Приближающаяся к владениям механикум битва становилась всё более яростной, казалось, что сама станция обращается против велитариев. Для зачистки передовой от копошащихся гемонкулитов и кружащих сервочерепов, бросавшихся на солдат, словно бешеные звери, бойцам пришлось вызвать отделения огнемётчиков. Наконец, пробившись в обширное подземелье генераторума, велитарии увидели, что оно похоже на собор, большую часть которого занимали огромные и окутанные молниями плазменные катушки, по размерам сопоставимые с линейными титанами. Там их ждали послушники предавшей архимагос-астрал Меркурик: неуклюжие техножрецы, бронированные, словно терминаторы Легионес Астартес, для работы в этом радиоактивном аду, метровой ширины стальные пауки, скалящиеся мёртвыми человеческими черепами с опор и опутывающих генераторум паутиной проводов, а также десятки сервиторов с пустыми взглядами и обугленной плотью. Позади них, вокруг центральной кафедры управления, выстроилась манипула серо-стальных боевых автоматов «Кастеллакс», нацеливших и прокручивающих болт-пушки. Никто не прошёл бы через этот смертоносный барьер.

Началась битва. Судьба Порта-Пасти висела на волоске, доблестные Пепельные Скорпионы наступали под шквальным огнём, перебегая из укрытия в укрытие, пытаясь пробраться через лабиринт консолей и переходов к сердцу генераторума. Огромное подземелье наполнилось ураганом воющих энергетических разрядов и ревущих болт-снарядов. Взрывались машины, оседали лестницы, в воздухе повисли клубы едкого дыма. Падали и люди, и автоматы, стальные когти впивались глубоко в плоть, огнемёты изрыгали пламя, катились и грохотали гранаты, разрывая тела и прогибая металл.

Посреди бури нерушимой стеной стояла стена «Кастеллаксов», чья броня покрылась вмятинами и тлела, но выдерживала яростный обстрел, словно скала — поток, пока из дыма не появились три батареи «Рапир». Палящие лучи их лазерных разрушителей сомкнулись на переднем «Кастеллаксе» и отправили его в пылающее забвение. Почувствовав, что момент настал, штурмовые отделения велитариев вырвались из укрытия, крича древние кровавые кличи своего дикого мира, и ринулись в пролом в смертоносной баррикаде боевых автоматов. Десятки были скошены на бегу, разорваны болт-пушками «Изувер» выживших «Кастеллаксов», а других сокрушили тяжёлые удары сервокогтей, но, подобно стае хищных птиц, велитарии обрушились на бронированных чудовищ, выпуская в упор адские волкитные лучи, нацеленные в сочленения и пробоины брони боевых автоматов. Пал ещё один «Кастеллакс», продолжая молотить в слепой ярости когтями даже тогда, когда его ноги подогнулись, и велитарии прорвались, бросившись на ждущих атаки техножрецов с силой и яростью, рождёнными отчаянием и самопожертвованием, которое не должно было оказаться тщетным.

Лишь один велитарий-прайм, чьё имя так и не было установлено, прорвался сквозь кровавый ураган ближнего боя к помосту контрольной кафедры. Его залитая кровью пустотная броня дымилась. Поскольку времени на обдумывание действий не было, велит вонзил силовую саблю прямо в сердце машины, когда на его гермошлеме уже смыкались огромные стальные когти. Помост кафедры взорвался, исчезнув в ослепительно-белом огненном шаре, между огромными ядрами плазменного реактора промелькнули разряды молний, расплавляя генераторум. Активировались протоколы чрезвычайного положения и перенаправили высвобожденную энергию в установленные на стенах конденсаторы, мгновенно испепеляя зажатых между ними людей и машины.

Накрывший Порт-Пасть покровом помех сигнал сначала дал сбой, а затем исчез.

Триумф и предательство

В пространстве вокруг станции бесконечный пульс в воксе и сигнальной сети кораблей лоялистов внезапно сменился оглушительной тишиной, после чего ход сражения одновременно стал более упорядоченным и более жестоким. Между друзьями и врагами были проведены линии фронта, были посланы вызовы и получены ответы на них, предъявлены и встречены отказом ультиматумы и призывы к капитуляции, а руководство восстановлено перед лицом кризиса.

