Но, кроме всего, его ломало еще и без секса. Он даже самоудовлетворением не занимался - сразу в мозгу вставали картины прошлых похабных сцен. И это еще ничего - куда чаще остальных партнеров перед глазами вставал Марк, привычно жестко ухмыляющийся. Или, что еще хуже, улыбающийся и говорящий, что его любит.

Вот тогда-то Ал и срывался - голосил, орал, матерился, нес полнейшую чушь, вымещая всю свою злость на стенках и мебели.

Вот, на шестой день своего одиночества, в воскресение, парень валялся на кровати, слушал музыку в наушниках и глядел на дверь, задумчиво разглядывая кучу рубцов на ней и несколько засевших по рукоять ножей.

На него, как это частенько бывало, накатил приступ апатии.

Марк жил эти пять дней своей обычной жизнью – болтал, прикалывался над всеми и Ником в том числе, выслушивал подколки в свой адрес и подкалывал сам. Но никто не отвечал так, как Ал, эта фарфоровая кукла с голубыми глазами. Может, он был просто не таким, а может, слова, случайно брошенные ему, были правдой. Марк, как мальчишка, влюбился в парня старше себя лишь пару раз с ним переспав. Пиздец. Тут кончались все мысли и начиналась бездна.

Он даже шутить стал жестче, коля собеседников, как колол Ала. А этот придурок словно поковырялся в его сердце, а потом выгнал. Да, вот такое поганое ощущение было у Марка. Сранная шлюха, как он бесил. Не нужна любовь – да пожалуйста! Секс – да пусть трахается с кем хочет, Марку, честно, плевать! Врет всем подряд – на здоровье, у него все равно никого нет, кроме Криса. А Крису он не врет. А Марку надо было все время врать. Парень вообще сомневался, что этот педик сказал ему хоть слово правды, кроме как тогда, когда крикнул «постой!».. Урод. Педик. Кретин. Шлюха. Блядь. Какими словами Марк бы не обзывал Ала про себя, выкинуть его из головы он не мог – слишком прочно там засела приторная противная улыбка и стеклянные глаза. Пустышка – про таких так говорят. Причем, циничная пустышка, боящаяся любви. Придурок.

И именно поэтому, вечером на шестой день Марк стоял перед дверью с непрозрачным пакетом и усиленно жал на кнопку.

Звонок в дверь Ал услышал совсем случайно - в промежутке между песнями. Снял наушники, кое-как поднялся и поплелся если не открывать, то хотя бы глянуть, кого принесло.

Но глазок показывал лишь черноту - видно, гость закрыл его рукой. Звонок не прекращался, и Ал, разумно решив, что это Крис, который постоянно так делал, говоря, что ему удобно опираться о дверь именно там, где глазок, распахнул дверь, уже собираясь прямо послать единственного друга, но замер. Глаза у него расширились, он секунду постоял так, глядя прямо в карие глаза Марка, а потом резко закрыл дверь прямо перед его носом. Просто закрыл, замок защелкнуть не додумался, слишком шокированный, и отстранился, почти отпрыгнул от двери, смотря на нее едва ли не со страхом.

Марк вздохнул, ожидая подобной реакции, и снова нажал на звонок, не отпуская его.

У Ала задрожали губы, но он все же постарался справиться с собой - быстро поправил волосы, чтобы не выглядеть так, словно расчесывался в последний раз несколько дней назад, натянул на губы свою обыкновенную улыбку, пытаясь подавить дрожь, и вновь открыл дверь.

- Чем обязан? - мило поинтересовался он у Марка. - Потрахаться захотелось?

- Да нахер мне твой трах, - грубовато отшил парень, - я торт принес. Пустишь?

Улыбка парня вновь стала немного кривой, но он быстро исправился и отошел с прохода, пропуская Марка в квартиру, но все молча, потому что знал - заговорит - голос будет скакать. А ему не хотелось, чтобы Марк это видел.

Марк тоже молча зашел, скинул кроссовки и куртку. Оглянулся на истерзанную дверь и немало удивился, но ничего не сказал – видел, что Аллу как-то не по себе.

Вместо этого он прошел мимо, ставя торт на стол.

- Не знал, какой тебе понравится, потому выбрал на свой вкус, - молчание стало уже напрягающим, и Марк постарался его разрушить, говоря бодрым голосом.

Ал кивнул, сел на стул и уставился на торт вроде ничего не выражающим взглядом, поджимая губы.

