А может, и Гоша «друг» походатайствовал из карьеристских побуждений. Терять ему тоже уже было нечего. Зеки, приезжавшие со своих тюрем, говорили, что такие как Гоша объявлены братвой гадами, готовыми работать на администрацию, выявлять отрицательно настроенных осужденных, указывать, кто в каких хатах сидел, кто и с кем общался, играл или нет, тянул наркоту или нет. В общем, много разной информации передавали органам. И, кстати, ребята с карантина «работали» не хуже оперативников, старались, из кожи лезли вон.

Этапники, стоящие в строю, чтобы сходить в туалет или задать какой-нибудь вопрос, должны были поднять руку и крикнуть: «Разрешите!». Так им приходилось обращаться к зековскому гадью или к инспектору О.Б., дежурившему в карантине. Зеки, работавшие в карантине, почти не отличались от милиционеров. Все они были конкретно в этом образе, как будто вместе обрабатывали террористов из ИГИЛ. Вели себя как настоящие сотрудники: вместе зеков унижали и уничтожали. Они даже и не думали о том, что, случись в стране война, их сразу, первыми уберут. А пока им дают дышать и используют в своих интересах, чтобы потом выкинуть за ненадобностью. Окончательно такие вопросы решает даже не администрация, а большая политика… А пока это гадьё дрессировали как цепных псов. Когда этапники после усиленных маршировок вернулись с улицы, их опять начали шмонать. Делалось это поочерёдно. Левая стена, 15 человек, раздевается и поворачивается к стене, руки на стене, ладони вывернуты, а работники (козы режимные) начинают обыскивать вещи, робы, трусы, тщательно прощупывают каждый шов: не дай бог, кто-нибудь вскроется от невыносимого перенапряжения. Контролировалось всё. Постепенно шмональщики доходят до правой стены. Пока их там обыскивают, «левосторонники» стоят голые, вытянув руки во всей своей красе. Шмонают долго и усердно. Пять коз наблюдают со стороны. Этапники не разговаривают, молчат. Если кто-нибудь отличится, всем придётся приседать. Кузя и Макс, отъявленные козлы, ищут любую зацепку, чтобы поиздеваться над этапом, а заодно и показать инспектору, какие они хорошие работники, как они… нужны нашей Родине.

В бесшабашной Ваниной голове метались разные революционные планы. Хорошо было бы поднять на «семёрке» бунт, порвать всех этих козлов-садистов, намотать их же кишки им на шеи и затянуть потуже… И только страх перед возможным здесь насилием заставлял его прогонять из головы эти опасные мысли. Позже он понял, что это самый дешёвый страх, на котором всё это изуверство и держится. А зеки всё терпят и молчат, потому что не хотят оказаться в петушатнике.

Ваня понимал, что все эти «руководители» (тайные козлы и замаскированные петухи), тоже прошли здесь все испытания, но завербовались и начали гноить таких же зеков. И откуда у них столько злости на подобных им зеков? Наверное, правильно говорил В.И.Ленин, что преступный мир сам себя изживёт (Увы, что-то особенно незаметно это. А вот то, что преступный мир плотненько срастается с правоохранительными и административными структурами – это неоспоримый факт).

Вероятнее всего, эти типы просто выживали таким образом, а чем они руководствовались по жизни, одному Дьяволу известно.

После обеда этапники занялись клеймением роб, ботинок, фуфаек и шапок и прочего добра. У каждого – фамилия и свой номер, чтобы не путали. Расположились в телевизионке: кто клеймил, а кто стоя учил правила. А потом всех по одному стали выводить на допрос в каптёрку.

Из троих ростовских этапников двое оказались гадами и изъявили желание «работать» и выявлять отрицательно настроенных осужденных. И сразу же они указали на Ваню, что он раздавал чай и кофе, а также якобы говорил, что, мол, приедем в зону и там со всем этим злом разберёмся. Они, чтобы выслужиться перед начальством, всё перевернули по-своему. Ваня тогда об этом даже и не думал. Он убеждал зеков, чтобы не верили сплетням, а увидят всё сами, когда заедут на зону… Но расследование о злодейских Ваниных намерениях уже началось.

– Ну, мразь, говорил такое?

– Нет.

