А девушек потом !

Несколько секунд стояла тишина – переваривали… Затем вскочил Воробьев:

– Товарищ командир – как вы можете такое петь ! Я сделал виноватое лицо – Вы правы товарищ Воробьев – виноват, ошибка вышла, исправим ! Наверно правильно будет так: первым делом мы испортим девушек, а самолеты потом ? Все стали смеяться, девушки хихикать.

- Да я совсем не то хотел сказать - выкрикнул побагровевший летчик. Я повернулся, прислонил гитару, подошел к Воробьеву. Все затихли, замерли – что будет ? Протянул руку, с чувством пожал руку летчика, вернулся к своей скамейке, повернулся к сидящим и глядящим на меня с немым вопросом.

– ВОТ ! Ткнул я пальцем в Воробьева - НАСТОЯЩИЙ ЛЕТЧИК ! МУЖЧИНА ! Уважаю ! Такой не будет портить сначала самолеты, а потом девушек… Не будет портить сначала девушек, а потом самолеты… ОН пригласит девушку в самолет и так постарается, что испортит и девушку и самолет СРАЗУ ! Несколько секунд никакой реакции, а потом… Грохнуло, словно из орудия главного калибра ! Воробьев, красный как рак, пытался вскочить, что-то крича, хохочущие товарищи удерживали его силой на месте… Отсмеялись… Я снова подошел к летчику.

– У нас так мало поводов для смеха. Пусть люди посмеются, получат хорошее настроение – им завтра с утра в бой ! Не обижайся – ладно ? Мир ? – я снова протянул руку. Тот с опаской пожал. – А когда же мы товарищ командир ? – негромко спросил он. – Когда сдадите мне зачет по реальному воздушному бою…

Спел еще пару песен, по просьбе девушек "Ой рябина кудрявая" и конечно же "А метель метет белая"… Только начал я первый куплет с Голубевой, второй спел Олесе, а третий – Юле Стрельченко. Когда закончил, услышал полный упрека голос Окуневой:

– Вы товарищ командир, как товарищ майор становитесь: в прошлый раз меня обещали увести, а сегодня Юльку. И так – же как и он – только пообещаете… Все расхохотались, а Сергей покраснел и повернулся к ехидно улыбающейся Марии – Это я-то только обещаю ?! – Да у вас после того случая с метаниями по базе в трусах и с гранатами от страха наверное только и остались одни обещания – новый взрыв хохота заставил Сергея вскочить:

– Да я… да ты… да я тебя… Олеся так дернула вниз возмущенного Сергея, что тот рухнул на скамейку. – Окунева… - негромко произнес я. Мария встала, царственно поплыла, встала напротив Сергея и сделав книксен невинным тоном произнесла – Извините товарищ майор. Не думала, что у вас уже все в порядке… И гордо прошествовала на свое место… На этом и закончилось мое выступление… - Всем отдыхать. Голубева, Морозова, Одинцов за мной…

А в штабе 13ой армии настроение было нерадостным - отдыхом и не пахло… Трое суток подряд докладывали в штаб Центрального фронта о том, что противник накапливает огромные силы для нового прорыва на участке районов Мстиславль, Хиславичи, Кричев и концентрации сил в районе села Лобковичи: и авиа разведка и пленные доставленные войсковой разведкой подтверждали – идет сосредоточение сил для удара с целью прорыва фронта. И вот утром получили… Приказ командующего Центральным фронтом Ф.И. Кузнецова – нанести всеми силами контратакующие удары по местам скопления противника, с целью предотвращения прорыва ! Первыми словами, которые произнес командующий 13ой армией генерал – майор Голубев были:

- Они что там – совсем идиоты ? Как можно имеющимися у него силами нанести удар по превосходящим силам противника ? Проще уж сказать – проходите гости не званные, куда вам надо ! Бросить в бой все, что есть, угробить минимум половину – а с кем же тогда держать оборону, когда вся эта лавина, выстроенная в несколько эшелонов попрет в наступление ? Отругались, отматерились…

- А что делать ? – задал извечный русский вопрос начштаба. – Отказаться ? Так Кузнецов тут же примчится и боюсь мордобитием тут не обойдется… Надо думать… Думали до обеда, затем стали рассылать предварительные приказы о подготовке к наступлению. Получили такие же возражения, так же надавили – приказ с верху - надо исполнять. Думайте как… Ни танков, ни артиллерии, ни поддержки с воздуха не будет – не дали. Обходиться своими силами… И вот сейчас думали – гадали – где же ударить, чтобы если не предотвратить, то хотя бы оттянуть начало прорыва. А там, глядишь и изменится что-нибудь в лучшую сторону. Или не изменится…

