Колонизационное движение Ф. Я. Фортинский связывал с последовавшим за ним процессом феодализации общества, когда мекленбургские и померанские князья, подчиняясь то герцогам саксонским, то королям датским, то императорам германским, усваивали себе основы феодального права (раздача земли церквям, монастырям, рыцарям; организация двора на немецкий лад, присвоение титула герцога)[76]. Причем феодальное право Фортинский понимал слишком узко, связывая его с принципами раздачи земель, новыми правилами «организации двора» и появлением титула «герцог».
Важное значение колонизационным процессам придавал Алексей Дживелегов. По его мнению, благодаря крестовым походам коренным образом изменялись экономические принципы средневековой торговли, главным содержанием которой становились теперь предметы роскоши. В связи с этим в торговлю включался все больший круг людей, из сферы средневековой торговли вытеснялись евреи, на их место приходили европейские купцы, первыми среди которых были итальянцы[77]. Развитие торговых отношений с Востоком способствовало расцвету итальянских портовых городов: Венеции, Генуи, Пизы. «… денежное хозяйство начинает под влиянием нескольких условий как экономических, так и политических, прокладывать себе путь в сфере натурально-хозяйственных отношений»[78].
Другим важным теоретическим вопросом, волновавшим отечественную историографию, были последствия Великих географических открытий. Исследователи сравнивали их с коренным изменением карты мира и принципов морской торговли. Для отечественных историков эпоха Великих географических открытий была неразрывно связана не только с экономическими факторами, но и с политическими. Именно последние, по мнению большинства ученых, послужили причиной поиска новых торговых путей. Как отмечал А. К. Дживелегов, «завоевание Константинополя и черноморского побережья турками, появление мамлюков в Египте закрыло для европейской торговли путь в Италию»[79], которая явилась связующим звеном между Западом и Востоком. «Почти сейчас же после падения Константинополя стали искать морского пути в Индию». Результаты этих открытий, в первую очередь, отразились на экономическом положении отдельных государств: Венеция из торгового монополиста превратилась во второстепенную державу, торговые центры со Средиземного моря были перенесены на берега Атлантического океана. К числу экономических последствий историки также относили и то, что океаническая торговля стала преобладать над внутренней, значительно упали цены на восточные товары, прилив золота и серебра из Америки решил проблему нехватки драгоценных металлов, появились новые продукты (картофель, табак, какао, ананасы и др.). Однако некоторые из этих последствий первоначально показали свой негативный характер. Например, значительное увеличение золота и серебра, по мнению А. К. Дживелегова, привело к скачку цен на товары при фиксированной заработной плате, отчего выиграли предприниматели и значительно потеряли рабочие. Эта ситуация послужила основой, с одной стороны, для обострения социальных конфликтов, а с другой, – для роста промышленного капитализма и развития банковского дела.
Таким образом, уже колонизационные процессы, по мнению дореволюционных исследователей, определили приоритеты будущей морской торговли. Германцы, вытеснив славян, тем не менее унаследовали некоторые элементы торговли, такие, как «береговое право», месторасположение крупных портовых городов. Однако колонизация и христианизация коренным образом изменили дальнейшее социально-экономическое и политическое развитие региона.
Важной составляющей морской торговли являются портовые города как центры сосредоточения морской торговли. Исследованию средневековых городов посвящен ряд монографий и статей дореволюционных историков. Среди всех исследований, в первую очередь, следует упомянуть монографию А. К. Дживелегова «Средневековые города в Западной Европе» (СПб., 1902). Рассматривая особенности возникновения, развития и упадка, а также внутреннюю структуру и значение средневековых городов четырех стран (Англии, Италии, Франции и Германии), автор частично затрагивал и портовые города, а также те, которые играли ведущую роль в средневековой морской торговле. Как считал А. К. Дживелегов, главным отличительным признаком средневекового города был рынок[80]. «Без рынка не может быть и города. Рынок делает город хозяйственным центром всей округи»[81]. Как писал историк, «устанавливается двоякая связь города с рынком. Сначала приходят к пониманию значения безопасности торговых операций, а постепенно выясняется и другая сторона дела, значение города, как определенного пункта, в котором всякий желающий купить или продать найдет то, что ему нужно»[82]. В основе развития городов автор видел два элемента: выгода сеньора и накопление богатства у городского населения[83].