На борту исполинского «Триумфа рассудка», флагмана Армады Порта-Пасти, огромного и предназначенного для управления флотом корабля, созданного из корпусов двух макролинкоров типа «Легат», выведенных из строя в ранние годы Великого крестового похода, было предотвращено покушение на гранд-адмирала Осфея Ла Брая, а попытка мятежа подавлена — быстро и безжалостно. Теперь Ла Брай вновь принял полное командование над огромным линкором, и, с исчезновением губительного сигнала авгурии, системы стратегического просвещения «Триумфа», предназначенные для руководства в случае необходимости боевым флотом всего сегментума, восстановили тактическое руководство над всеми ответившими на зов кораблями лоялистов. Первым делом Ла Брай отдал приказ «Курге», таранному линкору типа «Диктатус», находившемуся на орбите вблизи от станции и только что подавившему собственный мятеж. Пробудившись, корабль направился к умолкнувшей башне Паноптикона механикум, протянув шестикилометровой длины трезубец сервокогтей. «Курга» обрушилась на башню, пронзив её броню тридцатиметровыми зубами-шипами когтей, погрузившимися глубоко в мерцающие силовые поля. Через считанные мгновения в бронзовые стены башни впились десятки направляемых ракетами мельтагарпунов. Вцепившись в жертву, «Курга» разогнала двигатели. Десятикилометровой высоты башня дрожала и трещала, борясь против разрывающей её невероятной тяги, но затем поддалась, когда огромные двигатели линкора изрыгнули пламя, достойное самого ада. Башня сломалась, бесчисленные вторичные взрывы прошли вдоль всей её длинны, расколовшийся, словно гнилое дерево, Паноптикон улетел в пустоту. Губительный сигнал больше не повторится вновь.

В центре мальстрима кораблей верноподданные и предатели начали расходиться, давая судорожные залпы, не понимая, где враги, а где союзники. На внешних окраинах медленно раскручивающегося вихря, в десятках километров от Порта-Пасти, сопровождающие великую Армаду корабли только приходили в себя. Они не являлись частью основных сил и состояли из десятков эскадр, присланных на сбор из внешних систем, а также бесчисленных судов беженцев и тяжёлых транспортов, среди которых, словно крошечные морские существа рядом с огромными левиафанами, кружили корабли, проводящие ремонт и доставляющие провизию. Здесь, вдали от сердца вероломной атаки, резня была не столь жестокой, было меньше мятежей, но пришедший из Порта-Пасти сигнал-анафема всё равно на время ослепил и оглушил всех. И теперь сбитые с толку и ничего не понимающие экипажи наблюдали за катастрофой, не понимая, что происходит, кто в кого стреляет и почему.

На самом краю вихря один из великих боевых ковчегов Циклотрата, не принимавших в анархии ничьей стороны, практически незаметно для других запустил маневровые двигатели и пошёл на сближение. Огромный бочкообразный корабль медленно развернулся в противоположную сторону от разворачивающихся по спирали внешних кораблей к всё ещё не вступившим в бой звеньям крейсеров, присланных на помощь из далёкого Агатона. На борту ни одного из них не оказалось предателей, и для экипажей в начинающейся битве не было ни явного смысла, ни очевидных сторон. Циклотратский боевой ковчег, обозначенный как «Арифметика насилия», медленно развалился, пластины его десятикилометровой длины обшивки оторвались, словно листья огромного цветка в буре. Вместо внутренних палуб показались ровные ряды отключённых пустотных торпед, которые, словно подожжённые одним факелом, вспыхнули золотым огнём, запуская плазменные двигатели. Они устремились через пустоту в агатонцев, мгновенно изничтожая оказавшиеся на пути меньшие корабли, и обрушились на цели, словно всеразрушающий кулак бога. Внезапная ослепительная вспышка от гибели десятков грозных кораблей была столь яркой, что её можно было увидеть невооружённым глазом с мрачных окраин облака Оорта системы. И там в ответ пробудился исполинский чёрный корабль…