– Поспеши.

Он смеется.

– Ответь.

– Только что это сделала. Поспеши.

– Что тебе нравится?

Я стону.

– Кросби.

– Что?

– Я не знаю. Просто сделай что-нибудь.

Проходит секунда, прежде чем до него доходит.

– Ты делала это раньше?

Я сглатываю и пялюсь в потолок, гадая как бы получше сформулировать ответ. Едва ли мне хочется говорить о других парнях, когда голова Кросби склонена у меня между ног.

– Не особо успешно, – наконец выдаю я.

– Ах. Что ж, Нора, давай посмотрим, ждет ли меня успех там, где другие потерпели неудачу, ладно?

Я так сильно смеюсь, что задеваю его по подбородку.

– Ты такой дуралей.

Он отвечает тем, что вытягивает палец, разделяя мои складочки, зарывается языком прямо в сердцевину и кружит им вокруг моего клитора. Я сразу же перестаю смеяться.

– Что ты там говорила? – небрежно спрашивает он. – Поспешить? – Он ласкает меня языком быстро и с нажимом, а я извиваюсь, пока не достигаю момента, когда больше не могу этого терпеть и тогда отталкиваю его голову.

– Помедленнее, – выдыхаю я. – Теперь помедленнее.

– Хмм… – Он снова ласкает меня, на этот раз убийственно медленно. Ласкает везде. Внутри, снаружи и повсюду вокруг.

Я приподнимаю голову и наблюдаю, как он стоит на коленях, мои ноги закинуты ему на плечи, а его взъерошенные волосы отливают темным, контрастируя с бледной кожей моего живота.

– Кросби, – шепчу я.

Он поднимает голову, его рот влажный, а глаза сверкают, когда встречаются с моими.

– Еще какие-нибудь пожелания?

Моя голова откидывается на подушку.

– Пожалуйста, больше не останавливайся.

Он посмеивается и целует меня, чуть прикусывая мою самую деликатную плоть.

– Хочу, чтобы ты кое-что сказала, – говорит он.

Я нарочито вздыхаю и тянусь, чтобы погладить его по плечу.

– Спасибо, что показал свой «фокус», – покорно произношу я.

Он опять смеется и вводит в меня два пальца, действуя ими на ощупь, пока не находит то, чего искал. Мои бедра непроизвольно дергаются, но он к этому готов, свободной рукой он давит на мой живот и удерживает на месте.

Я пищу.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала? – молю я, извиваясь под его коварными пальцами.

– Скажи «Кросби, отведай мою киску».

Я вскидываю голову.

– Я не могу этого сказать!

– Почему нет? – Он удерживает мой взгляд, в то время как медленно ласкает языком мой клитор.

У меня в глазах мольба.

– Это… Это не…

– Это не то, чего ты хочешь? – Он останавливается, моргая с наигранным беспокойством.

– Ты знаешь, что это именно то, чего я хочу!

Он переводит взгляд на мою киску, его пальцы все еще терзают меня.

– Да, знаю. И хочу услышать это от тебя. Ну же, Нора. Это меня заводит.

Я приподнимаю ногу, чтобы слегка пнуть его по руке.

– Ты уже заведен.

– Хорошая попытка.

– Кросби. Пожалуйста…

– Еще три слова, – говорит он, перемежая каждое слово очередным мучительным поцелуем. – Ты очень близка. – Я настолько близка, что если бы он произнес шесть слов, то вероятнее всего бы кончила.

Я прикрываю глаза руками, чувствуя ладонями свою разгоряченную кожу.

– Отведай мою киску, – поспешно говорю я.

– Нора, – стонет он, вновь приступая к работе своим одаренным ртом. – С удовольствием.

* * *

– Так все серьезно? – спрашивает Марсела, когда мы делаем пончики в среду. – Вы влюблены?

– Что? – я сконцентрирована на том, чтобы опустить тесто в жаровню, не обрызгавшись при этом. – Нет, мы не влюблены. Прошел всего лишь месяц.

– Ты кажешься счастливой.

– Так и есть.

– И он тоже.

– Конечно, ведь он со мной.

Я устанавливаю таймер и разворачиваюсь к Марселе, которая пристроилась у дезинфектора, прихлебывая кофе со льдом.

– А что насчет тебя? – спрашиваю я.

– А что насчет меня?

– Как Келлан?

Она пожимает плечами.

– Хорошо.