Другим важным элементом средневекового города А. К. Дживелегов считал купца. «Без торгующих людей не может быть города»[84]. Купцы объединялись в гильдии, которые также вызывали неподдельный интерес у дореволюционных историков. В представлении историка гильдия – «это компания людей, обязавшихся взаимно поддерживать друг друга, собирающихся от времени до времени, чтобы попировать вместе, и объединенных христианской идеей братства»[85]. Объединение купцов в гильдии имело главной целью – получение и охранение торговых привилегий, причем и за то, и за другое приходилось выкладывать королю или местным феодалам немалые средства. Поэтому гильдии объединяли достаточно зажиточных купцов, а вступление в нее с каждым годом становилось все строже и строже. Однако, без ее поддержки, по мнению Дживелегова, торговать «становилось прямо невозможно: штрафы одолевали самых строптивых сторонников самостоятельной торговой деятельности, и все наиболее зажиточные купцы, в конце концов, оказывались вынужденными вступать в гильдию»[86]. Гильдия с ревностью следила за чистотой своего состава, поощряя вступление в члены потомственных купцов и препятствуя проникновению в свои ряды ремесленников.
Выводы Алексея Дживелегова подкреплялись наблюдениями другого исследователя Ивана Лучицкого. По его утверждению, ганзейские города строго следили за интересами именно своего купечества, увеличивая вступительные взносы и запрещая принимать в число бюргеров иностранных граждан и простых ремесленников[87]. Но с другой стороны, гильдия, по мнению А. К. Дживелегова, наследуя общинную организацию, оказывала существенную поддержку купцу в самых трудных ситуациях (во время болезни, заключения под стражу, банкротства и др.). Например, в Англии «лица, принадлежавшие к купеческой гильдии, пользовались привилегией беспошлинной торговли во всех английских рынках и ярмарках и в самом Лондоне; в Дюнгэте близ Лондона они пользовались правом исключительной выгрузки товаров и удаляли всякое чужое судно, случайно или умышленно попавшее туда»[88].
Феодор Фортинский во второй главе своей монографии рассматривал историю возникновения и структуру выбранных им городов как политических и экономических центров. Анализируя особенности месторасположения немецких городов Ростока, Висмара, Штральзунда и Грейфсвальда, автор приходил к мысли о преемственности новой немецкой торговли от прежней славянской. «Это сходство в выборе места для торговых пунктов, занятых еще славянами, заставляло думать, что и в Грейфсвальде давно уже существовал славянский рынок, и немцы, может быть, лишь избрали другой более высокий пункт для своего рынка, как они сделали это в Любеке и Ростоке. Несомненно одно, что во всех четырех портах, как и в Любеке, шла более или менее оживленная торговля еще задолго до получения ими немецкого городского права»[89]. Особенность месторасположения и славянских и немецких торговых городов заключалась в том, что все они располагались при устье реки или же в защищенном островами заливе, но «не у самого моря»[90]. Не только месторасположение, но и внутреннее устройство городов свидетельствует, по мнению Ф. Я. Фортинского, об их торговом значении. Исследуя структуру города, его политические институты, правовые нормы на протяжении нескольких столетий, историк приходит к выводу, что средневековые города, возникнув как центры торговли, постепенно приобретали себе различные привилегии и льготы, что в конечном счете привело к их политической независимости. Первой ступенью к политической свободе городов было, по мнению Фортинского, так называемое «городское право», поставившее города в особое положение по отношению к другим частям фогтства сеньора.
