- Ни-че-го! – по слогам отрезала Сакура, вырвавшись и побежав к кабинету, где должна была проходить пара истории, гордо вздёрнув веснушчатый носик и даже не оглядываясь на Обу.

Тот повторно вздохнул, посмотрев ей вслед. Ничего он сделать не мог. Остановить её он тоже не мог. Может быть, ему просто нужно поговорить и с Иши, и с Сакурой? Если, конечно, из этого что-то выйдет… прозвенел звонок, и Обу отправился на пару, по-прежнему думая о том, что произошло сегодняшним утром… а Сакура так и вообще просидела как на иголках несколько пар. Она то и дело посматривала на близнецов, но не села перед ними. Она стремилась вообще как будто отгородиться от всей группы. Теперь она думала, что все на неё смотрят с такой ненавистью, словно она школу собирается подорвать.

Либо так, как смотрели во время чумы на крыс в Средневековье. Девушка только тихонько, еле слышно всхлипывала, конспектируя параграф из учебника, заданный Орочимару. И она тяжело дышала, стараясь сдержать слёзы. Почему-то ей не хотелось утешения от Обу в этот момент, не хотелось утешения от Мамору, ни от кого… хотелось утешения от Учихи. Хотелось, чтобы он прижал её к себе, сказал, что, мол, всё нормально, не расстраивайся, вы ещё помиритесь… да ей было бы достаточно того, что сказал Обу, только в другой манере… она никогда не ругалась с близнецами. И почему-то она не могла понять, почему вся группа, даже парни, так смотрят на неё, как будто хотят убить в одночасье.

Девушка начесала длинные нежно-розовые волосы на покрасневшее лицо, чтобы они не смотрели на неё, стараясь скрыться от их взглядов, буквально строя вокруг себя нерушимую стену. Опять всхлипнула, сжала ручку дрожащими трясущимися пальчиками, щёлкнула ей, затем снова, словно стараясь унять напряжение. Единственным звуком в классе были её тихие всхлипывания и трещание старой лампы с потолка. Орочимару что-то листал у себя в учебнике – мужчина лет тридцати с лишним с бледной сероватой кожей и длинными, гладкими, чёрными волосами, спадающими почти до поясницы.

Сакуре, в общем-то, он нравился. С ним можно было найти общий язык, особенно ей. Во всяком случае, все работы она всегда сдавала вовремя, да и параграфы учила. И вот сейчас она знала, что он выпустит её из кабинета более-менее успокоиться… на её тетрадный листик капнула первая слезинка, так что чернила расплылись и слились в единую синеватую лужицу на клетчатой странице. Сакура поспешно вытерла слезу, сразу же вскинув руку. Орочимару посмотрел на неё, кивнув.

- Орочимару-сан, можно выйти? – тихо хрипло попросила Сакура, так и держа руку высоко вверху.

- Да, конечно, - кивнул он, опять обратившись к учебнику.

- Спасибо… - пробормотала Сакура, вскочив с парты и направившись на выход из аудитории.

Все проследили за ней взглядом, она это чувствовала, и тут же побежала в туалет на втором этаже. Чувство внутри было какое-то поганое, как будто что-то разрывало на части… нет, это не из-за того, что она поругалась с близнецами, а просто потому, что они с ней так обошлись. Да и потому, что на неё все так смотрят, как будто она ничтожество, лишняя, как будто она никому не нужна в этом мире… она знала, что Мамору сейчас бы утешал её и успокаивал, прижимал к себе и говорил, что защитит её от всего на свете… но Мамору рядом нет, он наверняка спит в своей кроватке и видит хорошие сны.

Девушка всхлипнула, забежав в туалет и хлопнув за собой дверцей. Залетела в кабинку, закрыла её на замок, сразу же опустилась на пол, съехав спиной по кафельной стене, и прижала ладони к покрасневшему личику, уткнувшись в них и стараясь сдержать крик, рвущийся буквально из глубины души.

Хотелось кричать. Почему её никто не может понять?! Неужели она виновата в том, что вчера было? Неужели она виновата в том, что её тянет к взрослому мужчине двадцати шести лет? Неужели она виновата в том, что её тянет к собственному преподавателю?.. ей казалось, что нет. Учиха во всём виноват. Если бы не Учиха, ничего бы этого не произошло. И почему Какаши ушёл? Сидел бы да и сидел на своём месте, и теперь бы они, как всегда, смеялись вместе с ним всем классом и обсуждали что-то насчёт экзамена.