– А Нэйт?

Она хмурится и прикусывает соломинку.

– Они с Селестией отправились срубать Рождественское дерево для ее квартиры. Поэтому он не работает.

– Они выбрали подходящий день. Уже и не припомню, когда последний раз мы видели солнце.

Она еще сильнее мрачнеет.

– Знаешь, чем мы занимались с Келланом прошлой ночью?

– Пожалуйста, не рассказывай.

– Два часа искали в Facebook незнакомцев, пытаясь найти туристок, с которыми он перепихнулся этим летом.

– Это так романтично?

– Мне не нужна романтика.

– Тогда ты с нужным парнем.

– В прошлом году и тебе она не была нужна. Ты просто хотела веселиться и ни о чем не заморачиваться.

– Да. Но всему пришел конец, когда меня арестовали.

Она старается не рассмеяться, но безуспешно.

– Я знала, – произносит она через секунду.

Я начинаю вылавливать пончики и выкладывать их на металлический противень.

– Что меня арестуют?

– Что это был Нэйт.

– Ты о чем?

– В прошлом году. Тайный поклонник. Я сразу поняла, что это был он.

Я останавливаюсь и с удивлением смотрю на нее.

– Правда?

– Да. Я просто… не хотела этого. В смысле, это было мило, но никто не мечтает приехать в колледж и остепениться, понимаешь? А Нэйт именно такой парень. Он из тех парней, кто рубит собственное Рождественское дерево.

– Ты сказала, что не хотела этого, – говорю я спустя мгновение. – В прошедшем времени. А как насчет сейчас?

Она вздыхает и допивает свой напиток, затем убирает пустой стакан в раковину.

– А теперь уже слишком поздно.

– Для чего слишком поздно?

Мы обе резко разворачиваемся и видим Нэйта, стоящего у черного входа и одетого для рубки дерева в приталенное клетчатое пальто, тяжелые ботинки и узкие джинсы. Ну, наряд вполне подходящий для рубки деревьев. Он подходит к раковине и совершенно непринужденно начинает мыть руки.

Мы с Марселой переглядываемся, и я медленно качаю головой. Он не расслышал нас.

– Пончики, – в конце концов произносит Марсела. – Мы забыли о двух, и они подгорели.

– А-а, – Нэйт вытирает руки бумажным полотенцем и подходит проверить жаровню, в которой у меня на самом деле остались погибать два пончика. – Ну же, Нора, – упрекает он. – Еда стоит денег.

– Прости, босс. Что ты тут делаешь?

– Мы раздобыли дерево. Я просто заскочил прихватить напиток для Селестии.

Мы с Марселой обе закатываем глаза.

– Все не так уж и плохо, – протестует он, пока мы провожаем его взглядами в зал. В кафе никого, так что мы устраиваемся за стойкой, когда он начинает готовить пену из низкокалорийного молока.

– А почему она не зашла? – спрашиваю я. – Боится, что кто-то сопрет ваше дерево?

Его губы изгибаются в усмешке.

– Вряд ли.

– Тогда в чем проблема?

Он многозначительно смотрит на Марселу.

– Ты действительно хочешь знать?

Марсела скрещивает на груди руки, обидевшись.

– Из-за меня? Я любезна с ней!

– Никто никогда и ни за что не скажет, что ты «любезная» с Селестией, – отвечает он. – Едва сдерживаемое кипящее негодование – будет более точным определением.

– Она носит мех круглый год! Это подозрительно.

– Или, может… – Он аккуратно переливает напиток в стаканчик «на вынос». – Может, она хочет носить мех, поэтому просто его носит.

– В этом даже нет смысла.

Нэйт ничего не отвечает, проходит через вращающиеся двери в кухню, подняв руку в прощальном жесте.

Марсела разворачивается ко мне.

– Он все слышал.

– О чем ты?

– «Она просто его носит?» Это явно шпилька в мой адрес, ведь я не «ношу мех»!

– Тебе не кажется, что ты слегка преувеличиваешь, совсем чуть-чуть?

Центральная дверь распахивается и в зал вплывает та же группа моделей из каталога, которая зачастила в кофейню с тех пор, как Кросби стал проводить тут время. На них восхитительные полупальто пастельных тонов и крошечные шапочки с помпонами, а их мудреные заказы на напитки вгонят в краску даже Селестию. Уже и Марсела ворчит, приступая к работе.