Улыбнувшись, Наруто покачал головой, поспешив выйти и оставить их наедине: не стоило вмешиваться, в особенности сейчас, когда у них наконец всё хорошо. Но Наруто был знаком с такими людьми, как Ким, и понимал, что просто так это пресмыкающееся не сможет отпустить Сакуру и оставить её. Быть может, стоит пережить немалое количество трудностей, перед тем как действительно быть счастливыми. Ведь лёгких путей к счастью не бывает, а если такой пусть внезапно и находится, то это порой совсем не то, к чему стремятся люди. И Узумаки знал не понаслышке о таких людях, как этот тиран, с которым жила Сакура. Сначала они притворяются вполне милыми и безобидными, а затрем начинают рвать и метать, делать так, чтобы жизнь самого ближнего стала невыносимой. Такое бывает едва не на каждом шагу: эти люди напоминают снежинок. Кажутся такими чистыми и светлыми, но затем, когда эти снежинки падают, накапливается страшный снежный ком, буквально шквал лжи и лицемерия.
Быстро приведя волосы в порядок, — а точнее попросту растрепав их ещё сильнее, чтобы они быстрее высушились, — Наруто поспешил собираться, глянув на часы. Куда он так торопился? К той самой, которая будет рада его видеть. Слегка улыбнувшись, он надел простые джинсовые бриджи и свободную зелёную футболку с каким-то провокационным рисунком насчёт правительства. Особенного внимания Наруто не придавал тому, как он выглядит — если девушка действительно полюбит его, то она станет любить его таким, какой он есть, невзирая на то, что он носит. Он, завязав чёрные кеды, поспешил выйти из салона, не забыв оповестить посетителей, что он закрыт на перерыв, повесив табличку — пусть Учиха с Сакурой ещё немного поспят, им нужно отдохнуть после пережитого.
Киото не нравился Наруто — он не располагал теми возможностями, которые он мог бы проявить. Наруто неплохо рисовал и считался в своём окружении большим любителем искусства: он знал полотна Моне и Климта и скульптуры Микеланджело и Дюре, ценил очень многих художников и граффитистов, которые не просто разрисовывали заборы нелицеприятными надписями, а старались сделать город красивее, изображая небольшие картинки ночью, когда никто не видит.
Этот город не знал своих героев. Таким являлся и Наруто: был одновременно и мастером татуировок, и граффитистом, рисуя на стенах, когда появлялось свободное время. Вместо того чтобы ценить творческий потенциал молодых людей, Киото расценивал больше дипломатов в строгих костюмах, экономистов, больших любителей подзаработать на подписывании мелких бумажек, от которых кому-то может сделаться плохо: люди продают дома и квартиры за такие немыслимые деньги, что даже человек, от бессилия оставшись без крыши над головой, предпочтёт больше ночевать под мостом, обнимая лохматую мокрую собаку в дождь, нежели в тепле и уюте, какой привыкли чувствовать те, кто владеет недвижимостью.
Он направлялся к тому самому кафе, где работала Сакура. Он знал, что Хината сейчас должна быть там, и чувствовал себя воодушевлённым. Хоть Наруто и не верил в любовь, считая, что она делится только на симпатию, влюблённость и привычку, ему казалось, что все его убеждения постепенно рушились и превращались в руины старого замка. Пора было пересмотреть свои взгляды, — так для себя решил Наруто, когда впервые увидел Хинату и когда она обняла его, в то время как Узумаки спас несчастную девочку, едва не попавшую под машину. Тогда… тогда даже сложно объяснить, что происходило. Как будто бы всё так резко померкло в голове и перед глазами на секунду, а потом вспыхнуло ярким пламенем, будто сам феникс возродился из пепла. Такой феникс означал только одно: сердце Узумаки забилось чаще, а значит, и зародились новые чувства внутри, способные всё перевернуть вверх дном.
