Вспомнила лицо своего первого учителя, а своего отца – нет. Вспомнила любимые рваные джинсы и футболку с Cookie Monster, которую, когда была маленькой, хотела носить каждый день.

Другими словами, она не вспомнила ничего такого, что могло бы дать ответ, почему она находится здесь, вместо того чтобы летать где-нибудь на облаке или танцевать среди огней над трассами и тротуарами.

И этот вопрос – почему я здесь – понемногу начинает разъедать оболочку, из которой она состоит. Вопросы жгут язык, их так и тянет выкрикнуть в холодный воздух. Но она знает, что нет никого, кто бы на них ответил. С момента своего пробуждения она провела несколько часов в попытках понять, кто она. Если она возвращается на место, где была убита, то она – призрак? И если призрак, то как ей удается носить одежду, открывать двери и быть видимой для окружающих? Может, она – ангел, упавший с небес на землю? Тогда где ее крылья? В чем ее предназначение?

Ее грудь болит от щекочущей тревоги, что она может исчезнуть так же быстро и таинственно, как и появилась. Так или иначе, идея уйти и отправиться в другое место оказывается более пугающей, чем идея тенью оставаться здесь. По крайней мере, здесь все хорошо знакомо. В другом же месте может быть что-то из ночных кошмаров: спаянные вместе монстры и черно-синий мрак, пожелтевшие когти и страдания.

Так много в этой странной жизни не имеющего смысла. Эта статуя на квадратной площадке, с вытянутыми руками и тяжелым мраморным плащом, накинутым на плечи. Люси уверена, что касалась ее раз сто, но теперь это не ощущается чем-то… Необходимым. Или, по крайней мере, это чувствуется чуть более правильно, чем должен был быть обычный камень. Поначалу Люси задерживалась рукой на изящно вырезанных пальцах, пытаясь вспомнить, что чувствовала раньше, и удивлялась странной текстуре. Но в последний раз она отшатнулась, убежденная, что почувствовала слабое тепло под мраморной кожей и легкое движение пальцев. Другие студенты обходили статую стороной, но Люси она манила.

Она чувствует, что есть еще кое-что, отличающее ее от других студентов: ее кожа становилась почти прозрачной на солнце. Ее впечатляют самые обычные вещи, карандаши или камни, но когда она берет их в руки, они тут же тускнеют. Ее тело достаточно плотное, чтобы носить одежду, но та весит гораздо больше, чем Люси может выдержать, и потом, она никогда не сходила с ума по вещам: они жесткие, да еще везде ее касаются. Ее ум полон вопросов, но в нем нет воспоминаний. Это похоже на то, как если бы она упала тут и ждала замедленной съемки падения, чтобы издать хотя бы звук.

Эта неизвестность иногда заставляет ее чувствовать бездыханной, ощущать тесноту в груди и панику. В такие моменты Люси закрывает глаза и отгораживается от всего, кроме чувства покоя. Она здесь, призрак в женской одежде, посещает частную школу, она просто должна привыкнуть к этому. Но ей не хочется никого преследовать. Она хочет быть осязаемой и плотной. Чтобы спать в общежитии, обедать в столовой и флиртовать. С ним. Все, чего она хочет, – это быть с ним.

И он, кажется, хочет того же. Колин повсюду следует за ней, и там, где она чувствует себя состоящей из одних вопросов и сомнений, он кажется инстинктивным и счастливым быть рядом с ней. Его присутствие дарит теплые успокаивающие вибрации под ее кожей. Он сопровождает ее, когда она идет по коридорам между уроками. Иногда он идет рядом с ней и говорит… обо всем. Хотя она редко отвечает на его вопросы. Он прекратил предлагать поделиться обедом. Перестал предлагать поделиться учебниками. С того самого первого дня в классе он больше не пробовал прикоснуться к ней. Но он до сих пор не лишил ее своего общества.

В школе она старается изолироваться, потому что чувствует себя другой. Она не может выбросить одежду, в которой очнулась, но чувствует, что эта одежда из другого места, и она лежит, сложенная в углу найденного ею старого сарая. Каждый раз, когда Люси смотрит на нее, она понимает, что была похоронена в ней. Новые украденные вещи равномерно и свободно болтаются на ее хрупком теле. Она заставляет себя ходить на занятия, потому что, действительно, что еще у нее есть? По крайней мере, здесь она может быть рядом с ним. И чем он ближе, тем большее спокойствие дарит. Насколько это может быть опасно – хотеть так много знать о ком-то без элементарных знаний о себе?

