- Наруто-кун, ты справишься, ты же никогда не отступаешь! - безапелляционно, словно о самом собой разумеющемся сказала любимая. - Какой бы враг не противостоял, ты его победишь! Ведь мой жених, - она растянула это слово, словно смакуя его звучание, - самый непредсказуемый ниндзя в мире!
- Вообще-то я боюсь не Кагую или Мадару! - признался я. - Скорее всего, меня убьёшь ты, когда услышишь об обещании, которое я дал, когда был ещё идиотом!
Хината-чан вопросительно наклонила голову и её объятия почему-то показались мне стальными тисками.
- Я, сам того не подозревая, пообещал Шион-чан, верховной жрице Страны Демонов, продолжить род жриц. То есть, - мой голос зазвучал всё тише и тише. - зачать ей ребёнка.
Выражение лица любимой не изменилось.
- И? - только и спросила она, стальные тиски её рук превратились в грозящий сокрушить капкан.
- Зачать ребёнка! Ребёнка! Поверь, после того, как я стал отцом двоих детей, я узнал, откуда они появляются!
- Двое детей, - её глаза мечтательно закатились. - То есть ты не собираешься меня бросить ради какой-нибудь новой Сакуры?
- Конечно нет! - что за постановка вопроса? - К тому же, Шион-чан непохожа на Сакуру! Более всего её фигура напоминает твою, у неё такие же красивые большие си...
- Ну тогда всё в порядке. Ты, Наруто Узумаки, конечно-же исполнишь своё обещание!
Она что, не расслышала про ребёнка? А может она сама не знает...
- Но ведь для того, чтобы получился ребёнок, требуется чтобы парень и девушка... - я замялся.
- Наруто-кун, - засмеялась она, - я знаю после чего появляются дети. Если бы ты не спал на уроках, ты бы услышал подробности ещё в Академии.
- Но тогда...
- Я почти потеряла надежду, смирилась с тем, что ты смотришь только на Сакуру. Но теперь ты со мной, Наруто-кун, это для меня самое главное. Ты исполнишь обещание. И никогда не оставишь своего ребёнка без отца.
- Я не заслужил тебя! - и это чистая правда
Я выскользнул из её объятий и подхватил, хихикающую, на руки.
- Конечно нет! Зато я тебя заслужила!
Возобновил свой бег, лишь кивком признавая абсолютную правоту её слов. Чакра, развевающаяся за спиной золотым плащом едва не превратилась в крылья, вознося меня в небеса. Итак, я женат на самой лучшей женщине в мире. Впрочем, я знал это всегда.
- А что было в твоей иллюзии, Хината-чан? - попытался перевести разговор со смущающей меня темы.
- Мы были на свидании, Наруто-кун, - улыбнулась она. - И это было самое прекрасное свидание в мире!
- Хината-чан! Я воплощу это гендзюцу в реальности! Восстановлю каждую деталь и подробность! Если это и было твоей мечтой, то обещаю, она станет явью! А Наруто Узумаки никогда...
Безмятежное лицо Хинаты окаменело. Похоже я сказал что-то не то! Видимо идиотом я остался навсегда!
- Некоторые вещи, Наруто-кун, невозможно исполнить. В той иллюзии с нами были Ханаби-чан и Нейджи-нии-сан.
Я хотел подбодрить, сказать что-то утешающее, но из моего рта вырвалось только одно:
- Что за херня здесь творится!?
Деревья расступились, открыв большое каменистое плато. Там, куда я стремился, где, казалось, находилась ось мироздания, источник всего существующего во Вселенной, стояло дерево. Оно не было огромным - ведь огромными можно назвать тех гигантов, которые опутали своими корнями мир, хватая людей и погружая их в вечное гендзюцу. Нет, оно было чем-то большим, намного большим. Исполинский ствол казался тонким и хрупким, вздымаясь вверх и, казалось, пронзая сами небеса. На вершине его был распустившийся бутон, внутри которого распахнулся огромный алый глаз, отражающийся на поверхности луны.
Под деревом лишь мой усиленный чакрой Курамы и режимом отшельника взгляд смог рассмотреть две микроскопические фигурки. Одной из них был белёсый, покрытый наростами и шипами Обито Учиха. А второй - обнажённый по пояс Мадара, чья кожа ни капли не напоминала потрескавшийся пергамент воскрешённого мертвеца. Две головы синхронно повернулись в нашу сторону, и я едва сдержал язык, чтобы не выругаться. У каждого из них в одной из глазниц сиял фиолетовый огонь Риннегана.
align="center">
Глава 3
Не скажу, что не знаком с ощущением, вызываемым активированным додзюцу. Для меня Шаринган всегда был чем-то близким и знакомым с детства, он ассоциировался с Какаши-сенсеем, с Саске, решившим драться серьёзно, или же с бесстрастным лицом Итачи, запутавшегося, затерявшегося среди собственных демонов. Ещё Шаринган значил целую толпу белокожих сопляков, решивших изменить мировой порядок, но при этом строго соблюдающих распорядок дня под змеиным немигающим взором Кабуто Якуши. Но самым тяжёлым чувством, что вызывал Шаринган, была беспомощность, которую я испытывал, неспособный поразить того, кого считал Мадарой Учиха. Человека в маске, чья нематериальность была ещё той занозой в заднице. Неуязвимый, неосязаемый и недоступный, Обито Учиха вызывал отчаяние. И не было Какаши-сенсея, чьё додзюцу могло хоть как-то уравнять шансы.
Но хуже всего был Риннеган. Со времён нападения Пейна, он у меня ассоциировался с отчаянием, безнадёжностью и непреодолимостью. Под взглядом этого фиолетового сияния, эти гипнотических концентрических кругов, гибли люди, которым я был дорог, которые для меня всегда являлись самой драгоценной вещью на свете. Под взглядом Риннегана я, потрясённый смертью девушки, только что признавшейся мне в любви (пусть она тогда не погибла, но тем не менее) в порыве отчаяния сорвал все ограничения и высвободил всю силу Кьюби. От сияния этих глаз погибла деревня, в которой я родился, в которой жил и которую защищал.
С обладателями этих глаз, нашими собратьями-джинчурики, поднятых противоестественным дзюцу призыва, мы с братцем Би выходили на смертельную битву. Свет Риннегана для нас с Саске обозначал неуязвимого противника. Мы едва смогли справиться с Учиха Обито, но Мадара был на много уровней выше.
Если пользоваться лексиконом Боруто, не отлипающего от своей игровой приставки, Риннеган обозначал сражение с настоящей имбой, с долбаным читером и манчкином. Момошики и Киншики Ооцуцуки, ворвавшиеся в Коноху в период чунинского экзамена, это мнение только подкрепили.
И сейчас против меня был не просто обладатель Глаз Бога, а сразу два. И тот факт, что один из них был джинчурики Джуби, обладателем Шарингана с абилкой нематериальности, а второй - неуязвимым засранцем, овеянным легендами шиноби, до кучи читером, заполучившим величайший кеккей-генкай ещё большей легенды, ни капли не успокаивал. За моей спиной не было пяти Каге, у меня не было Силы Мудреца, а со мной не было друга с Глазом Бога. Ситуация была - полное днище.
- Но почему стоит дерево? - невпопад спросил я. - Я же его уничтожил Лавовым Разенсюрикеном! И почему Обито до сих пор джинчурики?
