Annotation
Рэйн О
Рэйн О
Три дня в Выборге
Все, к чему вела нас страсть,
Скоро всё должно упасть,
И за этот острый край
Выходи гостей встречай!
"Мельница"
И сам, как камень,
скользя по скалам,
он быстро падал,
ломая крылья, теряя перья...
Волна потока его схватила
и, кровь омывши,
одела в пену, умчала в море.
А волны моря с печальным ревом
о камень бились...
И трупа птицы не видно было
в морском пространстве...
А.М.Горький
ТРИ ДНЯ В ВЫБОРГЕ
Прошлой ночью мне снилось, что я опять вернулась к Мэндерли.
Нет, это не самое оригинальное начало, но Дэвид Мэндерли действительно снился мне в ночь своего убийства. Мы летели невысоко над бесконечным хвойным лесом, в мире была зима, на полянах и в прогалинах лежал снег. Дэвид догнал меня, хохоча, схватил за ногу - я сбилась с ритма движения, попыталась лягнуть его, начала падать, выправилась у самой земли, но Дэвид уже догонял, мягко толнул меня и мы оба полетели в сугроб.
- Дурак, - сказала я сердито, отряхиваясь и складывая крылья. - Мэндерли, ты - дурак.
Он закрыл мне рот поцелуем. Губы были сухие, горячие, зеленые глаза в прорезях маски лихорадочно блестели.
- Где мы? - спросила я, оглядываясь. Сосны стояли вокруг нас высокой темной стеной.
- Какая разница, - сказал Дэвид, - иди ко мне, - и опять потянул меня в снег. Он лежал на спине, я - на нем. Он хотел целоваться, я же внезапно захотела, чтобы он снял маску.
- Пожалуйста, иди ко мне, - повторял он горячо и настойчиво.
Но реальность сна шептала мне, что это - не Дэвид, а тот, кто им притворяется, хочет меня обмануть, притупить бдительность, а потом...
Я подцепила у шеи и стянула с него синюю термомаску, и лицо его вдруг застыло, черты заострились, я с ужасом смотрела, как Дэвид утекает из своих глаз в темные колодцы расширяющихся зрачков. Пошел снег, он не таял на его лице.
Я закричала и проснулась, села в кровати, сглатывая наваждение, ничего не слыша, кроме своего сердца.
- Спи, Люси-Лю, спи, еще только три утра, - сказала спальня голосом Рика. Вот уже почти полгода Рик спал не здесь и не со мной, а у меня все не хватало духу стереть его голос из системы. Не хотелось нырять обратно в сон в такой тревоге, я пошла за водой на кухню, и два моих любовника, Дэвид и Рик, первый и последний, шли со мной в моей голове, не расплескать бы.
- Расшторься, - сказала я окну, и кристаллы стекла повернулись прозрачной стороной, открывая мне вид на ночной Лондон, улицы, полные разноцветного света, свечи и паруса домов, темные прогалины парков. Я присела в кресло у окна на минутку - выпить стакан воды, и проснулась в нем же четыре часа спустя, хмурым зимним утром, когда мне позвонили из Бюро.
Старший инспектор Вирд сообщил мне о смерти Дэвида Мэндерли, далеко в России, на Выборгском кинофестивале, куда он повёз свой последний фильм "Отрёкшийся Икар".
Это было убийство. Бомонд фестиваля праздновал закрытие на базе отдыха на одном из островов Финского залива. Дэвида никто не видел примерно с полуночи, а на рассвете тело вымыло на берег в одной из маленьких бухт.
Дэвид был крупной культурной и политической фигурой (я прочел, что вы вместе заканчивали школу "Стрижей", я соболезную вашей утрате друга юности), поэтому мне (вы - один из наших лучших следователей, Люси, и ваш русский язык, я слышал, очень хорош) предлагалось тотчас же вылететь в Россию и присоединиться к расследованию (не то, чтобы мы не доверяли нашим российским коллегам, но дело получит резонанс, поэтому особенно важно, чтобы расследование прошло быстро, чисто и эффективно, все данные сейчас загружаются в ваш персональный интерфейс).
Кнопка наушника звякнула о столик, выпав из моих пальцев. На красном ковре темнела лужа - разлилась вода, которую я наливала ночью, думая о том, кто в это время умирал.
