– Нет. Это должно стимулировать тебя, а не злить.

Его спокойствие разозлило меня больше, чем его слова. Дмитрий был убежден, что он прав. Да, он был прав, но тот метод, которым мой муж пытался стимулировать меня к чему-то, мне не нравился. Мне никогда не нравилось, когда напоминают про мои провалы, и сейчас я от этого не визжу от восторга.

– Мне это не нравится. Ты мне не помогаешь, а понижаешь мою самооценку.

Дмитрий удивленно посмотрел на меня.

– Понижаю тебе самооценку? – скептически переспросил он.

Я всплеснула руками.

– Знаешь не все тут такие идеальные как ты. У меня тоже может упасть самооценка.

Дмитрий внимательно посмотрел на меня. Его взгляд был настороженным и сосредоточенным. Он внимательно изучал мое лицо, как будто это минное поле: если не то скажешь, будет взрыв. И это было правдой. Меня почему-то сильно задело то, что он сказал, и я не хотела признавать это.

– Я просто хотел помочь.

Дмитрий все-таки наступил на мину. Его фраза «я просто хотел помочь» такая банальная. Он хотел помочь мне, унижая при этом меня? Как-то не логично.

– Так в следующий раз не помогай мне, – бросила я и вышла из кухни.

Поднявшись по ступенькам, я зашла в нашу комнату и осознала это наша первая ссора в нашей замужней жизни.

До ужина ко мне никто не поднимался, что мне и нужно было, чтобы успокоиться. Виктория подошла к двери и громко постучала, говоря, чтобы я спускалась на кухню. Это ее обычная традиция. Ей не нравилось, когда ее посылали оповещать весь дом, что пора есть, и поэтому она громко стучала по всем дверям и кричала, что пора есть. Я нехотя спустилась вниз и уселась на свое место.

На ужин была картошка с курицей. Все разговаривали друг с другом, Дмитрий был за едой молчалив. Редко он, конечно, вставлял какие-то фразы, и то это были ответ на вопросы, которые задавали ему. Мы с ним не общались. Нельзя было сказать, что между нами была холодность. Может, Дмитрий не решался говорить со мной, так как думал, что я до сих пор обиженна на него. А если я думаю, что права, то вразумить мне обратное трудно, можно и не стараться. Дмитрий знал, что в таких ситуациях лучше отступить: до меня потом дойдет, что я была не права. А я не разговаривала с Дмитрием из-за какой-то детской обиженности.

Картошка была вкусной, но мне не хватало кетчупа. Я оглядела стол и увидела его. Дотянуться я до него не могла, поэтому обратилась к Дмитрию.

– Можешь передать мне кетчуп?

Дмитрий, не отвлекаясь от еды, сказал:

– Я думал, что тебе больше не нужна моя помощь.

Моя рука замерла. Такое чувство, что все тоже на мгновение замолчали. Алена никогда не любила споры за столом, даже шуточные, а сейчас, если никто и не знал о нашей маленькой ссоре, узнали об этом. Кажется, мы и вправду меняемся характерами.

Виктория протянула мне кетчуп, я взяла его и поблагодарила сестру Дмитрия. Разговоры за столом и не прерывались, просто меня так сильно ошарашил ответ Дмитрия, что мне это показалось. Может, семейство Беликовых и заметило (особенно Ева), что у нас произошла маленькая неловкая пауза, но не придало это к огласке. Это одна из потрясающих их черт.

Я первая закончила есть. Положив тарелку в раковину и поблагодарив Каролину за ужин, я вошла в гостиную. Мягкое кресло хоть чуть-чуть подняло мое упавшее настроение.

Это мелкая ссора. У некоторых пар они по два-три раза на дню, но именно она меня очень сильно расстроила. Хотя я в ней виновата. Все, что я сказала Дмитрию, было мщением за мои неудачи, за мои синяки, но на ком-то мне надо было сорваться, и, к сожалению, попался Дмитрий.

А его реакцию за столом тоже можно понять. Я задела нечаянно его чувства. Он и вправду хотел мне помочь, и его способ на самом деле помогал мне, просто мне нужен был выход эмоциям. И почему я понимаю это только сейчас? Спустя несколько часов после ссоры.

– Ну, вы даете. Я даже криков не слышала, – кто-то сказал около меня.

Я оторвала свой взгляд от стены и посмотрела на фигуру около кресла. Виктория поняла, что я не слышала ее и повторила свой вопрос.

