Мужик на несколько секунд усиленно задумался. Неприязненно скосил глаза на монахиню, едва заметно шевельнул головой, вероятно вслушиваясь в скрип уезжающих телег и, всё — таки принял решение.

— Хозяин отбывшего каравана заплатил за полные сутки. — Ответил трактирщик и, чуть не подавился, сглотнул ком в горле. Наверное, это была жаба и, теперь, она ему устроит изжогу.

Мужик скривил физиономию, изображая улыбку, хотя больше походило на резкое повышение кислотности в его желудке. Надо бы ему помочь.

— Я пока останусь у вас. Вот, возьмите за следующий день.

— Безжалостно задавив только показавшуюся свою жабу, достаю из кошелька золотую монету.

Мужика, похоже, отпустило. Даже морщиться перестал, но теперь считает меня наивной.

— Отлично, значит, вы уходите завтра утром. — Удовлетворённо кивнул трактирщик.

— Послезавтра. — Поправляю я его.

— Ну, тогда с вас ещё золотой.

Аббатиса возмущённо посмотрела на хозяина постоялого двора. Не, на гостиницу, с таким хозяином, уже не тянет.

— Поправьте, если я ошибаюсь. Вчера, вам заплатили за полные сутки? — Наставительно спрашиваю у мужика.

Трактирщик кивнул и только после сообразил, что, вероятно, я умею правильно считать и время, и деньги.

— Прошу меня простить, замотался. Да, действительно…

Замотался он, сейчас ты меня будешь уговаривать остаться!

— Хорошо, что вы припомнили. — Невежливо перебиваю извинения мужика. — Но теперь я уже не уверена, что мне стоит здесь останавливаться. Вечером я поищу другое жильё. — Трактирщик вроде немного расслабился. — Так что верните мне мою золотую монету.

— Именно так — «мою золоту монету». Ага, вон как у него глаза прокисли.

— Э — э, вернуть?

— Да. Если я у вас не остаюсь, то мне платить вам не за что.

Интересно, что он придумает? Кстати, аббатиса заинтересовалась моим разговором с трактирщиком, к тому же она явно мне симпатизирует.

— Может, вы всё — таки останетесь? — Доброжелательно интересуется мужик.

Расставаться с золотой монетой он не хочет. Крепко держит. Гм?

Или это судорога?

— Зачем? Что вам от моего присутствия? — Хороший вопрос, правда?

Где — то на периферии проскользнул кто — то из местной обслуги. В проёме входной двери встал первый посетитель. А может и не первый.

Трактирщик проглотил наживку целиком, даже не жуя.

— Для меня честь принять в моей гостинице ученицу Лесной Ведуньи.

— Провозгласил он.

— Угу? — Понимающе качаю головой и добавляю. — А мне что с того?

— Для вас самая лучшая комната нашей гостиницы, самое лучшее обслуживание и самая лучшая еда нашего ресторана. И всё это за один золотой! — Рекламным тоном сообщил хозяин и, ещё чуток подумав, уточнил. — За двое суток проживания!

Звучит заманчиво. Только нужно обязательно изобразить задумчивость. Изображаю. Посмотреть на него, перевести взгляд в сторону двери. Поджать губы. Пожать плечами. И чего он так испугался, побледнел, вспотел? С такой игрой мне даже в детсадовский театр не пройти.

— Ладно. Вы меня уговорили. Но я буду очень придирчива к обслуживанию. — В моём голосе звучит заметная тень сомнения о принятом решении.

— Вы не пожалеете! — Воскликнул мужик, однако, без прежнего энтузиазма.

— Любезный! Если вы закончили, то я хочу продолжить наш разговор.

— Резко заявила аббатиса, кивнув в мою сторону.

— Да, да! Удаляюсь… — Хозяин постоялого двора исчез. Это что, магия такая? Раз, и нет.

Пока трактирщик уговаривал меня остаться, в зал таверны никто не входил, желающих просили подождать, намекнув, что хозяин разговаривает с ведьмой и монахиней. Люди отнеслись к предупреждению с пониманием и подождали. А вот теперь спешно занимали столики.

Всё — таки на ресторан это заведение пока непохоже, хотя и с претензией на соответствующее обслуживание. Ну, по крайней мере, нас. Подошедший величественный официант, элегантно одетый, услужливо положил перед нами по меню и вежливо предложил выбрать заказ. Парень наверняка единственный профессиональный официант в этом городе.

