Когда Маргарет присела на старый серый диван, я попросил у неё её руку. Она удивилась, но всё же протянула мне свою ладонь, и я двумя руками крепко обхватил её. Я закрыл глаза и постарался сконцентрироваться на своих ощущениях, пытаясь вызвать видение, но этому очень мешал Джон, ходивший по полу комнаты туда-сюда. Но, наконец, перед моим внутренним взором начала появляться картинка, перерастающая в сюжет. К сожалению, я не могу видеть прошлое, зато порой мне под силу заглянуть в будущее, в котором я временами вижу то, чего предпочёл бы не знать.
Я сижу за маленьким круглым столом в какой-то тёмной комнате, положив локти на стол и скрестив пальцы в замок. На столе, накрытом старинной белой скатертью, стоит одна единственная свеча в железном подсвечнике с завитками из металла, и маленькая чаша с тёмной водой. Из дальнего неосвещенного угла комнаты ко мне подходит старик и садится напротив меня.
- Что ты хочешь узнать? - Его голос звучит величественно, важно и очень мудро.
Я протянул ему фотографию Биатричи, и он, приняв её, поднёс к свече и начинал разглядывать.
- Почему я бросил любимую девушку ради неё? Как ей удалось так быстро заарканить меня?
Седой старик поднёс фото Бии к верху пламени свечи, и огонь перекинулся на изображение девушки. Я с подозрением и даже некоторым опасением смотрел на старого мужчину, которой почти до конца сгоревшее фото, бросил в чашу с водой. Вдруг в его руках оказался маленький флакон то ли с синей, то ли с зелёной жидкостью (в темноте я не мог точно разглядеть), и он, открыв его, сохраняя серьёзное непроницаемое выражение лица, капнул одну единственную каплю в чашу с остатками фотографии. Вода вспыхнула, и над чашей поднялось облако яркого света, заставившее меня прикрыть глаза.
А когда я открыл их, то вновь увидел перед собой обеспокоенную Маргарет.
Мда, хотел в своём видении найти подтверждение слов нежданных гостей, а получил лишь странный сюжет о каком-то знахаре и колдуне, каким-то таинственным образом связанном с Маргарет. Эта женщина рассказала мне длинную историю, связанную с моим рождением.
Восемнадцать лет назад двадцатитрехлетняя провинциальная девчонка вышла замуж по расчёту за Сильвестра Каррингтона, крупного порно-барона. Этот богатейший человек имел сеть престижных борделей по всему миру, и Маргарет вышла за несимпатичного ей пятидесятилетнего мужчину только ради денег, в то время как он действительно любил её и ревностно защищал Маргарет, словно свою собственность. Но она даже представить себе не могла, что у старого для неё Сильвестра есть младший брат Джон (а я-то думал, что Джон, мерящий шагами мою комнату, и есть её муж), в которого она, конечно же, влюбилась. У них закрутился страстный роман, и совсем скоро Маргарет узнала, что беременна не от своего мужа, а от его брата. Она знала, что если Сильвестр узнает о ребёнке, то сразу поймёт, что жена изменила ему. Она боялась, что он убьёт её и Джона, ведь сам порно-барон не мог иметь детей из-за проблем со здоровьем.
Тогда Маргарет решилась на рискованный шаг. Пока её живот, со мной внутри, можно было скрывать под одеждой, она делала это, но в постели он всё равно был виден, так что она соврала мужу, что её матери нужна помощь, что у той отказали ноги и ей срочно нужно возвращаться в родной город Спринг. Сильвестр с горем пополам отпустил ее, и она сразу же уехала. Джон хотел поехать с ней, но она отговорила его, ведь её ревнивый муж сразу бы заподозрил что-то неладное. В родном городе она посоветовалась со своей живой и здоровой матерью и приняла окончательное решение делать аборт. Маргарет могла бы сделать его ещё и в Нью-Йорке, где и жила с мужем, но у Сильвестра были обширные связи, так что ему бы точно кто-нибудь всё рассказал, и тогда Маргарет и Джону пришлось бы попрощаться с жизнью. Но в Спринге ей сказали, что делать аборт уже слишком поздно, да и к тому же опасно, ведь тогда появился бы большой риск того, что у неё больше никогда не будет детей, а Маргарет всегда мечтала о большой семье, полной детишек.
