На исходе первого лета при храме Хсы ему первый раз приснился сон...

4

4

Девочка с рыжими косичками играет в мяч. Подбрасывает, ловит, смеется. Мальчик босой ногой чертит узор. Волна смывает линии. Мальчик снова рисует.

Песчаный замок рассыпается, оплывает. Смоляные волны подмывают стены. Фигурки из веточек тонут в белом песке.

Мальчик оборачивается, смотрит на девочку и на мячик. Просит:

- Давай вместе.

- Нет. Это мое.

Она держит прозрачный мяч на ладони. Внутри него игрушечный человечек упирается в стенки, силится выбраться. Колотит крохотными кулаками, раскрывает рот.

- Я тоже хочу игрушку.

Мальчик протягивает руку к шарику. Девочка отступает на шаг и указывает вдаль:

- Вон твоя.

Там, по границе черного и белого, бежит человечек. Спотыкается, поднимается и снова бежит. Размахивает руками, торопится.

- Это неправильная игрушка. - Мальчик с укоризной смотрит на девочку.

- Ты сам её такой сделал.

Девочка улыбается и снова подкидывает мяч.

Человечек уже близко. Девушка, совсем не похожа на игрушку. Её ноги изранены, по щекам текут слезы, черные волосы спутаны. Теперь она еле бредет, увязая в песке.

- Зачем ты здесь? - Мальчик заступает ей дорогу. - Тебе здесь нечего делать.

Девочка с косичками смеется. Шарик в её руках бьется, но она держит крепко.

- Отпусти! - Сиреневые глаза гостьи прикованы к игрушке.

- Поздно, - отвечает девочка с косичками.

Мальчик отходит в сторону, кивает.

- Вот, смотри. - Гостья разжимает кулак, прижатый к груди. В ладони маленький кусочек солнца. Яркий, живой, трепещущий. - Оно ещё бьется.

- Отсюда нельзя вернуться.

Девочка качает головой и подбрасывает мяч. Он на миг зависает в воздухе, падает на песок, растет, тает. Игрушечный человек из мячика остается растеряно стоять на белом берегу.

- Он вернется! - требует гостья. - Я не уйду без него!

5

5

На следующий день идол, глыба песчаника с едва намеченными контурами всадника, засмеялся голосом рыжеволосого мальчика.

"Ты мой", - сказал Темный Хсы.

"Поиграем?" - спросила Светлая Райна.

"Кто я? Откуда? Зачем?" - пустота внутри головы болела и тянула прочь, на поиски правды. Ни ласки жен, ни холодный кам из кобыльего молока не смогли отвлечь от желания немедленно идти... куда? Он сам пока не знал. Знал только, что вспомнит себя, чего бы не стоило - вспомнит! Старшая жена глянула, как он собирает походную суму, заплетает жесткие пегие волосы в косу и, причитая о проклятье тоски, побежала за жрецом.

- Кто я? - потребовал Грыт ответа у старика.

- Ты отмечен богом! - ответил жрец.

- Мое имя?

- Это все ветер, - пробормотал жрец, брызгая на него смесью шакальей крови и полынного отвара. - Снова Хозяйка тоскует... твое имя Грыт!

- Откуда я? - не отставал Грыт.

- Ты понесешь пламя Хсы в проклятую землю Драконов. В тебе воплотится Он!

Он отвернулся от старика, забрал суму и меч. Проклятая земля Драконов ждала его.

Так начался путь к Хозяйке Ветров, только сам Грыт еще не догадывался об этом.

По дороге в землю Драконов, Хмирну, Грыт думал. Странное, тяжелое занятие. От дум голова болела, кружилась, а из жухлых осенних трав и жгучих песков пустыни Кыр вырастали миражи. Широкая река лениво катила волны среди зеленых холмов, возносил розовые стены родной город, название которого вертелось на языке, но не хотело звучать. Ухмылялись пустыми окнами заброшенные дома, и девушка с ночными, звездными глазами кружилась в безмолвном танце и улыбалась призывно. А ночами снились сны, которых он не мог вспомнить. Проснувшись, лежал неподвижно, удивляясь слезам на щеках: он не умел плакать.

