А пока он, как и многие молодые малоопытные люди горел желанием удовлетворить свои всё возрастающие амбиции. Его тщеславие, требовало, наконец, полного воплощения. Молодость и сила стремились к власти. Мозг стремительно работал в этом – пагубном - направлении. Находиться Арбалету в лагере оставалось всего 6 месяцев. Он уже готовился к свободе.

Димыч, после освобождения, хотя и не обещал ничего пацанам, приезжал очень часто. Все были ему, конечно, благодарны за поддержку. Как-то раз он привёз барбитуру – (100 пачек таблеток) – реладорм. (Однако, как же легко всё это попадало в охраняемую вроде бы зону! – Нам кажется, что на начальном этапе распространения наркотической волны по России, гос.служащие наши, как и другие граждане, совершенно не понимали, что это такое и какие угрозы таятся в «перхоти Дьявола»).

Всё происходило как раз накануне дня рождения Арбалета. Он, не зная никакого толку в этих таблетках, по своей наивности и желании сделать добро, раздал их всем своим знакомым. Вышло как всегда: все просто обожрались как зомби. Арбалет и сам не отказался употребить (Ах, Арбалет, Арбалет! Да прежде чем раздавать какие-то таблетки и самому глотать их без рецепта, надо, по крайней мере, закончить хотя бы фельдшерские курсы).

В полубессознательном, одурманенном состоянии, он вообще не мог контролировать свой разум. У него как бы открылся невидимый люк, и сознание его испарилось неведомо куда. Последние стрессы, уединение, чтение, духовной литературы тоже, видимо, сыграли свою катализирующую роль. Об этом своём «приключении» он тоже будет вспоминать всю жизнь.

Ни о чем не думал тогда Арбалет, только о бесстрашном Люцифере. О его восстании, о его противоборстве с Богом. Через открывшийся люк Арбалета охватила какая-то непонятная энергия. Он тоже чувствовал в себе неитсребимый дух противления. Чувства лихорадочно менялись, мозг судорожно и напряженно работал. Из глубин его естества поднималась какая-то неистребимая природная злость. Он ощущал в себе могущество и власть. (В общем, впарился наш Арбалет при помощи этой проклятой барбитуры в какой-то умопомрачительный транс.) Он познал свою истинную сущность. Она оказалась древнее окружающего видимого мира. Что он? Кто он на самом деле? Ему казалось, что он видит людей насквозь. Их мелкие душонки, их суетливые заботы: что съесть, как побольше поспать, что выкурить… и никакой высокой мысли! Он видел не внешнюю оболочку окружающего мира, он видел мир изнутри, его внутреннюю суть.

Арбалет поделился своими мистическими впечатлениями с Соколом (они сидели в каптёрке). Сокол видел и чувствовал то же самое! Они как будто вместе находились в каком-то запредельном измерении, понимали друг друга практически молча.

- Прикинь, Сокол, я чувствую себя бессмертным духом отрицания.

- Я также, - поддержал его Сокол.

Где они находились на самом деле, знал, наверно, только один Люцифер.

- Давай создадим тайное общество, секту, или что-нибудь в этом роде.

Сокол сразу и безоговорочно поддержал эту прекрасную идею.

- Нет, мы не продадим свои чёрные и злые души, пусть они отдадут нам свои.

Долго они беседовали на эту взрывоопасную тему. Арбалет, начитавшийся Библии и других «духовных» книг, знал, что у последователей Сатаны должен быть опознавательный знак: три шестёрки на челе или на правой руке. Без тени сомнения, они срочно вызвали в каптерку кольщика, и накололи на своих затылках по три шестёрки (Ох, как тяжело и мучительно больно будет сводить эти наколки, дурни вы этакие!) И пошло-поехало. Досужий народ валом повалил, чтобы как-то причаститься к этому общему делу. Приходили одни, увлекали других, а те шли и увлекали ещё кого-нибудь. Это коллективное сумасшествие продолжалось трое суток, пока все жрали реладорм.

Интересно, что сотрудники даже не подозревали о происходящей вакханалии. Как будто они находились в каком-то другом пространственном измерении.