Она делает вид, что просто гуляет по кампусу – а не ищет его – но ее накрывает дикое волнение, когда она наблюдает за ним на стоянке около ворот охраны, катающегося на BMX с другим парнем, которого она постоянного видит с Колином. Его друг – Джей, она помнит; он симпатичный, немного ниже Колина, но жилистый и с постоянной ухмылкой. Его взгляд скользит мимо нее, пытаясь сосредоточится на реакции Колина на приход Люси. Тогда Джей жмет на педали и уезжает.

– Привет… – зовет Люси, и ей кажется, что она сказала это слишком тихо, но голова Колина поднимается, а глаза распахиваются. Она видит его образ каждый раз, когда закрывает глаза, но наблюдать за ним в реальности – это до сих пор ее поражает.

Он снова запрыгивает на педали, у него слишком длинные ноги и слишком длинные волосы; он резко, с заносом, останавливает велосипед всего в нескольких дюймах от ее ног. И выглядит впечатленным, что она не отступила назад.

– Привет… Люси.

Она сглатывает, не готовая к тому, насколько интимно слышится ее имя, произнесенное им.

– Как ты можешь кататься со сломанной рукой?

Он пожимает плечами, но что-то в глубине глаз выдает его радость.

– Мы катаемся тут поблизости, чтобы понять, буду ли я в состоянии проехать трассу на этой неделе.

Что-то дернулось у нее внутри. А затем она ощутила трепет.

– С одной рукой?

– Ага, – он улыбается, и это сочетание кривоватого нижнего зуба, который немного загораживает соседний, и маленького металлического кольца, обхватывающего губу, заставляет ее растерянно моргать и смотреть в сторону, чтобы обдумать его ответ. – С ногами у меня все в порядке, и мне вполне достаточно одной здоровой руки, чтобы управлять.

Она кивает и смахивает пряди со своего лица.

– Почему ты ходишь за мной?

Она ожидала смущение или защитную реакцию, но вместо этого он смеется, вытирая лоб рукавом.

– Хожу за тобой? – он смотрит на свой велосипед, а потом игриво на нее. – Ну, в данный момент это не так.

Она смущается, изо всех сил стараясь скрыть улыбку.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Знаю, – говорит он. – И да, я думаю, что да. – он делает паузу, пока изучает каждую черточку ее лица. – Думаю, мы оба это знаем.

Его улыбка становится шире, отражаясь в каждой черточке лица, делая глаза ярче и красивее. Она хочет взглянуть на него. Длинные ресницы медленно опускаются, когда он прикрывает глаза, словно там ему открывается иная картина. Она любит, когда он моргает. Это странное увлечение, и ей хочется спросить, что он там видит, под своими веками.

– Почему? – спрашивает она.

– Почему я преследую тебя?

Она кивает, и его игривая улыбки исчезает.

– Я… Я не знаю.

– Ты смотришь на меня по-другому, не так, как другие студенты, – говорит она.

Он неторопливо изучает ее взглядом, так, как уже делал это на протяжение сотен часов.

– А как другие студенты смотрят на тебя?

– Никак не смотрят.

Он пожимает плечами, и его взгляд смягчается.

– Ну, тогда они идиоты.

Каждым сантиметром кожи она до боли хочет быт рядом с ним, но к ней возвращаются сомнения, серые, словно тучи. У него отсутствует инстинкт самосохранениях от ее странностей. Люси хочется верить, что он не заметил, как сильно она отличается от других.

– Ты не должен ходить за мной, я не та, за кого ты меня принимаешь.

Он закатывает глаза.

– Слишком драматично.

– Я знаю, что это так.

Он приближается, его взгляд мягкий и теплый.

– Ты пришла сюда, чтобы найти меня и сказать, чтобы я перестал преследовать тебя? – она пожимает плечами, борясь с улыбкой. – Мне кажется, ты неправильно используешь свой обеденный перерыв. Ты могла бы подождать и найти меня позже. По моим планам, сразу после урока химии.