- Меняется нынче погода, - заметил король, сняв свой головной убор, говоривший о статусе, и протёр его пальцем, вновь надев на седеющую голову.
Сакура улыбнулась ему, обернувшись через плечо, а затем, приподняв подол платья, направилась в сторону замка. Ничего особенного здесь не было. Как и во всех замках, здесь было многочисленное количество этажей и башен, огромное количество балконов, которые обвивали ветки белых и красных роз. Сакура часто любила просто выйти на балкон, постояв там, и дышать свежим воздухом в ночной одежде, иногда расчёсывая щёткой волосы, но в то же время девушка любила и срывать розы, неся в свою комнату и ставя их в аккуратную хрустальную вазу. За это её часто ругала мать, несмотря на то, что роза в комнате смотрелась поистине красиво.
Королева так и держала руки перед собой, косясь в сторону Сакуры. Очевидно, Мадара рассчитывал пройти в замок вместе с ней, но не смел даже и руки ей протянуть. Просто он знал, что принцесса откажет.
- Как точно подмечено, - улыбнулся Мадара, кивнув и повернув голову к королю, заведя скрещённые пальцы за спину. – Ваше величество, если вам будет угодно, я могу направиться и к себе в замок, ведь…
- Нет-нет, - отказал ему король, улыбнувшись и покачав головой, после чего осторожно тронул за плечо победившего рыцаря, - если вы о принцессе, то не обращайте на неё никакого внимания. Переночуйте у нас, я позабочусь о том, чтобы вам отвели комнату. Однако, как и полагается победившему рыцарю, вы должны задержаться у нас ещё на долгое время… или у вас какое-то отвращение к королевской семье?
Эти слова он произнёс со всей строгостью, нахмурив брови, так что Сакура, усмехнувшись, обернулась на него, а затем, хмыкнув и вздёрнув носик, поспешила пройти дальше. Мать, покачав головой, поспешила за ней, видя, как девушка благосклонно улыбается всем рабочим замка, здороваясь то со служанками, то с конюхами, спешившими отвести уставших от долгой поездки лошадей в стойло. Мужчины и женщины улыбались ей, кивали головами, и королева невольно остановилась.
С детства все эти люди относились к Сакуре так, как и Сакура относилась к ним – с искренностью, добротой и нежностью. Сакура никогда не хотела быть такой же правительницей, как её отец. Собственно, она вообще не собиралась быть правительницей, и едва у короля с принцессой заходила об этом речь, так начинались сразу громкие крики девушки, сопровождающиеся битьём посуды из столовой. Но Сакура никогда не относилась пренебрежительно к слугам замка, всегда здоровалась с ними и желала удачного дня, а те отвечали ей взаимностью. Принцессу любили здесь за то, что она способна проявлять не только искреннюю нежность, но ещё и понимание. Она готова была практически во всём помочь работникам замка, готова была заняться даже самой грязной работой, чего, конечно же, не одобрял отец. Королева часто принимала сторону своего мужа, но при этом ночью рассказывала Сакуре о том, как она гордится своей дочерью.
Вот и сейчас, улыбнувшись и увидев, как дочь заходит в замок, едва стража открывает перед ней большие дубовые двери, королева облегчённо вздохнула, а затем гораздо медленнее последовала за дочерью. Весь пыл накричать на неё и отругать мгновенно угас, и теперь королева хотела пожалеть свою дочь. Как мать и как женщина, она понимала, что Сакура вовсе не предрасположена к Мадаре. Это было видно и на турнире, и даже сейчас, когда Мадара протягивал ей руку для выхода из кареты. Королева понимала, что ей приглянулся совершенно другой человек… но если она будет говорить об этом своему мужу, то это будет неправильно… неверно… и как женщине хотелось рассказать принцессе, что весь этот турнир не что иное, как сплошная ложь. Ложь, которой просто нет предела, ложь, которая была сыграна настолько удачно и успешно, что никто этого даже не заметил. Политика… и сравнится ли удачный политический ход с разбитым сердцем молодой принцессы?
- Сакура, - окликнула её королева, когда девушка зашла в замок и уже продвигалась по тронной.
