Но папа не видел их выражения: как раз в этот момент он попал ногой в нору какого-то мелкого животного и упал. Он не только потерял сознание, но и повредил колено. Он лежал не больше нескольких секунд, но когда встал и захромал к лесу, то никого не увидел, кроме тех двоих, которых застрелил.
Но он видел следы - отпечатки ног на прошлогодней хвое. Света для этого еще хватало. Поэтому он шел как мог быстро. Он сильно хромал, но разбойникам приходилось либо тащить маму, либо нести ее.
Наконец стало слишком темно, он уже не видел следов. Но тут они как раз начали огибать хребет, отходивший от горы. Другой дороги не было, и папа, хоть и не видел следов, пошел вдоль хребта. Он решил, что они должны где-нибудь остановиться и заночевать, они не ждут, что он будет преследовать их в темноте, а если они устроят лагерь, он увидит костер или почувствует запах дыма.
Но лагеря не было. Папа брел по лесу до самого утра, и когда рассвело, оказался в долине на полях. Он не представлял себе, где катер, только знал, что он где-то в горах, далеко, колено у него распухло и болело. Увидев работающих на полях, он побрел к ним, и один из них отвел его в маленькую деревушку. Кто-то, по-видимому, сообщил местному землевладельцу, потому что вскоре появились два рыцаря и отвезли папу в замок. Там барон быстро сообразил, что папа не говорит и не понимает по-местному, после чего те же два рыцаря отвезли папу в монастырь и оставили там.
Удивительно, но никто не пытался ограбить его. Он был один, раненый и, насколько они могли судить, безоружный. Вероятно, есть люди, которые просто не могут стать жертвой обычного преступления.
В этот день мы больше не видели истребитель. Мы с Арно учили папу провансальскому и франко-норманнскому. Провансальский он начал учить уже в монастыре. Через несколько часов мы добрались до места, где я накануне встретился с Арно, и свернули в лес.
И тут из леса появился Бабба. Он, оказывается, следил за нами. Конечно, Денин поняла, что значат мои странные, перевернутые инструкции. И послала Баббу следить за нами на случай, если мы пропустим поворот. Мы спрыгнули с лошадей и побежали ему навстречу, и у них с папой была трогательная встреча.
Когда впервые встречаешь Баббу, для большинства это слишком. Хищник весом в сто двадцать фунтов, огромный и свирепый. Но Арно не испугался. Оказывается, норманны очень любят больших собак. Конечно, не таких больших, как Бабба, но больших. Однако Арно поразило, что с Баббой можно говорить, он понимает и даже отвечает.
Я объяснил ему, кто такой Бабба, что он умеет говорить и читает человеческие мысли. Арно слушал серьезно, очевидно, решив, что в дальнейшем нужно быть осторожнее и в мыслях.
Но Бабба не обращал на Арно никакого внимания. Они с папой продолжали возиться. И вдруг совершенно неожиданно Бабба застыл, повернув голову. Потом бросил: "Пошли" и быстро побежал в лес. Он не стал ничего объяснять, но мы поняли, что он не играет: с катером происходит что-то серьезное. Мы с папой сели в седла и поскакали за ним.
Мы с папой не лучшие всадники, но ехали по лесу как могли быстро. Арно быстро сообразил, в чем дело, а на лошади он сидел лучше нас. На самом деле он был в высшей степени искусным всадником. И хоть он был в полном вооружении (копье Арно выронил), а Хрольф гораздо тяжелее и крупнее наших лошадей, они в полминуты исчезли впереди среди деревьев. Хрольф перепрыгивал через упавшие стволы, Арно искусно уклонялся от ветвей и сидел в седле как приклеенный.
Даже верхом нам потребовалось немало времени, чтобы добраться до поляны. Все время приходилось подниматься, хотя и не очень круто, и вскоре наши лошади перешли на легкий галоп, а потом и на рысь. Когда мы появились на поляне, катера там не было. Мы видели место, где он сидел на траве, видели, что рядом приземлялся истребитель. Папа сказал, что полицейские использовали полевой глушитель, чтобы Денин не могла взлететь, и прижали к корпусу катера скриммер, чтобы подействовать на ее нервную систему. А потом сорвали магнитный замок и вошли в катер.