Перевел взгляд на Марка, кивнул, как бы благодаря его, приоткрыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но тут же захлопнул его - на губы попало что-то соленое. Парень немного удивленно нахмурился, лизнул губу и… осознал, что сидит, смотрит на Марка и беззвучно плачет.

- Ты чего? – Марк не на шутку испугался и разволновался из-за слез. – Э-эй, торт не настолько невкусный, - попытался он пошутить, но шутка улетела в молоко, - Ал, ну не плачь, что с тобой? – успокаивать Марк ненавидел, не умел и не практиковал. Потому пребывал в жуткой растерянности. Он поджал губы и нахмурился, осматривая плачущего парня. И не знал, что делать.

Парень сидел, не вытирая слезы и просто позволяя им капать на ладони, сложенные на коленях, смотрел на брюнета и улыбался дрожащими губами, просто не в состоянии ничего сказать.

“Двадцать семь лет, циник, ублюдок, а сижу тут и реву”, - внезапно подумалось ему, отчего слезы полились только сильнее.

Марк подумал примерно то же, неожиданно оказываясь очень близко и крепко обнимая Ала. «Как маленький, а сколько пафоса-то», - подумалось ему, когда он неловко провел по волосам рукой.

Ал, прижимаясь лбом к груди брюнета, мотал головой, раскрывал рот и беззвучно рыдал, сотрясаясь всем телом. Голосил бы, но почему-то не мог - из груди вырывались только придушенные тонкие всхлипы, девчачьи какие-то, но на это парню было в данный момент глубоко плевать.

У него была самая настоящая беззвучная истерика.

- Тш-ш, - прошептал Марк, целуя парня в макушку, - не плачь, пожалуйста, - он медленно поглаживал его по волосам, надеясь, что это хоть как-то поможет.

Ал повозил лбом по его груди, как бы кивая, и отстранился, все еще тихо всхлипывая и вытирая покрасневшие и опухшие глаза ладонью, этим делая только хуже.

- П-прости, - сдавленно пробормотал он, стараясь не глядеть на Марка и чувствуя, как на его скулах проявляется болезненный румянец.

- За что? – спросил недоуменно Марк.

Блондин молча ткнул пальцем в мокрую от слез щеку, указывая на то, что вообще-то только что сидел и ревел. Низко опустил голову, словно стыдясь своего поведения, и уткнулся взглядом в руки, глядя, как пальцы сами сжимаются в кулаки и дрожат.

- М-м, все в порядке? – снова спросил Марк.

- Все отвратительно, - парень попытался улыбнуться, но безуспешно. - Ты все-таки добился своего - выделился из “всех остальных”. До слез вот довел. Отлично, - горько сказал Ал.

- Прости, - ответил Марк, уже обо всем сожалея, - мне уйти? – это была даже не провокация, он просто чувствовал себя никчемным и не хотел мешать.

- И теперь еще и издеваешься, да? - он провел рукой по лицу, пытаясь избавиться от соленой влаги, и так и замер, сгорбленный, с нечесаными волосами, заплаканный и ни капельки больше не похожий на ту шлюху, которой обычно был. - Не смей… никуда… уходить… - с усилием выдохнул парень, кусая губы.

- Я не!.. что ты сказал? – Марк с таким изумлением посмотрел на Ала, что казалось, ничего удивительней он не слышал.

- Ты идиот?! - Ал внезапно подскочил, вскидывая голову и глядя на Марка сверкающими покрасневшими глазами. - Я сказал, чтобы ты остался! Останься, блять, со мной! - он застыл, тяжело дыша и снова чуть подрагивая.

- Ага, конечно, - Марк потрясенно посмотрел на парня, и открыл торт. Достал откуда-то две ложки и протянул одну из них Алу:

- Кушай, - он улыбнулся от души.

Блондин кивнул, дрожащими пальцами принимая у Марка ложку, вновь сел на свое место и ткнул ей в торт. Он остыл так же резко, как и загорелся - и теперь просто не знал, что ему делать и что говорить, потому что в миленькую улыбочку Марк вряд ли поверил бы сейчас, а ничего другого парень не мог сейчас нормально изобразить - он был в смятении.

Марк тоже сунул ложку в торт, с удовольствием потом отправляя кусок его себе в рот. В его жизни все начало складываться как нельзя лучше, так чего ему не побыть довольным? Только кислый Ал рядом как-то не хотел быть счастливым. Или хотел? Марк с интересом наблюдал, как парень терзает в тишине торт.