Тренировочки продолжались всю неделю, к концу которой я чувствовал себя истерзанным куском мяса. Папашка вызвал нас к себе:
- Ну вы решили? Вы готовы?
Конечно решили, кто ж откажется от престола и такого состояния, как у моего папашки. Так вот собрались, поехали в поле. Прискакали, спешились. Папашка чуть не развалился по дороге, ну да хрен с ним. Мой старший братец слезает с коня, натягивает тетиву и... Я долго смеялся. Стрела сорвалась, пролетела несколько метров и грохнулась на землю. Баб поблизости не наблюдалось. Дальше творилось нечто невообразимое. Я ржу, братец материться, а сам уже красный, как рак. Папашка подумал и изрек:
- Подождем.
Ждать пришлось до вечера. Уже смеркалось, когда неподалеку появилась женская фигурка. Папашка перестал храпеть, братья оживились, а мне стало весело.
- Эй, девушка! - милым, на сколько это было возможно, голосом пропел мой старший братец. - Подойди, милая.
Девушка сделала несколько боязливых шагов.
- Да не бойся, дура, - не выдержал братец. - царский сын тебе ничего дурного не сделает!
Девушка ахнула и упала на колени. Я смеялся уже в голос, а брат, красный от злости, заорал:
- Перестань ржать, дурак! А ты, корова, иди сюда! Видишь стрела лежит? Да нет, правее. Еще правее... Дура, теперь левее. Вот! Подними ее и неси сюда. Живо!
Свадьба тянулась всю следующую неделю. Папашка закатил такую пьянку, какой даже я себе представить не мог. Видимо мой старикан еще не совсем потерян для общества. Пирушка перемежалась у меня прогулками на стрельбище, и чувствовал я себя после всего этого портянкой, обвисшей и не свежей.
Ровно через неделю мы снова оказались в поле. Второму моему братишке повезло меньше. Стрелу он правда запустил несколько дальше, но она всобачилась прямиком в задницу бабе, что выползла на поляну из леса, собирая грибы. Баба была толстой и некрасивой, а посему мой братишка не очень обрадовался. Всю следующую неделю, пока длилась его свадьба, он пил. Он выпил за эту неделю наверное больше, чем за всю предыдущую жизнь. Я ржал от души, за что и был назван, в очередной раз, дураком. Впрочем это меня не особо тронуло.
Неделя пролетела, как минута, настал мой черед. Мы приехали в поле, спешились. Я вскинул лук, натянул тетиву и... И вот я здесь. Стрела, зараза, улетела черти куда и лежит сейчас в этом лесу, точнее в болоте, потому что лес плавно перешел в гнилую топь. Так я вернулся к тому, с чего начал. Грязно, противно, вонюче.
Ночами холодно, днем жарко. А стрелы все не видно, вообще сомневаюсь, что найду в этом дерьме хоть одно существо женского пола. А возвращаться домой с пустыми руками... Нет уж, спасибо. Я и так наслушался, когда моя стрела улетела в неизвестном направлении, мои братья и риготали, и дурнем меня называли, и... Не дай Бог никому услышать те слова, которыми они меня называли, такое не представить и во сне не присниться.
Примерно с такими мыслями я и плутал, как вдруг увидел свою стрелу. Вот она, погань, торчит из болотной кочки. Черт, и никаких баб рядом! Я собрался взять свою стрелу, когда увидел здоровую жабу. Жаба вцепилась своей мерзкой пастью в стрелу и пыталась вытянуть ее из земли.
- А ну-ка брысь! - заорал я. - Отвали от моей стрелы.
- А вот и фиг тебе, - пробурчала жаба человечьим голосом, не разжимая челюстей. - Я ее нашла, так что давай, женись на мне.
Верите, меня чуть наизнанку не вывернуло от такого заявления, а она смотрит на меня и говорит:
- Ты, - говорит. - поцелуй меня, Ванюша, и будем счастливы.
- Нет уж, не будет у меня счастья с жабой. В гробу я такое счастье видал. И папашу своего гребаного в белых тапках видел. Вот уж кому спасибо, удружил.
- Ты папу-то не трогай, он у тебя славный. А на мне женись.
- А это видала? - я продемонстрировал жабе жирный кукиш.
- Не горячись, Ваня, - голос жабы стал сладким, аж приторным. - Ты, конечно, можешь и не жениться на мне, но вот послушай, что я тебе скажу. Я сама царица, просто на мне заклятие лежит. Счастливой я смогу стать только с одним человеком - с тобой.
Поцелуй меня, и обретешь счастье. Поверь, если поцелуешь, я стану самой красивой и желанной. Ну а не поцелуешь - проворонишь свое счастье, обречешь меня на муки, а имя свое покроешь позором.
- Погоди, дай подумать, - сказал я. А ведь и правда. чем черт ни шутит? Ну если обманула, то проблююсь и домой пойду, а если нет, то счастье у меня в кармане, причем за просто так. - Значит если я тебя не поцелую, то дурак, а если поцелую, то буду счастливым, богатым, каким еще?
- Сказки про тебя слагать будут.
- Ого! Это что-то новенькое.
- Правда-правда, - заторопилась лягушка.
- Я не вру. Ты будешь и царем, и счастливчиком, и я для тебя стану самой красивой.
- Ну ладно, давай. Куда целовать-то?
Хоть не в задницу? Ну давай щеку...
Ну поцеловал. Ощущения не было никакого.
Потом все вдруг резко завертелось, закружилось, деревья стали огромными, болото необъятным, а лягушка прекрасной.
Я живу в этом болоте уже год. Я - царь, жена моя - царица, хоть и лягушка, зато самая прекрасная. Все лягушки болота мои. Здесь тепло, влажно и уютно.
Болото - мой дом родной. Вообще легко и хорошо быть лягухой, какой я теперь и являюсь. Все, что обещала мне моя жена, сбылось. Вот только папашку жалко, да братьев, правда совсем немного. И еще не знаю обманули иль нет, но скажите, только честно, сказки про меня складывают?
31. 12. 1999 год.
