Вроде огромных ушей у кошки. У других кошачьих, например, львов и тигров, уши маленькие. А у обычной Мурки они занимают треть головы. Потому что она питается мышами, которых ловит на слух. Несмотря на большие глаза, кошки довольно плохо видят днём. Цветов они не различают, зато могут распознать тысячи оттенков серого цвета. Вкупе с расширяющимися зрачками, это даёт отличное сумеречное зрение, нужное для их способа охоты. В отличие от собак, у кошек плохое обоняние. Но уши настолько развиты, что они могут слышать на четыре октавы больше человека.

А у людей, образно говоря, столь же огромный длинный язык. Без костей. С его помощью они выживают. Известно несколько случаев (найдите в Интернете!), когда человек сагитировал расстрельную команду, ведущую его убивать. Причём до степени полного неприличия: палачи бежали вместе с узником.

Механизм коммуникации, общения является не двусторонним, а трехсторонним; это треугольник. Чтобы человек начал с кем-то обмениваться сигналами, другая сторона не должна вызывать у него отвращения и желания убежать. Между общающимися должно быть некое дружелюбие, симпатия, приязнь.

Замечание. Это интересно работает, когда человек не хочет общаться, но вынужден. Тогда дружелюбие возникает подсознательно^[43] и принудительно. Обычно ситуация навязанного общения довольно суровая: попробуйте-ка отказаться от общения с полицейским. Потому и чувство сильное. Возникает дружба между совершенно разными людьми по принципу «вместе». Вместе учились, служили, даже сидели — теперь не разлей вода. Социальная сеть «Одноклассники» на этом много заработала. А если разобраться? Взяли 20–30 человек за шкирку, засунули в класс, казарму или камеру. Хочешь не хочешь, а общаться придётся, иначе вмиг станешь изгоем. Включается механизм выживания: вместе легче. Быстро заводятся приятели. Конечно, приличных людей и верных друзей можно встретить, где угодно, хоть в тюрьме. Но все же искренне вам советую почистить жизнь от наведённой дружбы. Ведь она далеко не безобидна. В пределе заложники начинают оправдывать захвативших их террористов (Стокгольмский синдром). А узники радостно обнимаются с палачами. Как сказал побывавший в тюрьме поэт:

Засрав дворцы до вида хижин,

И жизнь ценя, как чью-то милость,

Палач гуляет с тем, кто выжил,

И оба пьют за справедливость.

Игорь Губерман. «Тюремные гарики»

Замечание. Общаться страшно. Человеческие зверушки, к несчастью, обмениваются не только звуками, вербальными (словесными) сигналами. Например, вы сейчас читаете мою книгу: я дал вам набор букв, в обмен получил немного денег. Хуже, если в обмен на слова в глаз прилетает кулак, монтировка, а то и пуля. Чтобы снять напряжение и страх перед последствиями общения, люди употребляют наркотики. Например, алкоголь. Почему пьяный ко всем пристаёт? Ему общаться легко и приятно; тормоз отключён, «море по колено». Не боится, наоборот, все окружающие кажутся ему милыми. Трезвого отпугнули бы нахмуренные брови и иные мимические признаки гнева и раздражения. Под действием опьянения человек перестаёт их замечать. А когда ему прямо говорят, что общаться с ним не желают, он сильно обижается и часто лезет в драку. Действительно обидно: человек напротив только что явно проявлял дружелюбие. Теплилась надежда, что удастся его обаять, и он нальёт. А теперь он вдруг стал грубить.

3. Вторая сторона, и не только медали.

Но вернемся к треугольнику общения. Его второй и главной стороной является общая реальность. Только она полностью зависит от сознательных усилий общающихся. Грубо говоря, это набор общих тем, причём все согласны с терминами и готовы обсуждать нюансы.

