А может, и нет...! Кто его знает и кто ведает...? Женщина, это загадка природы.

Загадка, даже, для самой себя. Загадка и для мужчины, и как это ни странно..., загадка, по всей видимости, и для самой Природы....

Ну, надо же было сотворить такое..., на свою голову, и на голову бедного всего человечества!?

И, скорее всего, именно поэтому, нельзя до конца познать женщину, как нельзя дойти до края нашей вселенной.

Не дано это нам мужукам...! Ну, не дано понять их! Хоть ты тут..., тресни...!

И наверное именно поэтому..., из-за своего полного непонимания женщины, неимоверно злясь при этом на самих себя, а заодно и на всех этих не путевых и загадочных красавиц..., от лица всего глуповатого, мирового мужского пролетариата, в одном из передовых колхозов имени, - "Баб мы пустим Всех в расход...!", расположенного в глухой и полупьяной деревушке энского уезда, мужуки глубокомысленно и с сознанием дела говорят: - "Курица не птица..., а баба..., не речной парОм..."

= = =

ГЛАВА - 26.

"ЗНАКОМСТВО с родителями ИННЫ...".

К этому времени, у Инны, да и у всех студентов в институте тоже, наступил период каникул, и она, как предполагалось и планировалось ранее, приехала к Максиму. Инна благополучно перешла на пятый курс.

По прибытии, она поведала ему одну новость, которая не только просто расстроила Максима, а можно сказать потрясла его до самого основания. Интересно только бы знать, где это основание...? А дело всё было в том, что, находясь ещё в Ростове, она рассказала своей матери о своих взаимоотношениях с Максимом. Ну и естественно и о том, что она беременна. Были, конечно, и "охи" и "ахи". Было, как полагается в таком случае всё.... Но потом, посовещавшись, мама с дочкой пришли к выводу и следующему решению, а именно, что Инне необходимо сделать аборт, ибо ребёнок, по их, и особенно по настоятельному материнскому мнению, пониманию и разумению, может связать Инну по рукам и ногам, и учёбу в институте придётся бросить. Что и было Инной добросовестно выполнено. И об этом Максиму, она ничего не сказала, и в курс этих сепаратных дел и переговоров с мамашей, его не вводила.

Максим, да и Инна, еще не получив ребёнка, в одночасье его потеряли. Максиму так и не пришлось стать счастливым папашей.

Они еще не знали, как это трагично, и как больно отразится в будущем, на попытку Инны выносить и родить очередного ребенка. В течение шести лет Инна так и не сможет родить младенца. Первая беременность была прервана искусственно, не бес помощи нашей лучшей медицины в мире, и это очень серьёзно отразилось на здоровье Инны, на её физиологической способности вынашивать и рожать, здоровых, полноценных детей. Молодой, неокрепший женский организм был надломлен, искорежен, и Инна все эти годы никак не могла доносить ребёнка до установленных самой матушкой природой, девяти положенных месяцев. Каждый следующий малыш рождался преждевременно, недоношенным, мёртвым. И так было в течение шести долгих лет.

Для Максима они были тоскливыми, безрадостными и бесконечными. Он хотел ребёнка. Максим очень хотел сына. Даже двух....

= = =

По приезде Инны, наконец-то, состоялась встреча и знакомство с её родителями. Они жили в соседнем небольшом городке, который находился от места, где служил Максим в сорока километрах.

Был воскресный день. Добрались они туда на электричке.

Когда они вошли в квартиру её родителей, а это было рано утром, будущий тесть Максима, видимо только, что встал с постели. После сна, уже довольно редкие волосёнки на его голове, смешно торчали пЫром в разные стороны. Но, по всей видимости, это его нисколько не заботило и не смущало, и он был весел, беспечен, и как-то, по-боевому, но одновременно с этим, миролюбиво настроен. Ну, прям такой радостный, приветливый Мефистофель с торчащими на голове маленькими рожками-волосёнками.