Именно сейчас ему казалось, что он готов совершить ради неё всё. Она была той самой принцессой из рыцарских романов, ради которых молодые мужчины разбивались о скалы в битвах с драконами, пытаясь вызволить предмет восхищения из высоких башен. Она являлась той самой прекрасной и верной спутницей художника, который вдохновлялся каждым изгибом тела своей избранницы. Она была для него всем, а её имя так сладко и нежно звучало на устах, когда он начинал произносить его про себя…
Хината…
Иной раз он представлял себя Вселенной, целым миром, а её, имя которой означает «солнце», — именно этим ярким небесным светилом. Когда солнце поднималось, его маленький мир оживал, становился таким ярким и освещённым. Тогда и сам Наруто становился другим: он уже не с таким скептицизмом смотрел на вещи, как до этого, не спешил язвить и говорить весьма неприятные вещи в адрес человеческих стереотипов. Тогда — как бы ему этого не хотелось и как бы Наруто не стремился этого избегать — он превращался в этакого несчастного романтика, Пьеро, обиженного Арлекином. Почему-то именно в такие моменты его посещала мысль о том, что его солнышко, его небесное светило, без которого невозможна более жизнь, уведут у него, отнимут, растопчут, захотят забрать, как игрушку у маленького ребёнка.
По пути он поспешил сорвать несколько крупных тюльпанов, пока этого никто не видел, и тут же словил на себе взгляд маленького мальчика. Этот взгляд был немного лукавым, когда Наруто срывал цветок, и мальчик тут же звонко засмеялся, захлопав в ладоши. Что ему так понравилось? Наруто и представить не мог, засмеявшись вместе с ним и поспешив погладить мальчугана лет трёх по голове, растрепав светлые волосики. Тот посмотрел ему вслед, явно заинтересовавшись, куда столь смелый и высокий дядя направился с сорванными тюльпанами.
Наруто даже не волновало, что он сорвал эти цветы: что, кому-то убыток будет от того, что эти цветы пойдут на благие цели?
Он с бодрым настроением уже хотел зайти в кафе, как вдруг из него вышла девушка, едва не ударив блондина дверью. Тот отшатнулся, вытаращив глаза, и сама Хината столкнулась с ним нос к носу, вытаращив глаза. Узумаки даже не знал, что сказать, видя её перед собой — приветственную речь он даже не приготовил, а только что планировал это сделать… что ж, импровизация — лучшее средство.
- Привет, Хината, - он широко улыбнулся, тут же замявшись и не зная, что сказать дальше — да уж, импровизация тут явно не подействует.
Он как-то тяжело вздохнул, опустив голову и неловко почесав затылок. Девушка же густо раскраснелась, увидев перед собой такого неугомонного, высокого и стройного блондина, которому она была обязана жизнью той самой маленькой девчушки, её сестрёнки. И Хината видела — он не просил ничего взамен. То ли не нужно ему это было, то ли он хотел того, о чём и не хотел говорить, боясь, что Хината не станет с ним общаться… это был слишком сложный вопрос, чтобы дать на него ответ.
- Привет, - она немного смущённо улыбнулась, пожав плечами, немного отстранившись от двери, закрыв её, и отойдя с Наруто в сторону. - А ты что здесь делаешь? Пришёл к кому-то? Ищешь?
Это прозвучало немного наивно, да ещё и таким тихим и взволнованным тонким голосом, что Наруто не мог не улыбнуться.
- Я уже нашёл, - он пожал плечами, протянув ей тюльпаны. - Тебя. И пришёл к тебе.
- Да? - она как-то растерялась, снова покраснев, даже не зная, что сказать, опустив глаза на цветы.
Сегодня на ней было очаровательное белое платье чуть выше колен, которое подчёркивало стройную талию светло-коричневым широким поясом. На ногах — небольшие балетки, украшенные на носке крупными бантиками. Волосы Хината поспешила заплести в толстую и объёмную косу. Девушка тепло улыбалась, глядя на Наруто, и слегка склонила голову набок, приняв от него тюльпаны немного дрожащими руками.
- Спасибо большое, Наруто, - она улыбнулась, кивнув, поднеся цветы к аккуратному прямому носику и втянув их запах. - Они очень красивые.
Узумаки лишь смущённо пожал плечами: для неё всё, что угодно. Казалось, даже если она попросит нырнуть на дно океана за каким-нибудь украшением, которое потеряла во время плавания, Наруто не побоится и сделает это, совершенно не испугавшись каких-то подводных тварей, обитающих на глубине.
