Вопрос в том, каким образом эта мерзкая скотина Кристоф Гонне – при мысли о том, что он все видел, ее передернуло, – в общем, как оно у него оказалось. Что это за сайт и как туда попала ее жопа.
Логичные практические вопросы, позволяющие не сразу осознать ту абсолютную катастрофу, какой был этот ролик в открытом доступе.
Она снова открыла комп и написала Кристофу ответ; спросила, могут ли они поговорить в каком-нибудь приватном чате. У нее не было ни малейшего желания с ним объясняться в чате Gmail. Google она считала всеведущим магом, шпионившим за каждым ее сообщением. Несколько движений – и они соорудили себе место для беседы.
<b>*Кристоф подключился к каналу #miseaupoint</b>
<b>< Кристоф > Работает?</b>
<b>< Марианна > Да</b>
<b>< Кристоф > Ок…</b>
<b>< Марианна > Может, объяснишь, что это за хня?</b>
<b>< Кристоф > Ну… это чат IRC, который</b>
<b>< Марианна > Кретин! Я про ролик. Может, объяснишь, какого хрена ты мне шлешь подобное видео?!!</b>
<b>< Кристоф > Э, по-моему, мы друг друга не поняли. Я тут ни при чем. Случайно попалось. Вообще-то скорее я хотел тебе задать пару вопросов…</b>
<b>< Марианна > А, ну да. Конечно. Случайно попалось, и ты меня случайно узнал.</b>
<b>< Кристоф > Именно так.</b>
<b>< Марианна > Ты меня совсем за дуру держишь? А мне вот кажется, что ты взломал мой комп, добыл видео и выложил его в интернет. БОЛЬНОЙ НА ВСЮ ГОЛОВУ.</b>
<b>< Кристоф > Чего?! Да ты спятила! Ничего подобного! Зачем мне это делать? Мы даже не знакомы.</b>
<b>< Марианна > Я веду блог, уж кто-кто, а я знаю, у скольких БОЛЬНЫХ НА ВСЮ ГОЛОВУ, вроде тебя, фиксация на девушках. Я звоню в полицию, ты попал.</b>
<b>< Кристоф > Ох… Остынь</b>
<b>< Марианна > Ок. Ты убираешь видео с сайта и стираешь его вообще. Даю 15 минут. Если через 15 мин. оно еще будет на сайте, звоню в полицию.</b>
<b>< Кристоф > Но я не могу его убрать, не я его вешал.</b>
<b>< Марианна > 14 мин. 45 сек.</b>
<b>< Кристоф > НИЧЕГО не могу поделать.</b>
<b>< Марианна > тиктактиктактиктак</b>
<b>< Кристоф > хочешь, могу послать мейл админам сайта, чтобы тебе помочь.</b>
<b>< Кристоф > ау? Ты тут?</b>
<b>< Марианна > “ваш собеседник в данный момент беседует с полицией”</b>
<b>< Кристоф > Ок, если это я, зачем мне писать тебе на мыло?</b>
<b>< Марианна > это главный принцип харрасмента. Жертва должна знать, что ее домогаются.</b>
<b>< Кристоф > но зачем под своим именем? Я мог назваться кем угодно.</b>
<b>< Марианна > чтобы внушить мне доверие.</b>
<b>< Кристоф > тебя в детстве от паранойи не лечили, нет? Можешь звонить в полицию, если тебе так нравится. Но помочь я тебе почти ничем не могу. В крайнем случае могу запросить у админов IP-адрес, с которого выложено видео, и попробовать его вычислить.</b>
<b>< Марианна > хочу, чтобы эта мерзость исчезла прямо сейчас.</b>
<b>< Кристоф > знаю. Понимаю. Но не вижу, что можно сделать. Погоди… наверно, знаю одного чела, который мог бы помочь. Или хотя бы срочно что-то подсказать. Он довольно хорошо шарит в компах. Спросить его?</b>
<b>< Марианна > = послать ему ссылку и пусть он смотрит ролик. НЕТ.</b>
<b>< Кристоф > других способов нет.</b>
Пауза на несколько минут: Марианна перечитывает разговор. Стоит ли доверять этому парню, свалившемуся невесть откуда? Vox она знала и в самом деле не вполне понимала, с чего бы его главный редактор вдруг решил ей нагадить. Она схватила одеяло и накинула на плечи. Ее видео висит в сети, в голове не укладывается.
<b>< Марианна > мне плакать хочется. И тошнит. Ты даже не представляешь, как на меня подействовало.</b>
<b>< Кристоф > это наверно ужасно</b>
<b>< Марианна > твой дружбан, он кто?</b>
<b>< Кристоф > он не дружбан. Мы знакомы по интернету, он для меня пишет на технические темы. Программист, по-моему. Ни разу с ним не встречался, но у него талант, точно. Если хочешь, посмотрю, в сети ли он, и позову в наш чат. Сама решишь, доверять ему или нет.</b>
<b>< Марианна > не знаю</b>
<b>< Кристоф > слушай, если ничего не делать, его и другие посмотрят…</b>
<b>< Марианна > знаю. Представляю, как они все сидят дома, смотрят на меня и… буээ…</b>
“Заколебали, блин, как же они меня заколебали… хоть об стену убейся, как заколебали… и как подумаешь, что однажды умрешь, тоска берет, а мне уже девятнадцать, и я трачу время на всю эту херню. Лучше прямо сейчас удавиться поливальным шлангом”.
– Поль, если тебе с нами скучно, так и скажи…
Поль посмотрел на мать. Она мешала в глиняной миске салат из макарон. Они сидели за столом в саду, под зонтиком, который отец полчаса наклонял под таким углом, чтобы идеально защитить их от последних бледных лучей солнца, притом что час назад все они пошли и надели по второму пуловеру.
– Угу… ну да, вот именно…
– Поль!
– Ок… Проехали. Я веселюсь, как укурок, я переживаю один из самых ярких моментов в жизни. Нет, я правда сроду так не веселился, как сейчас, с вашими беседами об арабо-израильском конфликте под макароны.
– Поль! Ты грубишь.
– Нет, мама. У меня депрессия. Совсем другое дело.
При слове “депрессия” отец поднял голову от тарелки, словно услышал зов. Он был психиатром и считал определенный набор лексики как бы синонимом собственного имени. В его голове “Эй, Ален Гедж, привет!” легко заменялось на “у него/нее склонность к депрессии”, “у него/нее абулия”, “он/она не справляется с эдиповым комплексом”. Полю казалось, что все это действует как кодовые слова, активирующие убийц, разве что у отца они активировали “архиважный” тон.