– Ссоритесь, я говорю, странно: без криков, битого стекла и разрушенной нервной системы. Даже не интересно.

– Тебе лишь бы поиздеваться? – спросила я и обратно уставилась на стенку. По мне она была намного интереснее Виктории.

– Это был наоборот комплимент. Это не ссора, а ты так переживаешь.

– Я не переживаю.

Обычная защитная реакция – опровергать свою слабость или что-то подобное. Виктория поняла, что сейчас из меня ничего интересного не вытянешь, села на диван и начала переключать каналы по телевизору. А я поняла одно: я безумно соскучилась по Дмитрию. Он не касался меня уже несколько часов. Несколько часов без его взгляда, без его объятий, и я уже безумно скучаю. И почему я решила выпустить всю свою накопившуюся злость именно на него, ведь Дмитрий этого не заслужил?

– Роза, если ты не занята, то сможешь принести бутылочку с кухни?

Я отвлеклась от стены и посмотрела на Соню, у которой на руках сидела Маша. Я так увлеклась своей нехваткой Дмитрия, что не заметила, что в гостиной прибавилось народу. Рассеянно кивнув, встала я кресла.

– А где она именно?

– Должна стоять на рабочем столе.

Я еще раз кивнула только теперь более уверенно и направилась на кухню. К моему счастью или не счастью, там был Дмтирий и, наверное, решил помочь Алене с посудой и освободил ее от этой обязанности. Я неслышно прикрыла дверь, чтобы он не услышал. Почему-то мне не хотелось, чтобы Дмтирий знал, что я здесь. Хотя это пустые надежды: он точно услышал, что кто-то зашел на кухню, а по шагам он мог, а точнее понял, что это я.

Мои глаза быстро нашли нужную бутылочку. Она, как и сказала Соня, была на рабочем столе. Я подошла к нему, взяла бутылочку и пошла обратно. Я уже прошла Дмитрия, который стоял спиной ко мне, как остановилась. На кухне был лишь звук воды, что меня сковывало, даже из гостиной не было смеха детей или падения игрушки об пол. Я поставила бутылочку на обеденный стол и повернулась к спине Дмитрия, чтобы начать говорить. Только вот что?

Извини, Дмитрий, что выпустила на тебя свою злость. Можно так сказать, только не хочется начинать извинения с этого. Особенно, когда мой муж стоит спиной ко мне. Развернуть его к себе, а потом извиниться? Скорее всего, разобьется тарелка или что-нибудь еще, что держит Дмитрий, а это не очень хорошо.

От нетерпения я сжала кулаки. Мне безумно хотелось хотя бы дотронуться до него. Дмитрий не станет меня отталкивать и даже не проигнорирует мои прикосновения, это я точно знаю, но какая-то преграда мешала мне просто взять и положить руку на его плечо. Это слишком уж сложно.

Выкинув из себя глупые мысли, я сделала шаг вперед. Теперь мне выло видно, что Дмитрий уже помыл все тарелки и принялся за мытье вилок, ложек. Я поддалась вперед и обняла своего мужа. Он явно этого не ожидал, наверное, думал, что все начнется с разговора, но точно не с этого, и его спина напряглась. Я еще сильнее обняла Дмитрий и прижалась головой к его спине, вздыхая запах, по которому уже успела соскучиться.

– Прости. Я выпустила на тебя всю свою злость, хотя не должна была этого делать и…

Меня бесцеремонно прервали. Дмитрий повернулся ко мне, взял мою голову в свои руки и поднял ее так, чтобы ему было удобно дотянуться до моих губ. Вообще я не люблю, когда меня прерывают на полуслове, но, во-первых, Дмитрию можно, во-вторых, такой способ прерывания нам обоим нравился. Его руки были мокрыми от воды, и все, к чему он прикасался ими, а это мои волосы, рубашка, становилось влажным. Дмитрий прижал меня к столу, а мои руки сильнее обвили его шею. Детская бутылочка мною была забыта.

– Ничего страшного, я понимаю, – сказал Дмитрий.

Я проглотила свой вопрос: зачем он тогда сказал так во время ужина, и опять поцеловала его.

– Я не целовала тебя несколько часов. Ужас какой.

Дмитрий улыбнулся и потащил меня за руку прочь из кухни. Его намек можно было понять и за километр.