А народ бродил по зоне явно под кайфом. Все были едины, объединённые одной общей целью, все понимали друг друга, и всем вместе было хорошо. Каждый делал в своём безумстве, что хотел, но какая-то невидимая нить связывала всех воедино. За эти лихорадочные дни Арбалет увлёк за собой несколько сотен новых последователей из двух тысяч. Но зато какие это были первостатейные отморозки!

Только Антоха удивил всех своим упорством и наотрез отказался колоть знак Люцифера (Молодец, Антоха – умница!). Арбалет долго уговаривал своего верного друга, а потом спросил напрямую:

- Ты – с нами?

- Да, я с вами, но делать наколку не буду.

Арбалет с Соколом продолжали убеждать его, что половинчатости в этом деле быть не может: или так, или не так. Потом они, громко смеясь, скрутили его и раздели. А на спине у Антохи – икона божьей Матери наколота… И они отступили в смятении. Всё это произвело на них глубокое впечатление.

После трех этих сумбурных дней, когда закончилась барбитура, когда вернулось, наконец, трезвое сознание на нашу грешную землю, утром его разбудил дневальный.

- Арбалет, к тебе там зеки пришли. С самого утра трутся.

- Что надо?

- Не говорят. Ты им сам нужен.

Ничего не поняв спросонок, Арбалет вышел.

- Привет. Что хотели? – Медленно влезая в реальность, Арбалет увидел большую группу зеков.

Один из них, Зига, подошел к Арбалету, поклонился и обнял его.

- Ну, что, брат, что делать будем?

- В смысле, что делать? – Арбалет толком не мог ничего понять.

- Ну, как. Вчера, помнишь, Люцифер? Мы – с тобой. Веди нас – мы готовы на всё.

И тут душа Арбалета как будто провалилась в бездну. Он вспомнил всё, но сейчас-то он был трезв; иллюзия вчерашнего дня отступила. Он был уже в реальности, а призраки вчерашнего призывали его к решительному действию. Лучшее, что смог он ответить своим новоиспечённым адептам, было:

- Обсудим всё позже. Нужно прийти в себя. Давайте пока попьём чаю.

Арбалет организовал чай, усадил пришедших к нему новых сторонников в каптёрке, а сам пошёл умываться.

И вспоминать всё произошедшее. Пока мылся, постепенно восстанавливал в памяти все эти три необыкновенных дня. Теперь он точно узнал реальную силу наркотиков. Он понял также, что разум его всё это время где-то отсутствовал. Но сейчас уже не объяснишь, что был он под кайфом – в эмоциональном возбуждении. Этим только покажешь свою слабость.

Арбалет был в шоке. Оказывается, он создал секту и был в ней главой и духовным вдохновителем. А все, кто был с ним – это тело Люцифера. Духа противления. Духа восстания. Духа свободы. (Наверно, с такой же поразительной простотой организуются у нас политические партии и движения, вербуются сторонники и приспешники… и вперёд, на баррикады).

Умывшись, он вернулся в каптёрку. Поприветствовал всех ещё раз. Сел пить чай. Зига был в явном нетерпении:

- Давай порвём всю зону. Надоело это рабство. Одолела эта тюрьма. Снимем с них кожу и пожарим их жирное мясо!

О-го-го. Стоп. Стоп.

Арбалет спокойно оценивал услышанное, призывал к разумным действиям:

- Не надо пока себя явно показывать. Надо оглядеться и укрепиться. Занять места, укрепить силы, а затем действовать.

Вообще-то, вырваться из зоны общими усилиями, в такой обстановке, при таком подпоре масс, не составило бы большого труда: охрана не успела бы даже затворами щёлкнуть. А что дальше? Арбалет понимал, потом – бега. Ему-то лично и сидеть оставалось всего 6 месяцев. Всё чрезвычайное было лишним. Надо было просто захватить власть на всех местах. Арбалет настойчиво доводил эти мысли до ума своих новых приверженцев:

- Надо, чтобы зона работала на нас, чтобы мы в зоне были свободными, а не бегали по лесам от автоматчиков. Понял, Зига? И не суетитесь, не привлекайте к себе лишнего внимания. Мы делаем одно общее, грязное дело. Отсебятины не будет, а тот, кто начнёт прикрываться нашими идеями и будиет чудить, пусть не обижается.

Арбалет уверенно порыкивал на собравшихся отморозков. Теперь они были свои, а Арбалет – их негласный общепризнанный лидер.