- Иди ты знаешь куда со своими советами! - я побежала наверх быстрее, но мой спутник так и остался возле батарей, - Ты меня совсем не знаешь!
Ответом мне было молчание. Но меня это мало волновало. Как впрочем, и мало волновали все эти праведные речи о том, что нужно делать, а чего не нужно. Этот праведник хоть раз оказывался в моей шкуре? Испытал ли он хоть немного из того, что доставалось мне? Или его богатенькие папенька с маменькой сдували пылиночки со своего чадушка?
За дверью нашей квартиры меня уже поджидала мама, которая с первого взгляда даже не обратила внимания на мой внешний вид, потому как ее сегодня тоже переполняли эмоции.
- Ева! Наконец-то ты дома! Я уже начала волноваться! - мама металась по кухне, скорее всего, планируя меня накормить, - Представляешь, твой папаша опять допился до чертиков! Явился к нам в квартиру в наручниках! В самых настоящих наручниках! И это во второй раз за день! Уверял меня, что спас тебя от "ментов поганых"! Нет, ну ты представляешь? Давно пора этого алкоголика запихнуть на промывку мозгов, иначе...
- Мама, это правда, - я больше не могла выдерживать мамины причитания, - Мам!
- Что правда? - мать остановилась и наконец, выглянула в коридор. Ее глаза округлились, а брови сошлись на переносице. Такой взгляд у нее бывал только в случаях крайней встревоженности, - Господи! Ева, солнышко! Что с тобой случилось?!
Мои непослушные руки, наконец, справились с испорченным пальто, теперь настала очередь сапог. Но тут меня ждала неудача, ноги отказывались подниматься, и я бессильно рухнула на табуретку, одиноко стоящую в коридоре на том самом месте, где утром были разбросаны осколки зеркала. Наверное, правду говорят, разбилось зеркало - жди беды... Мать, видя мое состояние, рванулась ко мне и быстро помогла разобраться с обувью.
- О господи, Ева! Ты вся ледяная! Где ты была все это время? Я подумала, что ты занимаешься в библиотеке... - мама внимательно вглядывалась в мое лицо, пытаясь там прочесть ответы на все свои вопросы, - Красные глаза, опухший нос... И еще эта история с полицией... Почему ты молчишь?!
Руки матери легонько встряхнули мое тело, отчего где-то внутри будто что-то содрогнулось. А затем кашель накрыл меня с головой. Воздух будто резко закончился, и все что я могла делать - это безостановочно кашлять, безмолвно глотая воздух. Приступ прекратился так же внезапно как начался, оставив после себя хрипы и сипение в голосе.
- Мам, - я зашептала, - Не сейчас. Я так устала...
- Да, да... - в голосе самого родного мне человека слышалась паника, - Конечно... Я наберу тебе горячую ванну, ты согреешься... Поспишь, отдохнешь... Девочка моя хорошая...
Мама бормотала что-то еще, но ее слова мой слух отчего-то отказывался воспринимать. Здесь, дома, в безопасности и тепле на меня вдруг навалилась вселенская усталость. Все силы, заставлявшие меня добраться домой, разом закончились, будто кран моей внутренней энергии просто перекрыли.
Вода в ванной приняла мое тело жадно и грубо, сразу наполнив обледеневшее тело звенящей болью. Мне казалось, что я попала в огненное жерло вулкана, заставившее проснуться разом все мои чувственные рецепторы. От этого изнутри вырвался слабый всхлип, но выбраться из воды мне мешало отсутствие сил и нежелание двигаться, потому как это приносило все новые волны боли.
Момент, в который мое тело очутилось в кровати, я упустила. Просто появилось уютное тепло и знакомый запах родной подушки. Периодически надо мной мелькало мамино лицо с беззвучно открывающимися губами. Мне очень хотелось сказать, что все хорошо, я высплюсь и все смогу объяснить. Но стоило мне предпринять попытку заговорить, как новая волна кашля обрушилась на мои горло и легкие. Все прекратилось в тот момент, когда у меня застучали зубы. От холода. И этот холод был ни с чем несравним. Я чувствовала, что дрожу, дрожу и падаю в бездну изо льда. Лед был везде, отчего постепенно занемели руки и ноги, а затем в мое бедро вонзилась чрезвычайно острая льдинка, и спустя мгновение сознание провалилось в бездну.