Я чувствовал себя ужасно. Мы не только потеряли Денин, но и катер.
- Ты знаешь, где другой катер? - спросил папа у Баббы. - Сможешь найти его?
Это невозможно, подумал я. Мы с тех пор летали в самых разных направлениях. Но тут ответил Бабба.
- Бабба не будет искать. Просто пойдет к нему. Искать не нужно.
И мы выступили. У меня уже болело тело от верховой езды. В двенадцать-тринадцать лет я часто ездил верхом, но с тех пор редко. Поэтому три с половиной часа дороги от монастыря мне было достаточно. И последующие девять часов по пересеченной местности превратились в настоящую пытку.
Местами дорога была опасной, особенно на крутых склонах. Если тут упадешь, то будешь скользить вниз, пока не разобьешься о ствол дерева или о камень. Но Бабба, похоже, знал, куда идти. И если папа не жаловался на боль в теле и на стертую кожу, то я тем более не собирался жаловаться. Я мог морщиться, ежиться, но не жаловался.
Горы были так прекрасны, что временами я забывал о своих страданиях. Это действительно зрелище! А иногда мы давали отдых своим израненным задам, когда становилось очень уж круто, спешивались и вели лошадей за узду. Это тоже нелегко - подниматься по крутому склону, пока ноги не начинают гореть. Арно проделывал это в кольчуге - она доходила ему до колен и весила не менее двадцати фунтов, а то и больше. К этому нужно добавить его широкий меч. Шлем он повесил на луку седла. Все мы вспотели, но Арно потел больше всех.
На его месте я все бы с себя снял и повесил на лошадь. Но не Арно. Он объяснил мне, что норманн - это не сарацин и не ломбардец. Он никому не позволит застать себя врасплох без вооружения.
Я был рад, что папа с нами. Когда бы я ни посмотрел на него, он улыбался в ответ. Он еще мог улыбаться после всего случившегося!
И теперь он мог принимать решения. Это снимало с меня большую тяжесть.
Для Баббы наше путешествие было приятной прогулкой по лесу. Он, должно быть, пробежал вдвое больше нас, рыская впереди и по сторонам, отыскивая наиболее удобный путь. И все время улыбался, высунув язык. Настоящий волк! Конечно, у нас беда, он будет сражаться и умрет за свою семью, но пока он наслаждался жизнью.
Я всегда лучше других понимал Баббу.
Наконец мы обогнули поросший лесом хребет, где деревья были не так толсты и росли не так часто. Мы приблизились к границе распространения леса.
- Там внизу, - сказал Бабба, когда мы поднялись на вершину и взглянули на противоположный склон.
Не понимаю, откуда у него такая уверенность. Я видел только сплошной лес.
- Есть ли там кто-нибудь? - спросил я. - Не хотелось бы попасть в засаду.
- Внизу никого, - ответил он. Потом головой указал вверх. - И вверху никого. Далеко никого.
Спуск был крутым, мы с папой стерли кожу, поэтому сошли с лошадей и повели их за собой. Солнце уже садилось, но было еще светло, когда мы вышли из леса на поляну и увидели перед собой катер - тот самый, на котором прилетели папа с мамой. Прежде всего я подобрал карточку-ключ, оставленную Денин. Потом папа переместил катер на южную сторону поляны под сень деревьев. Тут он весь день будет в тени. Денин заметила его по отражению солнца; папа не хотел, чтобы агенты Федерации сделали то же самое, пока мы спим.
После этого он приготовил ужин - мы почувствовали, что умираем с голоду, - и послушал радио, надеясь перехватить переговоры корвета с истребителями. Радио катера можно настроить на широкую полосу частот, включая разнообразные правительственные каналы. А наши переносные коммуникаторы принимают только гражданские каналы.
Но он не услышал ничего интересного, вообще ничего не услышал. Я поговорил с Арно, записывая разговор, - в основном о норманнах, как они живут, как учатся, что думают о разных вещах. Для воинского класса - Арно называл его дворянством - война - единственное достойное занятие, и они готовятся к нему с раннего детства.