Пустыню Грыт перешел легко. Ему повезло догнать длинный, от горизонта до горизонта, богатый караван. Одинокого наемника взяли младшим погонщиком верблюдов и заплатили на границе Хмирны четыре монеты. Квадратные медяки с дыркой посреди упали в ладонь теплыми, пахнущими дальними странами и надеждой. Три из них он потратил, а четвертый повесил на шнурок под рубаху, на удачу.

В первом же городе Грыту указали на дом мага.

- Я не смогу тебе помочь, - отмахнулся широким желтым рукавом узкоглазый мудрец. - Боги дали тебе новую жизнь и забрали память, а кто я такой, чтобы спорить с богами?

Во втором городе мудрец сказал то же самое:

- Ты не родился Грытом, не родился в этом теле. Тот человек умер в пустыне Кер. Не знаю, зачем Близнецы отдали тебе его тело, и никто кроме богов не знает. Возблагодари их за милость, живи мирно и почитай царя Дракона.

И Грыт послушался. В шумном портовом Ли Тао он прожил три года. Нанимался грузчиком, дрался на потеху матросам, носил закрытые портшезы чиновников и фарфорово-кукольных дам. Чашка риса и кусок рыбы доставались тяжело: узкоглазые не жаловали чужаков, а Грыт не сошел бы за хмирца даже в темноте. Слишком высокий, длинноносый, с острым лицом и блекло-серыми глазами. К тому же нескладный, тощий и покрытый шрамами: жизнь наемника, умершего в пустыне Кер, явно не была легкой и сытой. Зато жизнь в Хмирне была спокойной. Пятирогий Хсы не смеялся, чиновникам Дракона не было дела до нищего работяги, сны почти не снились. Пока в портовом кабаке он не услышал матросскую байку об оракуле Сожженной Долины, что на восходе солнца, за морем.

"...и черной вишни лепестки покроют вешние холмы, укажут путь сквозь пепел лет..."

Выпив рисовой водки, он забыл о случайном разговоре. Но пустота внутри не забыла.

6

6

Белый песок. Черная вода. Знакомый звук, ровное биение. То, что он потерял. Вот оно, в тонких девичьих руках.

Он тянется к кусочку света, хочет коснуться. Руки проходят насквозь. Он поднимает взгляд.

- Это тебе. - В её глазах свет: синий, лиловый, золотой. Тепло отдается внутри: ту-дум. -  Помнишь, ты обещал, что оно будет биться, пока я хочу?

Нет, не помнит. Не знает, кто перед ним. Только хочет чувствовать тепло. Слышать биение. Он останавливает ладонь там, где горячо.

- Кто?

Он ищет слово, ищет имя. Девушка молчит, из глаз её капают слезы. Под его ладонью - живое, бьется. Горячее. Нужное. Его.

Черное и белое касаются друг друга: шу, шу. Волны набегают на песок: шу...

Шепот. Она шепчет? Имя? Его имя?

- Пожалуйста... возьми! - она протягивает кусочек света. - Ты помнишь? Это твое.

Горячее и стучащее из её рук - должно быть здесь. Внутри. Там, куда она кладет.

Больно!

7

7

Новый сон снова погнал в путь: она, единственная и любимая, позвала его по имени...

Казалось, вот сейчас он вспомнит, услышит это имя в шуме волн или случайном разговоре. Нужно только пройти еще немного, еще чуть поискать. В следующем городе непременно найдется девушка с сиреневыми глазами, а следующий прорицатель поведает истину. Но ни оракул Сожженной долины, ни Мертвый Дух Карум не смогли вернуть ему память: никто не хотел спорить с богами.

Грыт все шел. Страна сменяла страну, легенда - легенду. Он устал от новых наречий, новых лиц, новых городов. Он хотел покоя. И однажды нашел его.

***

- Халва, лучшая в Сашмире халва! Всего два динга, и жизнь ваша станет сладкой! - разорялся на весь базар торговец в полосатом халате, упорно глядя мимо Грыта. Потрепанный воин с мечом в дешевых ножнах и тощей сумой за плечами не казался ему достойным покупателем, но и прогнать его торговец не решался. А Грыт никак не отходил: халвы хотелось до дрожи.

- Эй, вольный, - раздался насмешливый женский голос совсем рядом. - Хочешь сладкой жизни?