— Неужто, кто — то решил опустошить твои запасы вискаря? — она смеется и видит меня.

У меня перехватывает дыхание. Я замечаю татуировку на предплечье, но не могу ее разобрать. Похоже на надпись. Дана тоже в футболке Бразилии с 10 номером. Неймар написано сзади. Она что, фанатка футбола?

— Привет! — произносят мои губы, и я улыбаюсь.

— Привет, — отвечает она, нахмурившись, и поворачивается к бармену, впихивая ему в руки коробку — Вот, твои бокалы, Руся. Если еще раз засунешь их так высоко, я тебя повешу.

— Слушаюсь и повинуюсь, мисс Злюка.

— Иди, заполняй накладные. Днем поставщик приезжал. Я справлюсь.

Она берет пакет со льдом, разрезает его ножницами и бросает пару кубиков в мой бокал.

— Итак. Эрик, — она сверлит меня взглядом и сейчас совсем не похожа на себя прежнюю, — Что ты здесь делаешь?

— Решил открыть новые места для себя, — мне почему — то становится смешно, и я улыбаюсь.

Она злится, что я нашел ее. Забавно. Она забавно злится.

— Сегодня открытие чемпионата мира по футболу. Здесь будет жарко. Ты болельщик? — она протирает стойку, на которую попало несколько капель подтаявшего льда

— Нет. На самом деле я никогда не смотрел футбол. Кто играет?

— Бразилия — Хорватия.

— На кого ставишь?

— А не видно? — она дергает футболку и улыбается.

Лед тронулся. Это хорошо.

— Бразилия. Хорошо играют?

— Лучше всех! Они пятикратные чемпионы мира. Неймар вообще бомба, но у них в сборной все такие. Они не играют, они танцуют! — выпалила она, и я рассмеялся — Что смешного? — хмурится ее лицо.

— Ничего, прости. Никогда не видел девушку, которая смотрит футбол.

— Все когда — то бывает в первый раз, — она пожимает плечами, — Мне надо отойти, отдать заказ. Никуда не сбежишь?

— Обычно ты сбегаешь, — я пожимаю плечами, прикладываясь к стакану с виски.

— Точно, — она хлопает себя по лбу и смеется, — Я забыла о своем амплуа.

Она берет поднос с бокалами и выходит в зал, разносит напитки по столикам, а я просто слежу за ней взглядом. Она порхает по залу, ставит бокалы, что — то говорит посетителям, улыбается и смеется. Ей нравится ее работа. Я это чувствую.

Внезапно мне становится не по себе. Я замечаю легкую тень зависти где — то в глубине себя. Когда — то я тоже мечтал о том, что буду работать и получать удовольствие. Я уже не помню точно, чем я хотел заниматься в молодости, но точно не инвестициями и акциями.

Я уехал учиться, потому что меня туда устроил отец. Он всю свою жизнь откладывал деньги на мое обучение, и, когда я окончил школу, даже не было речи, потратить эти деньги «впустую».

— Сынок, посмотри на нас! Я всю жизнь проработал на стройке, перебиваясь случайными заработками. Ты достоин большего! Ты должен стать большим человеком.

Ох, папа. Если бы ты знал, что большой человек ничего, абсолютно ничего, не значит в жизни.

— О чем задумался? — выдергивает меня из воспоминаний ее голос.

— Да так, ни о чем. Тебе здесь нравится?

— Да, — она осекается, — Почему мне должна не нравиться моя работа?

— Не знаю, — я пожимаю плечами, — Много зарабатываешь?

— Мне хватает, — улыбается она, — Деньги не главное в жизни.

— Но с ними жить намного проще.

— Ты ошибаешься, — отрезает она и замолкает.

Я пожимаю плечами, допивая свой виски. Наливаю еще, прямо из бутылки.

— Сколько я должен за нее? — киваю на бутыль среднячкового пойла

— Нисколько. Она стоит тут черт знает сколько времени. Здесь в почете пиво, — она улыбается мне снова, и мне становится тепло от ее улыбки.

— А твой… Начальник не будет против?

— Руся? Я тебя умоляю. Он мечтал о том дне, когда кто — нибудь приговорит ее.

— Почему не выбросить?

— Нельзя выбрасывать еду или напитки. Между прочим, в некоторых семьях дети голодают.

— Ну, эта бутылка им все равно не поможет.

