- Град скоро кончится, - сказал он и покачал головой. - Никогда такого не видел, а я ведь прожил сорок четыре лета. - Он с любопытством осмотрел меня, обратив внимание на необычный покрой брюк и ботинки, которые видны были из-под плаща. - Откуда ты и по какому делу?
- Я из далекой земли Морн Геблью, - ответил я. - В Нормандии я ищу своих родителей, а они ищут меня. Надеюсь, милосердный бог сведет нас вместе, может быть, сегодня же. - При этом я перекрестился, как делают местные жители.
Он тоже перекрестился.
- Пусть исполнится твое желание. Ты можешь заплатить за ночлег?
- Нет, сэр, - ответил я. - Но я могу переждать в сарае, а как только град кончится, двинусь дальше.
Он покачал головой.
- Не нужно. Твоя лошадь устала, а тебе нужно поесть. Если бы ты смог заплатить, я бы взял, но я все равно не выгоню тебя на улицу в такую ночь из-за одного-двух медяков. Идем. Похоже, град переходит в дождь. Немного промокнем, пока бежим к дому, но высохнем перед огнем. А жена быстро приготовит поесть.
Он распахнул дверь, и мы побежали.
Я очень проголодался и устал. Поев, мы немного посидели у огня хозяин и я, жена хозяина и его тринадцатилетняя дочь. У них был еще взрослый сын, который служил в магистрате стражником. Он придет домой в полночь.
Хозяина звали Пьер, и он владел ближайшей красильней. Я не знал, что такое красильня, но решил, что лучше не спрашивать. Вероятно, я должен это знать. Хозяева оказались хорошими, по-дружески настроенными людьми, они часто поминали доброго Иисуса и милостивую Марию - по-видимому, две главные фигуры в местной религии.
Тело мое чесалось от укусов, полученных еще в замке Ролана. Раньше я был слишком занят, чтобы замечать это. Теперь я пытался не чесаться на виду у хозяев, хотя заметил, что они тоже временами почесываются.
Вскоре мне трудно стало не уснуть, несмотря на зуд. Хозяева предложили мне лечь на мешок с сеном, но я хотел спать в сарае: там папа смог бы подобрать меня, никого не разбудив. Конечно, я не мог сказать об этом хозяевам, поэтому просто объяснил, что не хочу надолго разлучаться с лошадью. По-видимому, это прозвучало для них достаточно убедительно, потому что они не возражали.
К этому времени гроза превратилась в небольшой дождь. Хозяйка дала мне шерстяной плащ вместо одеяла, и я побежал в сарай. Уже наступала ночь, и в сарае было совершенно темно, пришлось приоткрыть дверь, чтобы было видно, куда лечь.
Я говорил себе, что, может быть, папа сейчас прямо надо мной и готовится к посадке. Но может, он как раз сейчас пьет горячий корч и гадает, как дела у нас с Арно в замке Ролана. Бабба еще не выбрался из леса. Я слишком устал, чтобы сидеть в ожидании: если понадобится, меня разбудят. Я лег, закрыл глаза, и последнее, что я помню, - одной ногой начал чесать другую.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Кажется, я проспал недолго. Кто-то тряс меня. Я сел, думая, что это папа, но при свете факела на меня смотрело лицо Пьера. Он был чем-то обеспокоен, и я по-настоящему проснулся.
- Что случилось? - спросил я, садясь.
- Пришел домой Гильом, мой сын, и я проснулся. Он рассказал, что магистрат разыскивает чужеземца. По описанию это ты. Всем стражникам приказано отыскивать тебя, поэтому до рассвета тебе нужно быть далеко. Следят и за дорогой. Ты считаешься очень опасным, и тебя должны доставить к новому барону Ролану де Фале, которого ты, как говорят, ограбил.
- Никто не поверил барону. Но он пользуется влиянием у герцога. Он участвовал в победоносной битве при Гастингсе, а хорошее отношение герцога очень важно для города, так что пожелания барона выполняются.
- Мой сын лег спать, а тебе нужно уходить немедленно. - Потом он добавил: - Дождь почти прекратился.
Я встал и протянул Пьеру плащ, который дала мне его жена.
- За дорогой, ведущей вокруг города, тоже следят?
Он кивнул.
- Уверен, что да.
Я понял, что должен сделать.
