Люси чувствует, как ее улыбка гаснет, когда вспоминает о своем самом большом страхе, и резко спрашивает:

– Ты когда-нибудь исчезал?

Он сочувственно вздрагивает.

– Пару раз случалось, когда впервые сюда попал. Это было самое страшное. Но уже некоторое время этого не происходит, – он смотрит на мальчика, спрашивая подтверждения. – Может, уже год, да, Алекс?

– Не меньше года, – соглашается тот.

– В самом деле? – спрашивает она, с любопытством и надеждой сделать свой голос не таким пищащим.

Пожав плечами, Генри говорит:

– Предполагаю, это было что-то вроде адаптации.

Ее настолько быстро наполняет облегчение, что она чувствует себя на грани обморока. Ее взгляд возвращается к Алексу. В этом мальчике есть что-то странно обворожительное. Генри выглядит не достаточно «человечно», но и в Алексе что-то такое есть. Она чувствует жутковатое притяжение к нему. Это, конечно же, отличается от того, что она испытывает к Колину, но воздух вокруг Алекса не кажется пустым, в отличие от других студентов. Вместо этого вокруг него какая-то гипнотическая вибрация.

Его кожа загорелая, но теперь, когда он ближе, ей видны круги под глазами. И внутри него есть что-то еще, какое-то истощение и скованность в движениях. Люси словно видит его насквозь, что-то внутри, что его иссушает.

– Люси, где твой Подзащитный? – спрашивает Генри. Люси заставляет себя вернуться к разговору. Он внимательно смотрит на нее, пока она пытается понять его вопрос.

– Мой «Подзащитный»?

Он усмехается.

– Извини. Это я так называю Алекса. Я имею в виду, где тот человек, к которому ты вернулась?

– Ты говоришь про Колина?

Смеясь, он выпрямляется и вытирает руки об джинсы.

– Мне нужно начать с самого начала, да?

Она прижимает руки к щекам, инстинктивным жестом, оставшимся с тех давно забытых дней, когда в этот момент она краснела.

– Прости, я с трудом понимаю все это. Я знала, что здесь есть такие же, как я. Просто не думала, что встречусь с кем-либо из них.

– Ну что ж, ты отчасти здесь из-за Колина. Я не думаю, что для Стражей возможно думать о ком-нибудь еще, кроме своих Подзащитных. Но я подозреваю, что мы повсюду. Мы – дети, о которых никто никогда не помнит. Мы – те, по которым никто не будет скучать и хотеть воссоединиться. Даже я никогда не замечал тебя раньше.

Потому что и не искал, – думает она.

Алекс и Генри с легкими улыбками по-прежнему наблюдают за ней, пока она переваривает сказанное. Она легко и с мягким выдохом смеется.

– Думаешь, мы Стражи?

– Да, – отвечает Генри. – И здесь нет никого, кто бы сказал мне, что я ошибаюсь. Я ничего не знаю о том, как попал сюда. Я какое-то время просто бесцельно бродил. Но когда я нашел здесь Алекса, я не просто стал чувствовать себя правильно, это чувствовалось, как необходимость.

– Да, – шепчет Люси, ощущая покалывание на кончиках пальцев.

– Я не знаю, почему он нуждается во мне так, словно болен, а я делаю его здоровым, или что-то еще. Но в этом году, с тех пор как я его нашел, я чувствую, что у меня появилась цель, и становлюсь сильнее с каждым днем. Просто посмотри на него: он тоже выглядит гораздо лучше. Что-то в его глазах… Я знаю, что делаю что-то, ради чего я здесь.

Люси снова смотрит на Алекса. Так вот что она видит, – его болезнь? Интересно, видит ли это Генри. Когда она смотрит на Алекса, она не чувствует столько же надежды на улучшение его состояния. Она так же не видит ничего такого и в его глазах. Они голубые, но не такие, как у Колина.

– Ты болен? – спрашивает она.

– Острый лимфоцитарный лейкоз, – как ни в чем не бывало говорит он. – Генри нашел меня на той неделе, когда мне поставили диагноз, – он смотрит на него, прежде чем продолжить. – У меня сейчас ремиссия.

– Я очень рада, – говорит Люси. – Но… Кто? Кто послал нас? И почему нас? Почему Колин и Алекс?

Генри кладет руку ей на колено.

– Ты зря тратишь свое время, задаваясь этими вопросами. Я задавался ими каждый день в течение года, и поверь мне, никто не спустится с облака и не даст тебе буклет с ответами на часто задаваемые вопросы.