— Почему же? — она закидывает полотенце на плечо. Забавный жест. — Хочешь помочь голодающим детям?

— Могу попробовать, — мне снова становится смешно.

Эрик Кааск и благотворительность? Это что — то новенькое.

— В каждом торговом центре есть корзины пищевого банка. Туда можно положить продукты, которые распределяют между бедными семьями. Эта бутылка стоила пятнадцать евро. Купи на них еды и положи ее в такую корзину.

— А почему просто не дать денег бедным? Или приюту?

— Потому что деньги — это просто бумага. Ребенок, который хочет есть, не поймет их ценность. Он не может съесть бумагу. А вот тарелка каши с маслом, или кусок хлеба с вареньем — это для него имеет ценность.

— Понял тебя. Попробую на днях, — я улыбаюсь

— Обещай мне, — ее лицо становиться серьезным.

— Что?

— Обещай, что потратишь пятнадцать евро на еду и отдашь ее бедным.

— Обещаю, — я смеюсь, — Завтра же дам распоряжение своей домработнице. Она как раз по субботам закупает продукты.

— Нет, — она хмурится, — Ты должен сделать это сам.

— Почему? — меня удивляет настойчивость ее тона

— Потому что я так хочу.

Меня словно прошибает током, я медленно обдумываю сказанное ей, а потом спрашиваю, затаив дыхание:

— Ты всегда получаешь то, что хочешь?

— Почти, — она опускает глаза и делает вид, что снова протирает стойку.

Но я знаю, что это притворство, столешница чистая и блестит от постоянной полировки.

— И что же тебе не удалось заполучить?

— Это не твое дело, — резко отвечает она.

Я остолбенел и раскрыл рот от удивления.

Почему она так злится, отвечая на простые вопросы? Где та милая девушка, с которой я познакомился? Неужели Игорь был прав, и она слегка того?

— МАЗИЛА! — кричит толпа позади нас.

Она поднимает глаза на большой экран, и с досады бросает полотенце на стойку

— Блин, автогол! Ничего, они еще отыграются, — она качает головой и прикусывает губу.

Теперь она становится похожей на девчонку, у которой отобрали любимую игрушку. Я совсем потерялся в переменах ее настроения.

— Ты можешь посмотреть повтор, — говорю я, выдержав паузу.

— Нет, нет, нет. Ты не понимаешь. Повтор — это не то. Посмотри на всех этих людей, — она окидывает взглядом зал, — Они пришли сюда ради того, чтобы видеть все вживую. В реальном времени. Сейчас на другом конце света лучшие из лучших начали битву за титул, которым удостаивались всего восемь стран, — она замолкает, — Всего восемь, Эрик! Ты даже не представляешь, что значит смотреть сейчас это матч.

— Я, правда, не представляю. Я никогда не смотрел футбол, — говорю я, и пожимаю плечами, — Я даже правил не знаю.

— Господи Боже, тебе сколько лет? — она закатывает глаза.

— Тридцать девять, — отвечаю я.

— И ты ни разу не смотрел футбол?

— Нет.

— То есть ты прожил половину жизни и не видел ни один матч? Ни один чемпионат? — она недоверчиво прищуривается.

— Нет, — я улыбаюсь и хмурюсь.

Я искренне не понимаю, что такого в том, что человек не смотрит футбол? Что такого особенного в этой игре?

— Да ты просто лузер! — она хохочет, и забирается на стойку.

Да, просто садится на столешницу, свесив ноги.

— Смотри на поле, — я поворачиваюсь к экрану, — Мальчики в желтых футболках — сборная Бразилии, как ты понял. В синих — Хорватии. Сборная — это лучшие игроки. Лучшие из лучших. Они играют в разных клубах, но раз в четыре года собираются, чтобы защищать честь страны.

Я внимательно ее слушаю, смотрю на поле, по которому перемещаются игроки и понимаю, что ничего не понимаю.

— Они должны просто забить гол?

— По сути да, но есть моменты, когда он не засчитывается. Правда, такое бывает редко.

— А если забивают в свои ворота как сейчас?

— Засчитывается, кроме случая, если мяч забит от ворот, с углового, штрафного или свободного удара.

— А это что такое? — я еще больше запутался.

— Вообще это маловажно, не забивай голову лишней информацией. Если такое произойдет, комментатор все равно объяснит. Дальше. Команда состоит из голкипера на воротах, защитников — это первая линия от ворот, полузащитников — вторая линия и нападающих…