Лишь перед их подъездом, чуть в стороне, стоит дерево. Её тянет подойти к нему. Но утром они с Аркадием всегда торопятся — опоздать нельзя. А вечером возвращаются в темноте и спешат к встрече друг с другом — даже голову повернуть в сторону дерева Юля не успевает.
Мама снится под утро.
Стоит на коленках перед грядкой и выдёргивает сорняк. Косы, замотанные на затылке, высвободились, концы касаются земли.
Мама перед ней ставит блюдо с едой, словно Юля одна существует на свете, нет ни отца, ни Бажена, и смотрит на неё.
Просыпается Юля в слезах. Бухнуться на колени перед грядкой, как мама… дотронуться до сливы… понюхать цветы яблони.
Раз в неделю, едва она открывает глаза, Аркадий набирает её молдавский номер и подносит ей трубку:
— Говори. Вижу, сама боишься деньги тратить.
Всегда отвечает отец. Он кричит так громко, что звенит в ушах:
— Юлька, городская стала, что ли? Забыла нас? У нас — битва, Юлька, хочу Бажена женить, показываю невест, ни в какую. Упёрся, не сдвинешь с места.
В другой раз кричит:
— Чего в гости не приглашаешь, Юлька? Небось, позабыла, как мы глядимся…
— Маму… — Юля хочет сказать «позови», но слово не произносится.
Отец кричит: «Мама в хлеву», «мама в курятнике»…
Однажды слово наконец пробилось к отцу:
— Позови.
— Будешь ждать? А денег-то сколько идёт?! Муж-то не ругает? Я бы не разрешил. Ну позову, раз мать нужна больше отца. Сынок, кликни мать. — И пока мама не подошла, кричал: — Объясни-ка отцу, почему сильный здоровый мужик не хочет жениться? Злой стал, не подступись. Я ему слово, он мне — десять. Я ему слово — доброе, он мне — грубое.
— Доченька! — задыхающийся голос.
Позвать — «мама», но голоса нет.
— Как ты, доченька? Скажи, как ты?
— Очень хорошо.
— Ты плачешь, доченька?
— Ты тоже плачешь, мама.
— Что же мы за большие деньги будем плакать! Хоть два слова скажи.
— Работаю. Аркадий — очень хороший. Я жду ребёнка, мама.
Долгая пауза и — выдох:
— Приехать?
— Да, мама, я хочу, чтобы ты была со мной. И тогда ничего больше не надо. Не перегружайся, мама, не перерабатывай.
— Перестань плакать. Очень скоро мы обязательно увидимся.
Она помнит, когда уезжала, бледные губы, черноту под мамиными глазами. Что же сейчас? Ведь сейчас мама выполняет и её работу!
Запахи зерна, цветущего сада, сена… ноздри забиты детством. И слепит солнце.
— Успокойся, Юленька. — Она не заметила, как Аркадий вошёл в спальню. — Ты сильно тоскуешь о маме. Слушай, что я придумал. Мы с тобой снимем, а может, купим большую квартиру с громадной гостиной, с комнатой для каждого — для мамы, для ребёнка, для нас с тобой, для твоего отца, для Бажена. Устроимся и пригласим всех…
— Нет. Только маму.
— Почему? Я собираюсь начинать бизнес с твоими отцом и братом. У них есть машина, они могут сами…
— Нет! Хочу только маму.
Аркадий сел к ней на постель, платком стал утирать слёзы.
— Успокойся, пожалуйста. Не волнуйся. Будет так, как ты хочешь. Кто-то из них тебя обидел, да? Ты вообще ничего не рассказываешь о себе. Это я виноват, завалил работой, загнал в колею, не продохнуть. Обещаю, в воскресенье поедем куда-нибудь гулять и, может быть, ты оттаешь, станешь откровеннее.
— А кто будет стирать скопленное за неделю?
— Слава богу, улыбнулась! Мы же не стираем, стирает машина.
— А развешивать, гладить, продукты закупать, готовить?..
— А ведь ты мне зубы заговариваешь! Между женой и мужем не должно быть никаких тайн. Кто из них обидел тебя?
Слёзы припустили сильнее.
— Он любит меня, — пробормотала она.
— Кто «он»? И в чём драма: то, что родные любят друг друга, — естественно. Ты о брате говоришь. Я заметил, он сильно любит тебя. Выросли вместе, понятно…
— Он не так любит, а так…
Аркадий гладил голову. Никогда никто не гладил её по голове. И она легко выплеснула свой страх:
— Целовал в губы, в последнюю ночь хотел изнасиловать… мама пришла…
— Понятно, почему ты так была напряжена тогда. Теперь ты выздоровеешь. Забудь о той ночи. Сейчас же ничто не угрожает тебе, ничего плохого случиться не может, у тебя есть защитник.