- Послушай, - сказал я, - лошадь не моя. Я был заложником у Ролана и сумел убежать. Я оставлю ее тебе. Если это безопасно, возьми ее или просто выпусти. Кто-нибудь подберет. Я пойду пешком.
- Пешком ночью? Это опасно!
- Для меня все опасно, - ответил я. - Спасибо тебе за доброту. - Я перекрестился. - Да благословит тебя добрый господь.
Он серьезно посмотрел на меня и больше ничего не говорил, пока я прощался с Дарри.
Дождь действительно уменьшился, но от туч было очень темно. Слабый дождь уменьшал слышимость, что одновременно было и преимуществом и недостатком. Дождь и позднее время означали, что вряд ли я кого встречу, но если встречу, обязательно вызову подозрение.
Я едва разглядел городской частокол в двухстах футах и сориентировался по нему. Река должна быть справа. Я повернул туда. Я должен двигаться по течению к морю, которое где-то поблизости. Очень вероятно, что папа уже сейчас ищет меня, но если он по какой-то причине этой ночью не появится, нужно будет спрятаться и ждать следующей ночи.
Я начал продвигаться на восток среди разбросанных зданий. Следовало ожидать лая или даже нападений местных собак, но их не было. Может, их просто съели голодные, а может, они сидят в домах и не слышат меня.
Мне казалось, что как только я достаточно удалюсь от города, барон будет мне не опасен. Шесть рыцарей и сержантов не могут охватить слишком большую территорию - даже шестнадцать, если Арно присоединился к барону. И не думаю, чтобы Ролан известил других баронов. Они заинтересовались бы мной, и если бы одному из них удалось захватить меня, Ролан, вероятно, никогда больше не увидел бы ни меня, ни мое оружие. И никто бы не увидел: это Ролан должен был сообразить. А городская стража будет искать меня только вблизи города.
Чтобы не замерзнуть, я перешел на легкий бег. Двигался я как можно легче, чтобы не всплескивать воду, и держался в стороне от дороги. Трудно поверить, что в такую ночь кто-нибудь захочет быть вне дома, но рисковать все равно не стоит. Я продолжал следить, не покажется ли кто-нибудь.
Если кто-нибудь меня остановит, я буду очень послушен, пока не окажусь на близком расстоянии, чтобы можно было действовать станнером. Я не чувствовал себя в особой опасности, особенно с моим оружием. Но я все еще хотел заключить сделку с Роланом. Поэтому я не хотел убивать кого-нибудь из его людей, хотя понимал, что он легко смирится с гибелью одного-двух человек, если взамен получит какую-нибудь выгоду.
Всего через четыре-пять минут бега я увидел перед собой реку. Слева все еще виднелся частокол, и мне показалось, что он доходит до самой реки. Чтобы двигаться вниз по течению, нужно миновать город. Значит, нужно войти в воду и плыть.
Прекрасно, подумал я. По собственному опыту я знал, что вода не холодная. Конечно, оружие, коммуникатор, комбинезон не увеличивали мой плавучести, но я был уверен, что справлюсь.
Но тут я замер, потом лег на мокрую землю. На воде, недалеко от берега, я заметил движение. Что-то плыло вниз по течению. Я следил, как с ста футах от меня проплыла небольшая лодка с людьми. Волосы у меня зашевелились. Это не просто лодочники или рыбаки, не просто путники, задержавшиеся в дороге.
Когда их не стало видно, я осторожно пошел к берегу, спустился по нему и вошел в воду. Через три шага стало выше головы, и я позволил течению нести себя, отплывая подальше от берега.
Но не очень далеко. Чтобы видеть, что происходит на берегу. Частокол не доходил до реки. Он кончался на террасе, которая на четыре фута поднималась над поймой. Потом поворачивал и шел вдоль края этой террасы примерно в двадцати футах от реки, окружая город. Я понимал причину этого. К чему строить в пойме?
В берег было вкопано множество бревен, служивших причалами. К нескольким из них были привязаны низкие суда, ни одно не длиннее тридцати-сорока футов. На некоторых было по одной мачте, которую я мог смутно рассмотреть. Течение проносило меня в двадцати футах от кораблей.
И тут я увидел своих лодочников. Они причалили к одному из кораблей, привязались к его планширу и теперь, пока я проплывал мимо, тихо поднимались на борт. Воры, подумал я. Не похоже, что это моряки с корабля. Они собираются ограбить корабль.
