Апауани совершенно пустынная местность; на реке Ку живет одна небольшая семья (около тридцати человек) индейцев оямпи, которых рукуйены называют калайуас, потому что прежде те имели связи с португальцами, которых рукуйены называют этим именем. Нас уверили, что есть еще несколько маленьких семей оямпи, рассеянных по притокам, впадающим в Жари ниже бухты Ку. Верхняя Жари занята индейцами рукуйенами, которых так называют потому, что они причесываются при помощи «руку», но их настоящее название уаяна. Отсюда, без сомнения, произошло название Гуайана[618] или Гвиана, страны, в которой они обитают.
Рукуйены, обычаи и язык которых мы изучали, принадлежали к большой народности карибов, абсолютно диких представителей которых еще можно встретить на Ориноко и Апуре.
Рукуйены сохранили все обычаи карибов, за исключением каннибализма. Большинство среди них незлые люди, но они опасны, если двинутся на уаякулетов[619] Верхней Марони и индейцев бухты Куари, которые, хотя и принадлежат к той же семье, но совершенно от них изолированы из-за войн с соседями.
Не странно ли обнаружить по меньшей мере в ста лье от побережья Французской Гвианы людей, которые еще находятся на уровне каменного века? Таковы уаякулеты, ужас негров бони; они настолько дикие, что еще не умеют строить пироги.
На карте мы отметили скалы и главные съедобные растения, которые можно найти на Жари. Если золото и почти чистое железо (гематит)[620], встречающиеся в верховьях реки, трудны для добычи, то в нижнем течении можно в достатке найти природные богатства растительного происхождения, заслуживающие интереса производителя. Сарсапарель[621], каштаны или бразильский орех, копаиба, приносят хороший доход. Но наиболее интересным является каучук, млечный сок гвианской гевеи (креольская сиринга), очень распространенной на низменных землях нижнего течения Жари.
Крево закончил свое путешествие 9 ноября. Принятый за беглого каторжника властями Белена, что лестно для их проницательности, он был отправлен на родину обосновавшимся здесь добрым французом Д. Барро, который дал ему деньги, необходимые для возвращения.
Едва вернувшись во Францию и вылечившись от глубокой анемии, которая чуть было не погубила его, доктор Крево отправился во второе путешествие, более длительное, трудное и рискованное, чем первое, предмет его давней мечты. Он легко добился от морского министра второго задания и отправился из Франции 7 июля 1878 года. Прибыв в Гвиану 28 июля, путешественник снова взял с собой храброго Апату, который с нетерпением ждал его и с радостью к нему присоединился.
Во время этого путешествия главным было исследование реки Ояпоки и сплав по Пару, который он совершил в пироге, несмотря на пороги и водопады. Затем ему пришла мысль пройти по Амазонке до отрогов Анд.
«Поднявшись по Ояпоки и спустившись по Пару, — рассказывает он, — мы замыслили проплыть на пароходах по Амазонке, которые поднимаются по этой большой реке почти на восемьсот лье в глубь Американского континента.
В пути бразильский морской офицер, капитан Таварес, член Парижского географического общества, пригласил меня совершить экскурсию по реке Иса, или Путумайо[622], притоку Амазонки, длина которого составляет не менее четырехсот километровых лье[623].
Я принял его предложение и высадился в устье Токантинса[624] вместе с Апату, набрал экипаж, купил лодку, но вот в момент отплытия мой компаньон заболел и индейцы покинули меня.
“Эта река, — говорят они, — очень нездоровая, полна насекомыми, которые преследуют путешественника днем и ночью; сезон неблагоприятный (январь), берега затоплены, течение быстрое, нужно пять месяцев, чтобы достичь верховий”.
После экскурсии по Амазонке, где я изучил способ приготовления кураре у индейцев тикуна[625] на Жавари, я вернулся в Пара[626] с намерением возвратиться во Францию. Я уже взял пассажирский билет на английский корабль, когда узнал, что маленький пароход «Кануман» должен вскоре подняться по реке Иса. Он зафрахтован, чтобы принять груз хины, собранный компанией Р. Рейеса в отрогах Восточных Анд, в верховьях Исы и Жапуры[627]. Я занял место на борту 29 марта 1879 года, и 15 апреля 1879 года в семь часов вечера мы подошли к устью Исы…
Населения на берегах этой реки было немного. Мы не насчитали более двух сотен в хижинах, встречавшихся тут и там. Индейцы района Верхней Амазонки, как и Гвианы, расселились по большой реке, чтобы укрыться на ее притоках; рыбная ловля и охота здесь были легче, и их не беспокоили белые, стремившиеся эксплуатировать и поработить аборигенов.
Время от времени эти дети природы вступают в деловые отношения со сборщиками сарсапареля или какао, но они не бывают продолжительными. Наступает момент, когда дикарь, поменяв свой каменный топор на нож или клинок, находит общество белого непереносимым и возвращается в лес. Большую трудность в распространении промышленной цивилизации среди местных жителей Южной Америки составляет отсутствие честолюбия. Индеец, у которого есть один нож, не сделает ничего, абсолютно ничего, чтобы иметь другой.
“Кануман” отправился из Пара 29 марта, нам потребовалось пятьдесят дней, чтобы пройти от устья Амазонки до предгорий Анд.
Не удивительно ли, что пароход заходит в глубь континента на расстояние двух тысяч трехсот тридцати шести миль, то есть около четырех тысяч трехсот двадцати шести километров? Пятьсот тридцать шесть миль отделяют Пару от Санту-Антониу в устье Исы. Еще бы четыреста километров — и мы бы попали из Атлантического океана в Тихий.
Я был рад немного отдохнуть, поскольку завершил тяжелую работу. Вынужденный выскакивать из гамака в пять тридцать утра, я каждый день проводил по двенадцать часов на палубе под жгучим экваториальным солнцем, постоянно занятый измерением углов, и рисовал малейшие неровности почвы. Апату помогал мне в этой работе; я показал ему большое дерево, очень известное на Исе, которое рукуйены и туземцы Верхней Амазонки называют «океима» (Bombux seibo). Отметив его положение по компасу, Апату следил за ним до момента, пока мы не пройдем мимо. Таким образом, я не мог ошибиться в точках отсчета. Он же приносил мне блюдо соленой пираруку и рис, составлявшие почти все мои ужины.
Имея отменное здоровье, я чувствовал в себе силы подняться по Исе не только до того места, где она становится непроходимой для пироги; я хотел вернуться по Жапуре, одному из самых больших и наименее известных притоков Верхней Амазонки.
Весь мой экипаж состоял из Апату и молодого индейца по имени Доминго, нанятого мною на Амазонке; нужно было еще несколько человек, чтобы преодолеть эту огромную реку, где природа и люди объединились против дерзких пришельцев, посягающих на их тайну. Мне удалось нанять метиса по имени Санта-Круж, которого сопровождали два еще диких сильных индейца с реки Сан-Мигель[628]. В момент отплытия мне сообщили, что мой проводник разбойник, который только что убил англичанина на Напо. Представитель Компании Р. Рейеса, без сомнения опасаясь, что откроется их секрет использования хинного дерева, постарался воспрепятствовать моему переходу из верховий реки Иса. Он приказал своим агентам не давать мне лодок и людей. Но мы решились на переход, даже если бы нам пришлось стрелять в белых, которые показали себя более дикими, чем индейцы.
Апату сделал открытие: карихоны[629] называют огонь “тата” и воду “туна” точно так же, как жители Гвианы. Люди, имеющие поразительное внешнее сходство с рукуйенами, были в восторге, услышав, что мы говорим на их языке.