Сразу же последовали избиения. Руки держали сзади, а Солдат по-землячески окучивал Ваню по лицу. Ему уже было не больно. Он был просто в ярости, не сдержался и высказал всё, что думал об этих ростовских гадёнышах, и этим привёл всех в крайнюю ярость.

Его били долго и старательно. Но это ещё не всё. Они попытались затянуть в свидетели Жука и Бенди и били уже их, чтобы они подтвердили «ростовские» показания, но ребята держались молодцами, чем довели козлят почти до бешенства. Разъярённый Солдат выпалил:

– Вы в банду играете?

Следствие продолжалось. Бедные Жук и Бенди! Их долбили за Ваню как нигде и никогда. Но они держались, выстояли перед всеми побоями и угрозами, не опустились до оговора своего друга. Взбешённый неудачными попытками сломить челябинских ребят, Кузя орал:

– Мы вас тут уничтожим!

А Гоша в это время делал непроницаемое лицо, такое хорошее и правильное, что у Вани, изредка глядевшего на него, тошнота к горлу подкатывала. «Вот сука!» – думал Ваня. – «Ну, хоть бы попытался защитить старого друга! Нет, только кивает головой, что всё нормально и правильно!». Ваня сразу вспомнил, как истово Гоша молился христианскому богу, каким он был хорошим и строгим в молитвах и в своём представлении о самом себе. А вот когда жизнь потребовала показать себя, этот христианин оказался обыкновенным дерьмом. А вот Жук и Бенди не прогнулись, выдержали пытки, оказались настоящими людьми. Ведь они могли, чтобы избежать побоев, просто сказать: «Да, он хотел поднять бунт». …И всё. От них бы сразу отстали. Но они не стали оговаривать своего земляка, а вот Гоша, который хотел показаться хорошим и бил поклоны чужому богу, явно оказался не на высоте.

Но и у него были свои «оправдательные» мотивы. Он просто очень хотел получать свиданки с женой и быстрее освободиться по УДО, а в таких колониях это надо заслужить и показать, что ты «стал на путь исправления». Конечно, все понимали, что это просто пыль в глаза, и никто не становился лучше от такого «перевоспитания». Человек просто выставляет напоказ те качества, какие благосклонно воспринимает начальство и какие удобны ему самому, а всё остальное прячет поглубже внутрь. И так поступают люди не только в тюремных застенках.

У человека, живущего на воле, тем более «правильной « жизнью, практически не бывает ситуаций, в которых он мог бы проявить себя в полной мере. Он живёт, не зная, на что он способен. Ну, а при определённых обстоятельствах, человек поступает правильно или неправильно. Поэтому будем считать, что повезло в жизни тому, кто оказался хотя бы однажды в такой ситуации, которая вытащит из него на свет всю муть, поднятую стрессом со дна его души…

А весь карантин стоял и учил правила. Стоял и зубрил целый день в серых квадратах что-то, откровенно говоря, серое и неудобоваримое. Ноги держали вместе, а если кто-нибудь выходил из своего квадрата, то сразу начинал приседать и получать пинки по яйцам. А Кузя орал:

– Яйца у тебя большие! Не можешь ноги вместе держать!

Сразу всех приучали, чтобы везде, где зек встречается с администрацией, он держал ноги вместе как оловянный солдатик. И всегда, прежде чем начать разговор, выкрикивал: «Разрешите!».

Вот такие нехитрые психологические трюки, ну а в противном случае: каптёрка, матрас, мешок на голову и дальнейшие спецэффекты. А ведь зеки могли и махнуть рукой на член, а потом жить спокойно. Но что-то труднообъяснимое и высокое удерживало их от такого «искушения». Любой человек всегда выше и чище той грязи, куда его пытаются затолкать. Ну, а козы работали: всё высматривали, запугивали как в 37-м году, заставляли следить и стучать друг на друга, разделяли живых людей по мастям: петушки к петушкам, гребешки к гребешкам, а раковые шейки отдельно. Против зеков целые институты работали, чтобы они не были едины. Так проще управлять стадом. Каждая зона – это наше общество в миниатюре, вот и проводили опыты над зеками, а потом внедряли свои разработки в жизнь. Зеки – самый лучший и самый дешёвый материал для опытов. За них даже платить не надо, как за кроликов. Никак иначе Ваня не мог объяснить себе происходящее на его глазах безобразие.