Люси немного завидует уверенности Генри, и, возможно, со временем она станет такой же. Эта мысль приносит облегчение и удручает одновременно.

– Что ты помнишь из своей прошлой жизни?

– Не очень много, – признается Генри. – Я знаю свое имя. Знаю, что люблю спорт, потому что у меня есть воспоминания о том, как я играю или смотрю игру. Но кроме каких-то вспышек памяти – лица, ощущения – больше ничего нет. Все вокруг мне кажется незнакомым.

Люси вспоминает свое пробуждение на тропе и инстинктивное чувство, что она должна кого-то найти.

– Значит, ты здесь не учишься?

– Не думаю. Нет.

– Мы просмотрели все выпускные альбомы, – встревает Алекс. – И ничего.

– М-да… – раздумывая, Люси оттягивает свою губу.

– Что «м-да»? – спрашивает Генри, наклоняясь вперед, чтобы поймать ее взгляд.

– Я училась в этой школе. И здесь же погибла. В той статье, которую нашел Колин, написано, что я была убита на берегу озера. И там же я очнулась. Я полагала, что у нас с ним есть какая-то связь, которая объясняет, почему я здесь из-за него.

– Ого. Ничего себе, – говорит Генри. – Мне очень жаль, Люси.

– Но тогда что это за связь? И почему мы оба здесь? Почему не можем уйти?

Генри с Алексом смотрят друг на друга, качая головами. Как-то не складывается. Люси подворачивает свои рукава. Ей совсем не холодно, но странное ощущение медленно распространяется по рукам.

– Почему ты уверен во всем этом про Стражей? Ты никогда не беспокоился о том, что ты… плохой?

Генри хохочет так громко и так неожиданно, что Люси чуть не падает назад.

– Ты думаешь, что вернулась, чтобы навредить ему? Ты себе такое можешь представить?

Не может. Она качает головой, медленно выдыхая, желая выпустить боль от ужасного предположения Мэгги.

– Но ты здесь, а Алекс все еще болен, – и прежде чем Генри возразит, она добавляет: – А вчера Колин упал в замерзшее озеро и чуть не умер. Трудно предположить, что это не было совпадением, ведь я впервые пошла с ним. Я чувствую, будто я сама – какое-то дурное предзнаменование.

Генри вновь становится серьезным.

– Во-первых, Алекс, возможно, и был болен, но ему становится лучше. А что, парень, который упал в озеро – он твой Подзащитный?

Она кивает.

– Да, он упал и… – она хочет рассказать им о тропе, о том, что Колин был в состоянии коснуться ее, словно был таким же, как она, но по некоторым причинам она останавливается. Она чувствует себя слишком замешанной во всем этом, словно тот несчастный случай принес ей какую-то выгоду. – И я думала, что он умрет, – говорит она вместо этого.

– Но не умер? – с загадочной улыбкой спрашивает Генри, и Люси становится неловко, будто все видят картину целиком, кроме нее.

– Ну, нет, но может.

– Я слышал о нем, – говорит Алекс. – Мы не тусили в одной компании, но его все знают как довольно сумасшедшего. У него есть хоть одна не сломанная кость в теле? – смеется он. – Не удивительно, что у него есть ты.

– Ну да, но…

– Люси, подожди, – осторожно говорит Алекс. Его рука едва касается ее, и это так знакомо. – Колин здесь, он в безопасности. И, может быть, ты – та причина, почему он не умер.

Глава 21

ОНА

Пока Люси идет назад к кампусу, она едва замечает, что завывающий ветер больше не толкает ее из стороны в сторону. Длинные пряди волос стегают ее по лицу, но она рассеянно отбрасывает их за спину, поглощенная словами Алекса и Генри.

Стражи.

Он чуть не умер.

Но было ли это так?

Она думает, Колин даже не имеет представления, сколько разговоров в школе вызвала эта история, когда мистер Веласкез остановился у общежития, чтобы высадить Колина, и, кажется, вокруг собрались все студенты. Колин выглядит бледным и слабым, когда поднимается по лестнице и идет к двери, отодвигая со своего пути начальника общежития, что рождает всплеск шушуканий. Люси отходит от места, где она стояла рядом с озером, и садится на ту скамейку, где она впервые рассказала Колину о своей смерти. Ей бы иметь хотя бы каплю уверенности Генри, потому что если она выберет не верить ему, тогда она многое потеряет.