— Отец уговаривает его жениться, он не хочет. Разве так бывает — брат сестру любит как женщину?
— Чем же ему помочь, Юленька?!
Прошлое наконец всё здесь, вместе с Аркадием, но оно какое-то иное: без боли, без обид. Из этого прошлого ей сюда только маму надо.
— Мама больна, у неё чернота под глазами, губы — бледные, я боюсь.
— Я хотел бы пригласить маму сюда, — тут же чувствует её желание Аркадий. — Но мы с тобой совсем перестанем быть вдвоём, мы должны будем всегда и везде быть втроём. Ты ведь понимаешь это?!
— Хорошо, я потерплю без неё, пока родится ребёнок. Но потом ты пригласишь её?
— Не я, а мы. Я буду очень рад жить с ней под одной крышей. Но сможет ли она вырваться? Судя по твоим рассказам, сейчас она там единственная рабочая сила, так ведь? — Юля кивнула. — Ну, и как же она сможет оставить такое огромное хозяйство? Вообще непонятно, как она одна справляется…
— Я тоже не понимаю. Мне почему-то не по себе, когда думаю о ней. Надрывается она.
— Ты пробовала просить отца нанять помощницу? Мой тебе совет: позвони отцу, скажи — на маме двойная работа, ты волнуешься. Судя по всему, он до вольно далёк от физического труда. — Аркадий поднёс ей трубку. — Набирай-ка номер, Юленька. Никогда не откладывай в долгий ящик то хорошее, что можешь сделать! Я выйду пока. Будет работница, мама станет свободнее, глядишь, и приехать сможет.
Отец отреагировал неожиданно. Юля ждала, закричит — «Не твоё дело», а он тихо сказал:
— Я тоже заметил, под глазами черно. Похоже, я совсем загнал её, — сказал он слово, которое часто повторялось в Юле. — Постараюсь кого-то найти. Ты права, доча. Вся твоя работа тоже на ней. Не пожалею денег.
Отец деньги жалел всегда. На них с матерью тратил лишь в дни рождений и 8 Марта. Да и в эти дни покупал только необходимое — одежду, обувь. Никаких излишеств. Аппаратуру и новый телевизор Бажен купил на деньги собственные. А у них с мамой их не было. Маме отец выдавал немного — на крупы, сахар, спички…
«Не пожалею денег» — что-то новое.
— Можно я ещё поговорю с мамой?
— Сейчас, доча, я схожу за ней, позову.
А когда мама взяла трубку, Юля сказала строго:
— Отец возьмёт работницу. Не смей возражать. Я знаю тебя. Его денег не жалей. Будет помощница, ты сможешь приехать ко мне, слышишь?
— Слышу, доченька.
— Я жду тебя. Я не хочу без тебя. Только не надрывайся, мама. Слышишь?
— Слышу, доченька.
— Мама, не плачь. Я жду тебя.
Повесила трубку. А всё ещё слышала мамин голос…
Мама приедет растить их с Аркадием ребёнка.
На другой день в девять часов утра, только они поднялись, раздался звонок в дверь.
Юля удивлённо взглянула на Аркадия.
— Открывай, не бойся, — улыбнулся он.
На пороге стояла молодая женщина, темноволосая, светлолицая.
— Вы, наверное, не туда попали.
— Туда. Вас зовут Юля? Я пришла к вам работать — прислугой, — пояснила она. — Меня зовут Ася.
Юля обернулась к Аркадию.
— Заходите, пожалуйста, — пригласил Аркадий Асю. — Я не предупредил жену.
И вот они втроём сидят на кухне.
— Что вы умеете делать? — спрашивает Асю Аркадий.
— Готовить, стирать, убирать, то, что умеет делать любая женщина.
— По вашему виду можно предположить другие занятия.
Ася улыбнулась.
— Я учительница.
— И что же вы преподаёте?
— Литературу.
— В каких классах?
— В старших.
— Вам же приходится проверять много тетрадей! Разве вы сможете помогать нам?
— Я могу приходить в среду утром и в пятницу с обеда, в субботу и воскресенье днём.
— Почему именно в среду и в пятницу?
— В среду — свободный от уроков день, в пятницу — свободный день у моего друга, он кормит и моих и своих детей, а потом занимается с ними каратэ.
