого, что оно не было настолько идеальным, как лицо герцогини, эта женщина показалась мне гораздо более красивой, чем Евгения. Заметив, что я на нее смотрю, вампирша постаралась придать лицу приветливое выражение, но у нее ничего не вышло, и острая неприязнь в ее глазах так и не пропала. Впрочем, по сравнению с ненавистью, исходившей от нее в данный момент, леди Мальдано неплохо держалась.
Так, и откуда она вообще взялась? Ее ненависть – это не привычная нелюбовь вампиров к Этари вообще и наглой выскочке, в одночасье ставшей королевой, в частности. Тогда что? Арлион лично убил всю ее семью во время Кровавой войны? Или ее чувства направлены только на меня?
Да и леди Амелл почему-то запнулась, представляя ее. Почему?
Вампирши ушли своей дорогой, а мы с гофмейстериной направились дальше, причем она больше не пыталась заговорить. Я уже подумывала о том, чтобы расспросить ее об этой леди Мальдано, но, когда мы вышли в просторный холл и подошли к лестнице, из противоположного коридора возник мажордом в золоченой ливрее. Вот как этому низшему вампиру удается всегда держаться так, будто он принц крови, а окружающие – просто пыль под ногами?
– Ваше величество, леди фон Некер и граф Кэллахил просят вашей аудиенции, – объявил он так торжественно, словно со мной захотел встретиться верховный жрец богини Хель. – Вам будет угодно их принять?
Граф Кэллахил – это новый титул Кейна, который Адриан пожаловал ему полторы недели назад. Титул чисто номинальный, он лишь придавал имени новообращенного низшего вампира определенную значительность, благодаря которой он теперь мог спокойно жениться на дочери герцога. Интересно, когда произойдет это знаменательное событие? Кейн сделал Оттилии предложение на следующий же день после того, как стал графом, и та немедленно его приняла, но дату свадьбы пока не назначили. Насколько я понимала, родственники вампирши пребывали в некоторой растерянности от прыти дочери, которая долгое время оставалась совершенно равнодушной к вниманию поклонников и, возможно, именно поэтому мои друзья с венчанием решили не спешить. Может, сейчас они приехали как раз для того, чтобы сообщить дату?..
– Мы уезжаем из Вереантера, – сообщил Кейн, когда приветствия и объятия подошли к концу и мы все расселись у меня в будуаре. По сравнению с тем временем, когда маг был человеком, сейчас мне отчетливо бросалась в глаза его бледность, сменившая ровный летний загар, а когда Кейн улыбался, у него во рту можно было разглядеть удлинившиеся клыки, но больше никаких кардинальных перемен я в нем не заметила. Оттилия помогала ему освоиться в новой ипостаси, а, взглянув на подругу, я подумала, что еще ни разу не видела ее такой счастливой и довольной жизнью, как в последние две недели.
– Даже так? – удивилась я, не ожидая такого поворота, и перевела взгляд с одного на другую. – И куда вы поедете?
Продолжить обучение в академии Кейн уже не смог бы, поскольку темным магам путь на факультет целителей был заказан. Не в Госфорд же они собрались отправиться вдвоем?
– Мы поедем в Шалевию, – негромко сказала Оттилия. – Отправимся завтра с утра.
В тот момент у нее было очень серьезное лицо, из-за чего подруга внезапно стала казаться старше. Я сразу все поняла и взглянула на Кейна.
– Ты хочешь вернуться в свое имение?
– Сейчас самый подходящий момент для этого, – со вздохом отозвался он. – Однажды мне все равно пришлось бы вернуться. Да и надо бы сообщить моим родственникам, что я женюсь, и представить им невесту.
– А как же Госфорд? – с любопытством спросила я Оттилию.
– Ну… Не всю же жизнь мне размахивать мечом. Есть и более важные вещи. – Вампирша независимо тряхнула короткими волосами, и я едва не упала со стула. От Оттилии ли я только что услышала, что она готова сложить оружие и заняться чем-то другим? Да Катерина умерла бы от радости, если бы услышала сейчас свою дочь!
