- Да, все поймут, кроме бабушки, - сказала она, сосредоточившись на том, как я наливаю. - Она мне не разрешает, а против ее воли не хочется идти. Если не разрешает, то, значит, так и надо мне - сидеть дома. - На этой фразе я закатила глаза. - И ты мне дашь бутылку?! - возмущенно спросила Виктория, и я поспешно вернула ей вино.
- Я не верю во все эти сказки. Ты просто внушила себе, что если тебя Ева не пускает, то это что-то значит. Это ничего не значит.
Я подняла бокал в знак правильности своих слов и сделала глоток, как Виктория покачала головой и взболтнула бутылку, проверяя сколько там было на глаз. Судя по ее разочарованному лицо вино близилось к концу.
- Ты не веришь в это, а зря. Ведь бабушка многое предсказала. Мы тебя оставили у себя, потому что она видела твой приход, только ты не оправдала своих ожиданий, - говорила она, а я поджала губы, вспоминая, как Ева говорила, что видела меня не убитую горем и слабую, а сильную, готовую изменить все и сразу. - Потом свадьбу предсказала. Правда не вашу, а ваших друзей, но все же в скором времени и вы с Дмитрием поженились. Многое что. И я не удивлюсь, что у нее есть еще предсказание вам.
Я облокотившись руками на пол встала с него и выпрямилась.
- Куда это ты? - спросила Виктория.
- Я в это не верю, - сказала я, потянувшись и выпрямив спину. - И я пошла вниз, чтобы взять поесть, а то в пустую не очень. Что ты будешь?
Виктория задумалась. по ее лицу я поняла, что она готова заказать мне шницель, макароны, кофе, поэтому приостановила ее мысли.
- В качестве закуски, то есть легкое и то, что я смогу унести.
Виктория скорчила гримасу.
- Тогда хлеба пожалуй, который сегодняшний. Сейчас он мягкий и так пахнет, - начала она восхищаться им, а я уже пошла вниз, не слушая ее хвалебных речей.
Меня не шатало, и я не была пьяна, но хорошее настроение и пустая голова все же влияли на меня. Например, тем, что я скакала по ступенькам, что отзывалось скрипом во всем доме, в котором был приглушен свет. Мне нравилось, было ощущение, что уже ночь, хотя может настало шесть часов вечера. И еще одна странность: в доме было тихо. Хотя все трое детей были дома, а от них не жди тишины, но видимо при Еве они вели себя тихо.
Зайдя тихо на кухню и чувствуя себя шпионом, я начала медленно продвигаться вперед, так как занавески были занавешены, а свет выключен. План кухни я знала, и мне было слишком весело, чтобы включить свет и как нормальный человек спокойно взять все, что нужно, и пойти обратно.
Поняв, что иду слишком медленно, мои шаги стали большими и уверенными, о чем я сильно пожалела, когда стукнулась ногой о ножку стола и от неожиданности согнулась, хватая больную ногу, отчего меня теперь ждал удар головой об стол.
- Дерьмо! - прошептала я как можно громче, отскакивая от злосчастного стола и думая, тереть ногу или голову, но, сошедший на варианте “ничего”, я, теперь уже настороженно, начала аккуратно идти к шкафчикам, не наступая на мизинец, который пострадал больше всех.
Добравшись до шкафчика, я открыла его и начала трогать все, что там было, пытаясь найти хлеб, который так приспичил Виктории. Лично мне сильно захотелось помидоров, что было изумительным решением, так как в холодильнике был свет, чего не скажешь про шкаф. Нащупав что-то на подобии хлеба, я надеялась, что это он, начала тащить его, как неожиданно включился свет, и я подпрыгнула, отпуская руки, и хлеб, а это был все-таки он, упал мне на голову, а потом на столешницу.
Закинув руки на голову и поражаясь своей неуклюжести, я повернулась, чтобы увидеть, кто был нарушителем моей операции, которая итак была не на высшем уровне. К моему удивлению, там была не хихикавшая Виктория, а спокойная Ева.
- Добрый вечер, - прошипела я, потирая свою голову, которая совсем не болела, но мне нужно было это делать. - Можно было как-то предупредить, что Вы пришли, а не заставать меня врасплох.
- Думаю, я шла довольно громко и отличный страж меня мог услышать.