Потенциально будущий тесть, без лишних слов и рассуждений, жестом руки, пригласил Максима войти в зал, и, явно стараясь скрыть свои помыслы и особенно действия, видимо в первую очередь от своей жены, открыл свой, домашний бар и достал оттуда уже початую бутылку коньяка. Налив себе и Максиму, он без лишних разговоров опрокинул свою рюмку в рот, и при этом, как-то очень уж удовлетворённо и в тоже время, подозрительно крякнул. Затем, он удобно расположился в мягком кресле, и уже более внимательно и с какой-то подозрительной поволокой в глазах, посмотрел на Максима....

Только сейчас Максим понял, что его будущий тесть, был после хорошего "бодуна", и вчера, по всей вероятности, хватил лишку. И после этой, явно для него необходимой процедуры, которая в какой-то степени поправила подорванное накануне здоровье тестя, у него появился интерес и к другим вещам и событиям, которые происходили в данный момент, в его жилище. В частности, появился интерес к Максиму, новому для него персонажу в доме.

- Ну, как дела старик...!? - без какой-либо натяжки, и как-то очень по-свойски спросил он Максима. - Чем занимаешься в этой жизни...? Где трудишься, а может, ты где-либо учишься? Как познакомились с Инной...? Что у вас общего? Кто ты вообще...? Давай знакомиться. Меня зовут Андрей Иванович - непринуждённо и как-то очень даже весело, представился он.

- А меня зовут Максим. Вы спрашиваете как дела...? Дела, вроде ничего Андрей Иванович! Сейчас я служу в соседнем городе, в городском военном комиссариате, а до этого жил и работал в городе Ростове. Там мы и познакомились с Вашей дочерью Инной. Вот такие, как говорят пироги.... Извините уж, но так вышло. Любовь...! Ничего не сделаешь. Насчёт учёбы Вы спрашивали...? Ну, в общем-то учиться, конечно же, я думаю. Желание имеется. Хочу закончить французский факультет педагогического вуза. Негоже, как говориться русскому офицеру, не знать хотя бы один иностранный язык.

- Наверное, ты в этом вопросе прав старик. Я вот, чего уж тут греха таить, всю жизнь путал "хенде хох" с "бонжур мадам". А жаль...! Иногда хотелось бы с кем-нибудь, погутарить по-иностранному, да ввернуть что-нибудь такое эдакое. Что б у них глаза вначале округлились, как чайные блюдца, а потом совсем повылазили из орбит. Вот смеху было бы! Но, не судьба видать! Не дано...! Так что давай, дерзай ты. Самое время. - Андрей Иванович сделал паузу, и неожиданно для Максима закончил: - "Ладно, возможность поговорить у нас я так полагаю, еще, наверное, будет. А сейчас, пока мы не попали в немилость, ха-ха-ха, - он с удовольствием, но негромко и с опаской засмеялся: - Твоей будущей тёщи, а моей настоящей, законной супружницы, пойдём и поможем им, то есть нашим милым дамам, накрывать на стол. Сделаем так сказать "реверанс" в их сторону. Дружище, по-моему я сказал, что-то, как раз по-французски. Или нет? Ты как считаешь..."?

Он немного подумал, потом махнул рукой, и, не дожидаясь ответа Максима на свой вопрос, протяжно и как-то обреченно и одновременно с этим, весело протянул: - "А ну его всё, к едрене-фене!..." - и двинулся на кухню, предварительно, как и подобает воспитанному дяде, пропустив Максима вперед.

За столом Андрей Иванович вёл себя так же по-свойски и непринуждённо, как и во время их беседы в комнате с баром, чего никак нельзя было сказать о его жене, или как он сам выразился по этому вопросу, "законной супружницы". Она, как, наверное, и большинство матерей, которые, как правило, все, за редким исключением считают, что у них отбирают дочь, и, причём надолго, если не навсегда, очень подозрительно и прямо скажем, без особой любви, поглядывала на Максима.