– Да и ты скоро отправишься в академию, так что будем поддерживать связь и дальше через зеркала-артефакты. Соскучиться не успеем, – пообещал Кейн, и я улыбнулась, чувствуя на душе легкую щемящую грусть. Все-таки последние два года мы почти все время были вместе, и все опасности и приключения встречали всемером, а теперь наши дороги расходятся…
Попрощавшись с друзьями, я вернулась в свои покои, где Сюзанна принялась вытаскивать заколки у меня из волос. Проворные руки легко порхали вокруг моей головы, а сама камеристка что-то напевала себе под нос. Бездумно глядя то на свое отражение в зеркале туалетного столика, то на Сюзанну, я вдруг подумала, что вот она бы смогла ответить на интересующий меня вопрос.
– Сюзанна, а ты знаешь леди Элис Мальдано?
Девушка в первый момент ничего не ответила, но от неожиданности так сильно дернула меня за прядь волос, что я поморщилась. Лицо у нее стало подчеркнуто-деловое, и подобная реакция была вполне убедительным ответом. Что же это за леди Мальдано такая, раз даже горничная не хочет отвечать прямо?
– Да, мадам, знаю, – наконец неохотно ответила она, откладывая в сторону последнюю заколку и беря в руки щетку для волос.
– И кто она? – Камеристка избегала смотреть мне в глаза и начала с повышенной старательностью расчесывать мне волосы, и я сказала настойчивее, с приказными нотками: – Сюзанна!
– Она была женой одного лорда, но вот уже несколько лет вдова и живет при дворе. Муж оставил ей достаточно средств. И… – вампирша помялась и на одном дыхании выпалила: – В общем, с его величеством они были очень близки.
Вот как! Подобное предположение почему-то не пришло мне в голову, хотя у Адриана уж наверняка в свое время были фаворитки. Назвала же его Оттилия однажды сердцеедом… Значит, у меня под носом неожиданно оказалась оскорбленная бывшая любовница, недовольная, что ее бросили? Неужели она рассчитывала, что будет как-то иначе?
– Еще совсем недавно при дворе ходили слухи, что леди Мальдано станет королевой, – совсем тихо добавила Сюзанна. – Она пользовалась множеством привилегий, которых не было ни у кого до нее… По крайней мере, я так слышала.
Позабыв о том, что камеристка занималась моими волосами, я вскочила на ноги – Сюзанна испуганно отпрянула, в последний момент отпустив мои волосы, – и в задумчивости прошлась по комнате. Сюзанна поспешно отступила к стене, чтобы не мешаться под ногами, и ее лицо скрыла тень, но я едва обратила на нее внимание. Вот только ревнивой разъяренной фурии, которая внезапно потеряла все свое влияние при дворе, мне не хватало для полного счастья. Недоброжелателей у меня и так достаточно, но с этой – мне вспомнилась та незамутненная ненависть, которую я почувствовала в эмоциях женщины, – станется и подсыпать мне яду в тарелку, и ударить кинжалом в спину. Как бы мне потактичнее отослать ее прочь из дворца? И не просто оставить в Бэллиморе, а отправить на какую-нибудь окраину страны, откуда она уж точно не вернется? А что? В конце концов, ну зачем ей оставаться при дворе, если окружающие смотрят на нее теперь не как на возможную королеву, а бывшую фаворитку, которой уже не на что рассчитывать? Пусть отправляется в Ферману, и, если мне повезет, там она попадется этим так называемым «восстановителям справедливости», и я о ней больше ничего не услышу… Да и Адриан, кстати, тоже.
Тут я сообразила, что размышляю, как любая ревнивая жена, которой не терпится избавиться от соперницы, и очень на себя рассердилась. Ну какая она мне соперница?