Она отчаялась, не знала, как поступить, а время шло, и её живот стал уже совсем большим. Тогда-то она и встретилась со своей школьной подругой Сисси Томпсон. У неё уже была маленькая дочь Меган, но видя, в какое безвыходное положение попала её подруга, Сисси предложила ей свою помощь. Она сказала, что сможет взять ребёнка к себе и растить его, а Маргарет сможет изредка приезжать в семью Томпсонов и играть со своим малышом. Маргарет согласилась, и осталось только поговорить с мужем Сисси, Джорджем, насчёт усыновления ребёнка. Маргарет уже всё для себя решила и даже если бы семья Томпсонов отказалась от приёмного ребёнка, она бы отдала его в детский дом, лишь бы не убивать плод, своей с Джоном, любви. Но муж Сисси согласился взять в семью ещё одного малыша, а маленькая Меган уже давно просила у родителей братика или сестричку, так что всё было просто прекрасно.
Маргарет родила мальчика, но, к сожалению, недоношенным. Врачи сказали ей, что у него искажение позвоночника и возможно, он не будет ходить. Сисси и Джордж всё же приняли ребёнка, а Маргарет сняла с карточки мужа внушительную сумму денег на лечение и содержание мальчика, после чего ей пришлось вернуться в Нью-Йорк потому, что Сильвестр уже начинал что-то подозревать и грозился приехать в Спринг и лично проверить с мамой ли сидит Маргарет или же с любовником. Она вернулась к мужу и Джону, который сказал ей, что если она хочет сохранить жизнь младенцу, то должна держать его существование в секрете и хотя бы на время забыть о нём.
Маргарет прислушалась к совету своего любимого и решила лишь помогать деньгами семье Томпсонов, но больше никогда не вмешиваться в их жизнь. Я никак не мог решить для себя, верю ли рассказу Маргарет или нет. Он звучал вполне правдоподобно, но в моей голове всё это никак не укладывалось, и я решил позвонить отцу и серьёзно с ним об этом поговорить. Джордж молча выслушал меня и, в конце концов, сказал, что все слова Маргарет - чистая правда. В полном шоке и смятении я попросил отца ничего не говорить маме, ведь у неё итак слабое сердце и лишние волнения ей ни к чему. Он согласился пока что держать всплывшую на поверхность тайну в секрете и тогда я повесил трубку, воззрившись на своих биологических родителей.
Маргарет, видя, что я, наконец, поверил ей, крепко обняла меня, и я неловко обнял её в ответ. Даже Джон, судя по всему, не очень хорошо относившейся к раскрытию столь давней тайны, всё же обнял меня. Тогда я решил для себя, что у меня будет две родительские семьи, которых я буду любить и уважать почти одинаково. Сколько бы я ни пытался привязаться к Каррингтонам, я всё же чувствовал некоторую отрешённость от их мира. Мы были совершенно разными людьми, из разных слоёв населения и с разным достатком, но они были моими родителями, такими же, как Томпсоны.
Маргарет и Джон купили для меня хорошую квартиру недалеко от моего университета (они хотели купить дом подороже, в центре Лос-Анджелеса, но я деликатно отказался) и взяли с меня торжественное обещание, что летом они на месяц заберут меня в Нью-Йорк, в их дом и познакомят с многочисленными родственниками. А потом они уехали, и я вновь остался один, наедине со своими мыслями, но теперь уже не в своей коммунальной комнатке, а в хорошей квартире. Какой, твою мать, прогресс! Пару раз в месяц мы созванивались с Каем, и я получал порцию информации о Фиби от своего лучшего друга.
Он всё ещё встречался с Эвой, но в последнее время часто ссорился с ней из-за меня. Эва постоянно твердила, что ненавидит человека, причинившего её кузине страшную боль, а Кай защищал меня, хоть сам не знал настоящую причину моего отъезда из Сиэтла.