*
- ... и почему она все еще без сознания? - на мой слух внезапно обрушился голос матери, наполненный истерическими нотками. Сколько я была без сознания? Час? Два?
- Людмила Андреевна, - тихий и мягкий незнакомый голос отвечал матери спокойно, - Поводов для беспокойства нет. Ваша дочь идет на поправку, температура спала. Более того, она уже не заразна.
Я слышала каждое слово, но слабые попытки заговорить почему-то не увенчались успехом.
- Но почему она все еще не пришла в сознание?! Что с ней? - мама не собиралась успокаиваться.
- Я же говорил вам, сегментарная односторонняя пневмония, обморожение конечностей легкой степени. Ее жизни ничего не угрожает. Другое дело, что я не совсем уверен в здоровье ее психо-эмоционального состояния...
- И что это значит?!
- Это значит, что возможно она просто не хочет просыпаться...
Что?! Хочу! Где я вообще? Кто этот умник? Мое дыхание участилось от возмущения, что сразу же вызвало реакцию глубоко внутри. Хрипы сдавили горло, заставив слабое тело содрогнуться в приступе ужасного кашля. Я ощутила на себе знакомые теплые руки, но схватиться за них было выше моих сил. Да и быть в сознании было выше моих сил, поэтому ощущение реальности покинуло меня с той же быстротой, что и выключается лампочка.
- ...столько всего произошло, ты обязательно должна очнуться, - теперь уже громкий шепот Лизы пробил стену моего бессознательного состояния, - Ева, а помнишь, как меня тоже положили в больницу, - я что, в больнице? - Ты тогда все время была рядом, теперь вот я на твоем месте... Я тоже делаю за тебя домашку, только... - подруга нервозно хихикнула, - не обижайся потом за тройки, хорошо? А еще Рома, ну то есть придурок, официально извинялся... И Марина...
При упоминании этих имен моего горло непроизвольно сжалось, а дыхание опять участилось. Это не осталось незамеченным.
- Лиза, - тихий голос Одиночки остановил сбивчивый рассказ подруги, - Не надо. Ей нужно спокойствие.
Откуда здесь взялся одиночка?
И... он был прав. Мне не хотелось вспоминать. Вспоминать значило опять испытать боль. А к этому мои неокрепшие разум и тело пока еще не были готовы. Пока.
- Думаешь... - Лиза всхлипнула, моя любимая жизнерадостная подруга всхлипнула! - Думаешь, она нас слышит?
- Конечно, слышит. Просто она пока не готова выбраться из своего кокона, - Леша говорил так, будто знал все, что творится в моей голове.
- Из кокона? - тон подруги был полон непонимания.
- Из кокона безопасности. Она очнется, когда разберется в себе.
- Она очнется, когда выздоровеет, - гневно возразила Лиза, - Ты точно чеканутый, Одиночка.
- Может и чеканутый, - Леша усмехнулся в несвойственной ему манере, - Зато я прав. Ева напоминает мне одного человека...
- Надеюсь, хорошего человека?
- Отличного человека, только вот...
Чем закончилась эта беседа, мне было не суждено узнать, поскольку мой внутренний выключатель вновь погасил огни моего сознания, и я вновь очутилась в темноте. В коконе безопасности. В месте, где мне было хорошо, тепло и комфортно.
- ...Евушка, ангел мой, - на этот раз мою внутреннюю лампочку включил голос отца. Я уже успела забыть такой его голос - теплый, заботливый, любящий и... трезвый.
- Прости меня, прости за все... Ты, наверное, не догадываешься, но во всем виноват только я. Если бы не я, жили б мы сейчас на берегу черного моря, гуляли бы в парке, как самая настоящая семья. И твой папка бы никогда не позволил издеваться над своей девочкой, над своим ангелом! - голос отца задрожал может от возмущения, а может от слез, - Но ничего, отныне все будет по-другому! Ох, доберусь я до этих чертей проклятых!
Монолог отца прервал шум открывающейся, ужасно скрипучей двери.
- Володя? - удивленный голос матери отозвался эхом в моей голове, - Ты-то что тут делаешь?
Мама явно была недовольна присутствием отца.