Сейчас бы она не поругалась с близнецами… и сейчас бы у неё не было засосов на шее, которые видны всем и каждому. Мамору вчера тоже что-то заподозрил… провёл по её шее рукой, спросил, что это, а Сакура сказала, что всего лишь какое-то раздражение на коже… но какое это может быть раздражение?! Всего лишь положительная реакция организма на Учиху…

Она вдруг расплакалась, не выдержав. И кажется, расплакалась громко, потому что стены отозвались шумным эхом. Судорожно втянув носом воздух, Сакура вытирала слёзы дрожащими руками, жмурясь и закрывая глаза. Боже, да что она такого сделала? Ничего такого… всего лишь… просто… да она сама не могла объяснить, что произошло и почему все так на неё реагируют. Ненавидят. Кругом эта самая ненависть. Все эти люди… кто сеет эти чёрные семена ненависти вокруг неё? Неизвестно. И вся эта неизвестность повсюду буквально накрывает с головой.

Разве Сакура знает, что будет дальше после вчерашнего? Нет, ей это неизвестно. Надо бы это закончить, поговорить с Учихой… или объяснить ему, что так нельзя, что это аморально, что то, что было вчера, нужно забыть, стереть из памяти, как ластик стирает простой карандаш. Но чистого листа после карандаша всё равно никогда не останется… всего лишь небольшой, еле заметный след всё равно запечатается навсегда в несчастном клочке бумаги. Так и в памяти Сакуры. Она не сможет забыть того, что произошло. Насовсем стереть из памяти и оставить чистый лист она никогда не сможет. Так и большинство воспоминаний… некоторые нам стирать совсем не хочется, а другие мы усердно трём ластиком до того, пока не протрётся лист… зачем? Почему?..

Внезапно раздался грохот двери. Сакура не понимала, что произошло, потому тут же вытерла слёзы, вытаращив яркие глаза. Что происходит? Кто здесь? Человек задавал те же вопросы, что созрели у неё в голове, а она узнала этот голос… знакомый, бархатный, красивый. Кажется, она слишком громко плакала… и он просто не мог пройти мимо, когда слышал рыдания в туалете. И его вовсе не загрызла совесть, когда он пошёл в женский туалет, вовсе нет… Сакура, всхлипнув, не думала открывать кабинку, ещё больше вжавшись в кафельную холодную стену. Да, к Учихе ей явно хотелось прижаться больше, чем к этой ледяной стене…

- Сакура? – тихо позвал он. Девушка только всхлипнула в ответ. Он подошёл ближе - это слышалось по шуму шагов, а внизу Сакура видела его кроссовки. Учиха здесь, совсем близко, и это его кроссовки, и этот голос принадлежит ему… - Сакура, что произошло? Почему ты здесь? Тебя кто-то обидел?

Слишком много вопросов… так думала и Сакура, чуть улыбнувшись сквозь текущие по нежным покрасневшим щекам слёзы. Хотелось кинуться к нему, обнять, сказать, что она переживает после вчерашнего и что она рада, что пришёл именно он, а не какой-нибудь Майто Гай, который повёл бы её к ректору. Но Учиха точно не поведёт, она это знала. Потому дрожащими руками открыла кабинку, всхлипнув. Он тут же вытаращил чёрные глаза. На нём так же была чёрная водолазка и тёмные джинсы, он хмурил тонкие брови, глядя на неё. Наверное, у него сейчас нет урока. А может быть, он просто оставил класс и пошёл за журналом, кто его знает… может быть, ему просто нечего делать, если у него нет пар и он прошёлся по университету… плевать на это, плевать именно сейчас.

Он лишь выдохнул: «Сакура…», а девушка, не выдержав, вскочила с места, кинувшись к нему и крепко обняв за узкую талию, уткнувшись в сильную мужскую грудь. Она тут же выдохнула, затем опять всхлипнула, крепче прижимаясь к нему и расплакавшись. Она не переживала за то, что их могут заметить. Кажется, и он не переживал, обняв девушку и тоже прижав её к себе, принявшись успокаивающе гладить по нежно-розовым длинным волосам, желая успокоить… видимо, он не мог утешать людей. Это было видно по нему. Он мог утешать её только прикосновениями. И одновременно он понимал, что пусть она лучше поплачет, тогда ей станет легче.