Я опустила руки. Тут был ясный намек на меня, что мне не понравилось, и я поставила руки в бока.
- Намекаете, что я никудышный страж?
Думаю, вино все же действовало, так как я была готова спорить и разбираться с Евой, понимая, что проиграю спор с ней, но сейчас мне было все равно на это.
- Я сказала, что меня бы услышали, никаких намеков, - спокойно сказала она, медленно, шаркая, обходя стол, которого я смерила, как будто он понимал мой взгляд и из-за чего я его недолюбливала теперь.
Она подошла ко мне, и я отступила на шаг. Ева взяла хлеб, которому я тоже сузила глаза, и начала нарезать его
- Сколько вам надо? - спросила она, и я сказала наугад:
- Семь кусков.
Было ощущение, что эта старая бестия знала, что на втором этаже я с ее внучкой устроили пьяные посиделки, увиливая от обязанностей следить за детьми. Вспомнив, что говорила Виктория о Еве, я решила внести туда и свою лепту.
- Почему Вы не отпускаете Викторию? Ведь она сама решила стать стражем, а все эти традиции похожи на дискриминацию, - начала я, как меня перебили, грубо отрезая хлеб:
- Если я не отпускаю, значит, надо, - сказала она в точности как Виктория, но не думаю, что сговариваясь.
- Если опять тут фигурируют видения, то я с ними не согласна, - продолжила я. - Так как это все дребедень Ваша магия и предсказания.
- Ты и не должна быть с ними согласна, так как так и будет. И то, что я видела, тебе не понравится, если, конечно, не хочешь в следующий раз прилететь в Россию на похороны, - твердо сказала Ева, перегородив желание спорить с ней дальше.
Я до сих пор удивлялась, как в такой хрупкой бабушке могло быть столько стойкости и силы. Если честно, то если и доживу до такого возраста, то хотела бы стать такой, как Ева. Но признаваться ей в этом мне не хотелось, так как это противоречило моему буйному характеру.
- Думаю, она такими методами сбежит без спроса, чем будет сидеть и ждать разрешения.
Ева заулыбалась беззубой улыбкой, которая во мне не вызывала желание улыбнуться в ответ, и дала мне семь крупных кусков свежего хлеба.
- Не сбежит. А вместо нее лучше бы побеспокоилась за себя.
Я округлила глаза. Пусть я не верила в предсказания, но слышать, что мне стоит беспокоиться о себе, было неприятно.
- В каком смысле? - осторожно переспросила я с нотками горделивости, чтобы Ева не поняла, что мне было не по себе.
- Вижу перемены, - цокая языком, явно не одобряя эти перемены, сказала она, кладя хлеб в шкафчик. - Которые будут многого стоить тебе. Как и физически, так и морально.
На этом она решила закончить и медленно начала уходить, оставляя меня в недоумение и даже не пытаясь как-то успокоить меня, так как у меня было только лишь единственные перемены со мной- это перемены в наших с Дмитрием отношениях, а тут только приходила на ум слово “развод”.
Быстро сорвавшись с места, я поспешила к Виктории наверх, перескакивая через ступеньки. Резко открыв дверь ее комнаты, чем застала ее врасплох, я сразу потребовала своего:
- Мне нужно чего-нибудь покрепче!
Виктория рассмеялась и встала с пола, отбирая от меня хлеб.
- С чего это вдруг ты решила повысить градус? - спросила она, начиная копаться в шкафу и прижимать к себе хлеб, как будто если его положить, то он пропадет.
- Я тут столкнулась с Евой и поговорила с ней.
Дальше объяснять мне не надо было, Виктория все поняла и понимающе простонала, вытаскивая из глубин шкафа к моему изумлению, прозрачную бутылку, название которой она сказала гордо:
- Водка к Вашим услугам.
Я страдальчески взглянула на семь кусков хлеба и на не открытую бутылку водки.
- Спрашивать, откуда она у тебя, я не буду, но нам надо сделать еще один заход на кухню.
Виктория с улыбкой до ушей согласно кивнула и вручила мне бутылку с хлебом.
- Только теперь пойду я, так как боюсь, что ты ворвешься и предложишь еще повысить градус, а тогда нам придется проникать в комнату бабушки, где в уголке у нее стоит его величество самогон.