К примеру, разговор о погоде является избитой пошлостью (обыденностью). Если идёт дождь, все, кроме российского Гидрометцентра, согласны: каплет. Погода — одна из трёх универсальных тем общения между любыми людьми. Двумя другими стали политика и спорт. Все согласны: наши вчера победили (или наоборот); правительство ворует, а жидомасоны плетут коварные интриги. Но на общих темах далеко не уедешь: поговорить приятно, а пользы ноль. Для её получения нужно конкретизировать: вчерашний матч был договорным; министр Имярек — жулик и вор; Павел Чувиляев — жидомасон, чем и гордится. К несчастью, конкретика опасна. Спектр последствий широк: от криков «руки не подам!» через судебный иск по закону о клевете и вплоть до арматурных прутьев и пистолетов. Найти продуктивную общую реальность просто и сложно одновременно. Вновь работает механизм «вместе». Например, совместная работа в Команде — тема для многочисленных разговоров. Но каждый понимает Команду и своё место в ней по-своему, что является поводом для недовольства, споров и обид. Чтобы их стало меньше, скажу вам по секрету: Команда — это прикол. Как и эта книга.

Тут и срабатывает механизм распознавания свой/чужой. Свои живут в общей реальности; с ними всегда есть, о чём поговорить. Остальные являются чужими; воспринимаются со скепсисом и настороженностью^[44]. Разговор с чужим часто превращается в худший вид диалога: спор о словах. Обсуждают не высказывание, а значение употребленных в нём терминов. Попробуйте-ка написать и разместить в Интернете заметку с такими словами, или, как сейчас говорят, метками-тэгами: русский, советский, коммунистический, левый, правый, религия, православие, и т. д. К вам тут же набежит туча комментаторов, которые будут с пеной у рта доказывать, что русских (120-миллионного народа) не существует вовсе. Потому что все русские имеют примесь татарской крови. Это реальный пример. Чтобы избежать бесплодного спора о словах, я везде в заметках и книгах стараюсь употреблять их точно в том значении, как они записаны в Толковом словаре русского языка на 250 тыс. слов. Чего и вам советую.

В особо опасных и маргинальных случаях «свои» создают особый диалект, порой сочный, образный и красочный. Примеры: феня (жаргон уголовников) или сленг наркоманов, откуда в разговорный русский язык и пришло ёмкое словечко «лох»^[45].

Замечание. Привожу маргинальные примеры отнюдь не из-за любви к наркоманам или уголовникам. Ничего, кроме омерзения, я к этой публике не испытываю. Зато примеры весьма выпуклы. Кто такие алкоголики, наркоманы или уголовники? Несчастные люди, и они это знают. Ничего-то у них за душой нет. Кроме диалекта, на который уходят все остатки творческих сил. Результат удивителен. Вон, как вывернули: они продвинутые, а мы — лохи, потому что не знаем, где взять вещества. Воистину человек не может быть неправ; без самооправдания он умирает. Но это уже другой психологический механизм.

Замечание. «Если у вас есть люди — дайте им игру. Иначе они быстро станут самыми несчастными людьми на свете и у вас их скоро не будет». (Лафайет Рон Хаббард, писатель, создатель Сайентологии). Команда продержалась два года, видимо, играть в мои игры вам ещё не надоело.

В языке пчеловодов есть сочный глагол «впрашиваться». Пчела, застигнутая непогодой, например, ливнем, впрашивается в чужой улей. Она исполняет быстрый ритуальный танец, позволяющий считать её временно или постоянно своей. Её могут и убить стражи улья, особенно если она без нектара или больна. А могут и пустить: временно или навсегда. Если по каким-то причинам в гнезде умирает (а также старится или заболевает) матка, пчеловод подсаживает в улей другую царицу в специальной маточной клетке. Она похожа на бигуди с мелкими ячейками. Клетка нужна, чтобы пчёлы не смогли убить узурпаторшу, они на неё буквально набрасываются. В конце концов, пчёлы признают новую царицу и начинают кормить её сквозь ячейки клетки. Тогда пасечник клетку открывает и забирает, а новая матка приступает к червлению, то есть откладыванию зародышей рабочих пчёл в соты. Но пока идёт процесс смены власти, новая матка прямо в клетке исполняет танец впрашивания. Он длится непрерывно несколько суток, иногда неделю. Это я к тому, что вокруг любой достаточно сильной группы роятся впрашивающиеся, желающие туда вступить и стать своими. Их заставляют исполнять сложные, порой опасные ритуальные танцы. Ещё вокруг каждой достаточно долго существующей группы имеются «бывшие свои», то есть предатели. Почему-то не добитые.