Я не спешила вставлять электронные линзы или брать планшет и погружаться в волшебный мир криминального расследования, голографий проломленного черепа и тела в воде, карт местности и профилей свидетелей. Знакомство с деталями могло подождать еще немного. Я могла задержаться мыслями и думать не о трупе на острове, а о моем Дэвиде - живом, молодом, зеленоглазом.
"Иди ко мне," - сказал он.
Я начала собираться.
День первый
ПУТЬ
Из Петербурга в Хельсинки сновал пневматический челнок, он останавливался в Выборге. Можно было добраться за полчаса вдавленной в кресло, видя за окном по большей части лишь размазанные сполохи зеленого, белого и синего. А можно было, как и сто, и двести лет назад, доехать на пригородном поезде - намного дольше, но за окном лес, платформы, деревни, люди, собаки, птицы. К тому же от пневматики меня тошнило.
Я подключилась к Сети как только аэробус приземлился. Дело Дэвида я так еще и не посмотрела, но сейчас не было времени - поезд отправлялся с Финляндского вокзала через полчаса. Я запросила коридор, запрос обработался буквально в мгновение ока - я моргнула, и вот линзы уже высветили мне зеленый коридор через все небо. В больших городах иногда приходится ждать по несколько минут, но сегодня мне повезло. Я раскрыла крылья - вокруг заахали и захлопали, молоденькая девушка подняла на руки малыша, зашептала ему что-то, показывая на меня. Может, редко видят Птеров, а может, у мальчика тоже модифицированный скелет, вот мама ему и объясняет - будешь без споров пить свои капсулы каждый день, вырастешь большой-крепкий-легкий, тоже будешь по городу летать и людям помогать.
Много думать про малыша не хотелось. То место в моей душе, где был Рик и его отчаянное желание иметь со мной детей, и все разговоры и споры на эту тему, все еще саднило, но я улыбнулась маленькому и помахала рукой, взлетая. Несколько ворон оторвались от своих важных дел и взлетели за мной, недовольно каркая.
- Шу, кыш, глупые птицы, - прошептала я по-русски. Синтетические мышцы крыльев молотили воздух, отрывая меня от серого асфальта - выше, выше, над домами, над деревьями. Я вытянулась, поймала поток воздуха, напрягла крылья и заскользила над прекрасным городом - древними и новыми домами, улицами, прохожими, церквями, дворцами, пневмотрамваями, мостами, памятниками. Люди поднимали головы, некоторые показывали на меня пальцами. На одной из крыш я видела пару местных полицейских Птеров в синих зимних термокостюмах с короткими городскими форменными крыльями. Я помахала им рукой, они ответили невнимательно, сосредоточенно наблюдая за чем-то внизу, на площади.
В тот год осенняя погода стояла долго на дворе, снег еще не выпал, свинцовая вода не замерла ледяными глыбами. Нева бежала через свой город, глубокая, быстрая, темная. Между рекой и вокзалом возвышался бронзовый исполин Ленин, рубил воздух раскрытой ладонью, тащил свой народ в очередное кровавое потрясение двести пятьдесят лет назад.
Я приземлилась прямо у ступеней вокзала, крылья сложились в аккуратный рюкзак за спиной. Эти были мои любимые, компактные, графеновые, почти невесомые, но очень мощные.
В вагоне я взяла кофе из автомата в стене. Стакан из термопены приятно грел пальцы, но кофе оказался ужасным. Поезд тронулся. Откладывать было больше нельзя.
Я сняла с рукава гибкий лист планшета, расправила его на столе, перешла в служебную зону и открыла файл Дэвида Мэндерли, 43 лет, гражданина Великобритании, депутата нижней палаты Парламента, известного режиссера.
Время смерти - между половиной двенадцатого и часом ночи, причина смерти - многочисленные черепно-мозговые травмы, орудие убийства не обнаружено. На экране передо мной лежало его мертвое тело, такое же безжизненное и загадочное, как десятки других, чью смерть я расследовала. Нужно было отвлечься от того, что это тело было моим Дэвидом - он и не был моим Дэвидом вот уже больше двадцати лет.