К штабу армии подкатил странного и опасного вида броневичок. Знаки «Гвардия» и красные звезды говорили сами за себя. Да и откуда здесь взяться чужим – на вьезде не пропустят. Из броневичка, с переднего сиденья вылез командир в генеральской шинели, из-за открывшейся задней дверцы – молодая красивая девушка, за ней вторая, но очень опасная по виду, здоровяк в странной форме и четверо автоматчиков. В открытом люке крыши виднелся за пулеметом со щитком еще один боец. Автоматчики встали вокруг машины, а генерал направился к крыльцу в штаб. Часовой вытянулся и отдал честь.

- Святая простота – проходи, кто хочет – буркнула, зайдя внутрь опасная девушка. – И не говори… – хохотнул здоровяк в майорских погонах. Генерал открыл дверь и четверка зашла в тесную приемную командующего…

Дверь в штабную комнату командующего открылась, на пороге возник растерянный адъютант – Товарищ командарм ! Там просит принять ее старшая медсестра… очень красивая – добавил он, покраснев. – Ты чего лейтенант – с ума сошел – вскинулся командарм – какая к хренам собачим медсестра ?

– Ну если товарищ командарм не желает меня принять, то я пожалуй поеду к себе в расположение – раздался звонкий девичий голос. На пороге стояла красивая девушка, в защитной форме военного покроя, а адьютанта, отодвинув в сторону, придерживала другая, в армейском камуфляже, ладно облегавшим ее фигуру. Девушка в форме улыбалась командарму, а вторая цепким взглядом осматривала комнату и находящихся в ней командиров…

- Наташа… - неверяще протянул командарм. – Наташенька – рванулся он к девушке, но словно устыдившись, перешел на шаг. Девушка вскинула руку к пилотке – Старшая медсестра военного госпиталя Спецназа СССР Голубева Наталья ! – Какая же ты стала красивая – восхитился он и повернулся к командирам с восторгом рассматривающим девушек.

– Моя дочь – Наталья. Вторая девушка – явно моложе Наташи шагнула вперед. Рука к виску – Старший лейтенант Спецназа СССР. Сопровождающая. Мужчины подтянулись, с особым интересом разглядывая представившуюся. – У вас и документы имеются – шутливо поинтересовался один из штабных. Девушка уперла взгляд в шутника так, что он вздрогнул:

– Хочешь убедиться полковник ? – холодным, равнодушно – отстраненным голосом поинтересовалась она. Шутник побледнел и замотал головой. – Я буду там - бросила она Голубевой и шагнув назад закрыла дверь. На минуту возникла неловкая пауза. – Наташа – Она кто ?

- Страшный человек - командир особого подразделения Спецназа. Страшнее ее только наш командир ! Но это для врагов… - Наташа – командарм замялся – ты посиди немного там – он кивнул головой на приемную – мы скоро закончим… - Это вряд ли Константин Дмитриевич – нет у вас выхода из сложившегося положения. Мой командир и приехал, чтобы вам помочь. А меня привез повидаться с тобой папа. Чтобы ты успокоил маму – со мной все в порядке ! Голубев напрягся, как и остальные – если уж медсестра знает об их нелегком положении…

- И что это за внезапный помощник выискался ? Хотя о спецназе СССР уже ходили кое какие слухи. Но именно – слухи… - Товарищ командарм – вы ничего не потеряете, выслушав моего командира, а вот приобрести можете многое… Папа – сделай, как я прошу ! Голубев оглядел присутствующих: возражений не увидел, но и радости тоже. Вздохнул – Веди своего командира…

Наталья вышла, не закрывая двери. На пороге появился военный в форме с петлицами генерал – лейтенанта. Правда эмблема была незнакомая. Оглядел находящихся в комнате, остановил взгляд на Голубеве.

– А что – похожи… Улыбнулся – Хорошую дочь вы воспитали Константин Дмитриевич… Ладно, об этом потом – улыбка сошла с его лица. – Что там прислал вам этот идиот ? Огляделся, увидел на соседнем столе приказ, который бросил туда с горяча командарм, да и забыл убрать в расстройстве и начштаба не вспомнил в суете – не до этого… Прочитал, хмыкнул – Ну точно, идиот. Хотя… Умно ! Жопу свою прикрыл, а расплачиваться за прорыв придется вам, командарм. Второй раз трибунал не будет таким мягкосердечным. Голубев побледнел. Он помнил, что ему сказал председатель: