ПЯТЬ

На следующий день с высоты в пять миль мы наблюдали за очень кровавой, но и очень интересной сценой. Восемь грабителей - эти грабители были пешие - вышли из леса и напали на группу примерно в двадцать невооруженных людей, путешествовавших вместе. Страх, ножи и походные посохи против мечей и свирепости. Как раз когда схватка была в разгаре, из-за холма показался один из вооруженных всадников, которых называют "рыцарями", увидел, что происходит, и бросился в атаку, высоко подняв свой широкий меч. Только два грабителя спаслись в лесу. Всех остальных рыцарь догнал и убил.

Тут я понял, с кем мне хочется поговорить и у кого учиться. Не похоже, что рядом с этим рыцарем ты в безопасности, но он участвовал в битве на справедливой стороне, и он, несомненно, отличается от монахов.

Проблема в том, как заставить его говорить со мной. Мы ни разу не видели, чтобы рыцари с кем-нибудь разговаривали на дороге, за исключением других рыцарей. И мы заметили, что на ночь они не останавливались у дороги в лесу. Обычно к вечеру они заезжали в один из замков или монастырей по пути. Поскольку никакой информации о рыцарях у меня не было, я решил, что прямое обращение не хуже других методов, и рассказал Денин и Баббе, что задумал.

Они не возражали, и, к своему удивлению, я был этим несколько разочарован. Вероятно, надеялся, не осознавая этого, что они меня отговорят. Ну, хочется или нет, а надо браться за дело.

Я опустил катер в лесистый каньон и по этому каньону полетел к дороге над самыми вершинами деревьев. Так катер не увидят с дороге, и, я надеялся, вообще никто не увидит. Посадив катер на маленькой поляне в лесу, я надел на спину рюкзак, взял станнер. Одежда моя не похожа на одежду окружающих - на мне был комбинезон, но я мог сойти за путника из далекой Индии.

Брат Оливер немного рассказал об Индии. Это далекая страна, о которой, очевидно, большинство слышало, но в которой никто не бывал, так что ее можно выдать за мою родину.

Там, где я приземлился, каньон расширялся в круглую лощину между низкими холмами. Я знал, что в миле отсюда лощина переходит в населенную равнину у дороги. Пойду туда и встречу рыцаря на выходе из леса. А там придется действовать экспромтом.

Вероятно, я должен был нервничать, но как только оказался в лесу, почувствовал себя бодро и уверенно и решил, что пока могу наслаждаться прогулкой. Распевали птицы, в воздухе стоял приятный запах, вероятно, от деревьев с листьями в форме иголочек, из которых в основном состоял лес.

У меня оказалось мало времени для подготовки. Выйдя из прохлады леса на яркое солнце, я оказался в ста футах от дороги. Рыцарь ехал в моем направлении в четверти мили. Дойдя до грязной дороги, я остановился и стоял лицом к нему, думая, что же делать дальше. Я был уверен, что он никогда не видел так одетых людей или такой прически, как у меня. Когда он приблизился, я расставил руки, но он не замедлил шага лошади и, казалось, вообще не собирается объезжать меня. По его выражению я понял, что он скорее раздавит меня, чем сделает шаг в сторону.

Поэтому я обратился к нему. Не на провансальском - любой встречный мог заговорить с ним на провансальском, а на эвдашском:

- Господин воин! Мне нужна ваша помощь. Очень нужна!

Он не перестал хмуриться, но остановил своего большого боевого коня. На расстоянии в пятнадцать футов я рассмотрел, что он не намного старше меня. Небритая бородка, редкая и мягкая, размещалась главным образом на подбородке и в углах рта, на левой щеке большой белый шрам от глаза до челюсти.

Он немного ниже меня, но гораздо плотнее, даже если не считать кольчуги. Рукава кольчуги доходят только до локтей, руки у него удивительно большие и мощные. В целом похоже, что из него вышел бы отличный таранный нападающий в нашей игре в флажки. Впрочем, думаю, что наш флаг показался бы ему слишком легок.

На голове у него низкая коническая стальная шапка с узкой металлической полоской, спускающейся на нос. Шапка одета на кольчужный капюшон, который закрывает шею и горло. В целом он прекрасно защищен от любого оружия, которое мы видели на Фанглите.

Его жесткие голубые глаза осмотрели меня: я не похож на монаха или пилигрима, на рыцаря или разбойника. Мой рассказ был готов. Мне нужно лишь время, чтобы заинтересовать рыцаря.

- Я не знаю твоего языка, - сказал он. - Говори по-французски.

Я ничего не слышал о французском языке, но решил, что именно на нем он говорит. Похоже на провансальский. Во всяком случае я все понял. А провансальский - единственный язык Фанглита, который я знаю. Придется использовать его.

- Простите меня, сэр рыцарь, - медленно сказал я. - Я не знаю французского языка. Могу говорить по-провансальски, но не очень хорошо. Мне нужна ваша помощь, потому что я иностранец. Я должен больше узнать об этой стране. Боюсь, что иначе мое невежество приведет меня к опасности.

Закончив, я почувствовал, что во всей Галактике не было слабее призыва на помощь. Но вместо того, чтобы просто наехать на меня, рыцарь еще раз внимательно оглядел меня.

- Зачем мне помогать чужеземцу? - спросил он. - Ты не священник и не монах; судя по твоему виду, ты не пилигрим. Ясно также, что ты не рыцарь и не сержант.

Когда в одиннадцатом столетии норманн заканчивал свое обучение обычно в пятнадцатилетнем возрасте, - он получал звание сержанта. Рыцарем он мог стать позже и только за доблесть в битве.

Теперь я это знаю. Но тогда не знал даже, что значит "сержант". Очевидно, если я не подхожу ни под одну из этих категорий, мне нужно купить его помощь. Интересно, такова вообще эта культура или просто этот парень слишком эгоистичен?

- Я могу вас заинтересовать, - сказал я. - Я... бог дал мне власть совершать небольшие чудеса! Эти чудеса могут накормить вас на дороге. - Из бесед с монахами я заключил, что жители Прованса и вообще христиане весьма интересуются чудесами. Но лицо рыцаря скривилось.

- Меня не интересуют чудеса, - сказал он. - Я слышал многих, которые этим хвастались, ни не видел ни одного чуда.

Но он не уехал, и я принял это за приглашение. И увидел, как мое чудо приближается ко мне: по другую сторону дороги над полем низко летела хищная птица. Вероятно, охотилась на какое-то маленькое животное. Почти не задумываясь, я снял станнер с пояса, настроил его на полную мощность, прицелился и нажал курок. Птица далеко, и я не был уверен, что даже на полной мощности станнер ее достанет. Но она тут же упала на землю.

Я повернулся к рыцарю.

- Не знаю, можно ли ее есть... - начал я. И остановился, потому что рыцарь выглядел по-настоящему пораженным. Но смотрел он не на меня, а куда-то в поле. Я тоже посмотрел туда. И впервые заметил несколько всадников примерно в четверти мили от нас на опушке леса. У двоих из них такие же птицы сидели на руках.

- Друг чужеземец, - негромко сказал рыцарь, - молись богу, чтобы вон те люди не связали тебя со смертью своей птицы. Иначе ты уже мертвец.

Да, это действительно опасное место для человека, не знающего местных обычаев и табу! Я вдруг понял, что лучник может пробить меня стрелой, оставаясь за пределами действия моего станнера. Станнер хорош против меча, но мне следовало прихватить и бластер.

Один из этих людей отъехал от остальных и галопом поскакал по полю, топча молодые побеги. Подобно моему рыцарю, этот тоже был в кольчуге и шлеме. Лука у него не было, и он не извлек меч, который висел у него на боку. Но он посмотрел на нас, и я не видел, но почувствовал его хмурое выражение.

Около того места, где упала птица, он натянул узду и спрыгнул с седла, как цирковой наездник. Поискал в высокой растительности птицу. И нашел ее меньше чем через минуту. Поднял ее, осмотрел и погладил. Очевидно, птица была жива.

Потом подозвал лошадь, которая сразу подошла к нему. С птицей в одной руке, одетый в тяжелую кольчугу, с мечом, он легко вспрыгнул в седло и поскакал к своим друзьям. На нас он и не оглянулся.