Аббатиса скорбно что — то посчитала на пальцах и заметно обрадовалась. Мне рассчитывать ничего ненужно, поэтому и с выбором проще, всё что захочу и, причём, за всё уже заплачено. Впрочем, наедаться на завтрак не следует, даже если гарантированно, что лишние калории не перейдут в лишний вес. А вот поговорить в такой окружающей обстановке, когда вокруг повышается шум от желающих выпить, просто невозможно, разве что смогли нормально познакомиться.

Закончив завтрак, я приглашаю аббатису в свою комнату, заодно прошу официанта, который ненавязчиво торчал рядом с нашим столиком, принести туда же печенье и свежее молоко. Монахиня соглашается и с первым, и со вторым. Парень торжественно кивает и уходит. Да уж! Вот это выучка!

В своей комнате я показываю на всё сразу, в том смысле — усаживайтесь, где хотите. Женщина правильно поняла мой жест.

Окинув быстрым взглядом комнату, уверено расположилась в удобном красивом кресле. Но, на мой взгляд, выбор не самый лучший: у окна, от столика далеко, подлокотники высоковаты. Пока моя гостья устраивалась, я проверяю содержимое моего кошелька. Высыпаю все монеты на столик и грустно пересчитываю. Нда… Три золотых и это всё. Даже на чай нечего дать. Ладно, придумаю что — нибудь.

— Ин — это же не настоящее имя? — зачем — то интересуется из кресла аббатиса.

— Конечно. Ваше тоже ненастоящее.

— Почти. Юми — не очень распространённое имя, хотя — да, не моё настоящее. — Согласилась аббатиса.

Я не отвечаю; глубокомысленно, по одной монете перекидываю все свои деньги в кошель. Надолго монет не хватило, прямо — таки на раз — два три.

— А как можно заработать денег? — интересуюсь у Юми. — Или хотя бы разменять?

— Заработать? Ну, ты вроде уже заработала. — Заметно недоуменно ответила Юми.

— Э — э? Когда? — Теперь недоумение у меня, причём более заметное.

— Ну, как же! Наш орден объявил награду за достоверную информацию о том, что твориться в деревне и за уничтожение того, что там находилось. — Доброжелательно пояснила женщина. Хотя её голос?

Верхние обертоны слишком чистые, а нижние не хрипят.

— За информацию сколько?

— Пятьдесят монет серебром. И пятьдесят полновесных золотых за уничтожение.

— Угу. — Я прохожу по комнате к окну. — Тогда вам мне платить не за что.

— Это ещё почему?! — Удивилась аббатиса и попыталась встать.

Кресло же, не спешило отпускать из своего мягкого плена женщину. Со второго раза Юми всё — таки выбралась и подозрительно посмотрела на этот шедевр мебельного искусства. — Нужно будет посоветовать поставить такие же у нас в монастыре. Самое то для некоторых посетителей.

Я усмехаюсь. Из таких глубоких и мягких кресел за раз не выбраться, даже если знаешь о подготовленном коварстве.

— Так почему не за что платить? — Спрашивает Юми.

Не знаю отчего, но на женщину она не тянет. Если не ошибаюсь, ей лет двадцать, максимум двадцать один. Или двадцать два?

— Что там происходит — я не знаю, хотя мысли имеются, и уничтожены не все, там ещё много осталось. — Поясняю свои слова.

— Так плохо? — Серьёзным тоном спрашивает монахиня. Не аббатиса, а именно монахиня монастыря Светлой Воительницы.

— Да. Хотя немного информации я могу сообщить. — Прячу кошель во внутренний карман и располагаюсь на стуле у столика.

В этот момент постучали. Может, за нами наблюдают? Очень уж вовремя. Первым вошёл официант, следом двое пацанов лет по пятнадцать. Здоровые такие оболтусы. Наверное, его ученики.

— Ваш заказ, мисс. — Церемонно сообщил парень и чуток склонил голову.

Странно, может, я ошибаюсь, но он должен был поклониться. Вон, его помощнички как склонились.

— Благодарю. — А он стоит как — то странно прямо. Ну — ка, что там у него? Ага! Понятно! Но почему его до сих пор никто не вылечил? Может просто такое сочетание не поддаётся лечению? Похоже на защемление нерва и одновременно сильное засоление этого же участка поясницы.