Как и во всех средневековых замках, на первом этаже находился большой зал. Здесь восседал король в свободное время, здесь всегда посвящали в рыцари… и Сакура не раз видела подобную церемонию, но никогда не участвовала в ней. Наверное, ей и Мадару нужно будет посвятить в рыцари? Всё желание участвовать в таком мероприятии отпало, и девушка устало вздохнула, остановившись на зов матери. Та подошла к ней, пройдя по клетчатому чёрно-белому полу, который напоминал шахматную доску.
Стены здесь были резные, в основном висели портреты старых правителей. Большие колонны до самого высокого потолка поддерживал древнегреческий атлант, высеченный из камня, и Сакура остановилась у одной из колонн, принявшись водить по идеальному профилю сильнейшего существа Древней Греции кончиком тонкого пальца, то и дело вздыхая. Она понимала свою участь. Ей так хотелось повернуться к своей матери, обнять её и сказать, как сильно ей хотелось бы убежать от всего, что происходит вокруг… но когда мать подошла ближе, Сакура приосанилась, так и не оборачиваясь на королеву, просто выпрямила ровную спину, откинув за неё волосы, но потом сразу же взяв тонкими пальцами локон и принявшись перебирать его, то заплетая в тонкую-тонкую косичку, напоминавшую мышиный хвостик, то вновь распуская, опуская длинные ресницы.
- Дочь, - королева подошла к ней сзади, приобняв за хрупкие плечи. Сразу же тёплые ладони матери придали девушке больше уверенности, и она обернулась к ней, стараясь не заплакать от того, что навалилось на неё, - это ведь не так уж и страшно… ну… ты же знаешь, что мы не можем возразить отцу. Сакура…
Внезапно девушка расплакалась, не выдержав и обняв мать, понимая, что того тепла, которое ей дарило тело матери, не даст никто. Она всхлипнула, крепче прижавшись к женщине, которая была почти на голову выше неё. Девушка так хотела убежать, ей так хотелось взять и выбежать из замка. А почему бы не сейчас вскочить на лошадь, сев прямо так, как садятся мужчины, подобрав платье, и кинуться прочь из этого замка, из этого кошмара, в который она угодила, даже если не хотела. Как ей хотелось к тому рыцарю, что был в пятом туре… Покорённый в Сердце… и почему именно это имя? Девушка не знала, но оно настолько сильно запало в душу, будто само сердце не хотело его отпускать. Саму душу резало так, словно нож втыкался в сердце с такой силой, что хотелось кричать и рваться, метаться от боли.
- Ты ничего не понимаешь… - тихо сказала Сакура, чувствуя, как ладони матери гладят её по нежно-розовым волосам.
Вдруг королева отстранила дочь от себя, взяв за плечи и склонив голову, пытаясь посмотреть в глаза принцессы. Та всхлипнула, подняв голову. Ей просто пришлось посмотреть в такие же изумрудные глаза матери – кончики тонких пальцев подняли голову за подбородок. Внезапно королева улыбнулась, желая приободрить принцессу. И как ей хотелось рассказать своей дочери о том, что она прекрасно понимает её… ведь замуж за короля она тоже вышла не по любви. Лишь потом, когда прошло несколько месяцев, они привыкли друг к другу. Раньше королева любила совсем другого человека, которого наверняка уже и нет в живых… странствующий рыцарь, который мог буквально отдать за неё свою жизнь. И как женщина хорошо понимала свою дочь, которая смотрела на неё с надеждой в больших красивых глазах:
- Меня никто не поймёт, ни единая душа… я так… я не хочу, чтобы у нас оставался наш гость.
- Сакура, ты действительно думаешь, что я тебя не понимаю? – осведомилась женщина.
Сакура закивала, а затем, повторно всхлипнув, вырвалась из рук матери и поспешила к большой и длинной винтовой лестнице, слыша, как дверь с грохотом распахнулась. Стены отдавали эхом звук шагов принцессы, и Сакура, даже не оглядываясь, побежала в свою комнату, преодолевая несколько этажей и ярусов замка.
Чего только не было здесь: и столовые, и комнаты, в которых можно было сделать омовение, и различные комнаты, в которых спали главные слуги вроде поваров и остальных, кто работал в замке. А этих людей было немало – кто-то приводил замок в порядок, кто-то держал в чистоте всё его окружение, кто-то заботился о лошадях и готовил на кухне, а кто-то ухаживал за цветами.
