- Ночью-то ладно. Лишь бы к завтрему разъяснело, - не слишком надеясь на столь счастливый исход, ответил ему я.

Повесив рюкзак с продуктами и более-менее ценными вещами на дерево в гущу ветвей и взяв с собой володькин транзистор, мы втроем кое-как устроились в двухместной надувнушке и, стараясь не зачерпнуть воды через капитально просевшие борта, осторожно отплыли.

Заливчик мне понравился. Небольшой, уютный, обрамленный крутыми скалами, поросшими густым кустарником. Несколько темных сухих листьев (видимо, сдуло лежалые прошлогодние) плавали на темной, сразу видно глубокой, воде. Ветер сюда не проникал, так что следить за поклевкой было удобно. Вот только поплавки, точь-в-точь как листья, лишь слегка покачивались, не желая даже ни на чуточку изменить свое положение. Рыба вовсю игнорировала наших восхитительных свеженакопанных жирненьких червячков, с любовью насаженых на потрясающе-красивые блестящие мормышки.

Володьку мы высадили на кусок скалы, выступающий из воды недалеко от берега, и теперь он кидал с него блесну направо и налево. Но тоже безрезультатно.

Через полчаса такой "ловли" мне все это надоело. Я смотал удочку, улегся в лодке, положив голову на надувной борт, и включил транзистор, пытаясь поймать какую-нибудь музыку повеселей. Андрей еще держался. Но и его недавно приобретенный рыболовный азарт иссякал прямо на глазах.

Стало заметно сумеречней. Небо окончательно затянуло. Да, дождя не избежать. Ничего веселого на радиоволнах я не нашел и выключил приемник. Снова настала тишина, нарушаемая лишь шумом качающихся на ветру макушек деревьев. Захотелось посмотреть, как там дела у Володьки. Двигаться было лень, и я лишь запрокинул голову так, что концы волосы попали в воду. Серое небо оказалось снизу, земля - сверху. Володька вверх ногами все так же размахивал спиннингом, посылая блесну в разные стороны. Нет, даже будучи в таком нелепом положении, этот самый заядлый из нас рыбак не думает сдаваться.

На лицо упала здоровенная капля, потом еще, еще и еще. Дождь моментально набрал полную силу. Мы мигом промокли с головы до пят. Вода вокруг, казалось, кипела от льющихся сверху тугих струй. Проклиная все на свете, мы с Андреем подплыли к Володьке (хотя, мне думается, особого смысла в этом героическом поступке не было, - он сам мог доплыть до нас; сильнее, чем был, не замочился бы), загрузили его и что было сил погребли к нашей стоянке.

Нескончаемо долго мы бултыхались в этом водопаде, почти ничего вокруг не видя, ориентируясь лишь по смутно маячащему по правую руку берегу, вдоль которого плыли, но наконец-то добрались до места. Выскочив из лодки и кое-как затянув ее, полную воды, на берег, мы со всех ног кинулись к палатке, предвкушая сухую одежду, уют и тепло. И здесь на нас обрушился неожиданный удар: палатки не было.

Вот это номер! Потрясенные, мы застыли, омываемые очень даже не теплым ливнем. Вода ручьями текла по нашим растерянным лицам, по прилипшей к телу одежде и падала туда, где должна была стоять и до этого действительно стояла наша таинственным образом исчезнувшая палатка.

- - -

Володька бросился к сосне, на которой мы спрятали рюкзак.

- И рюкзака нет! - закричал он. - Обокрали! Это ж надо, уже и в глухой тайге ничего нельзя на пять минут оставить, моментом уведут!

- А, может, мы не там пристали? - спросил Андрей, и, пропавшая, было, надежда возгорелась с новой силой. Правда, ненадолго, так как, осмотревшись, мы точно удостоверились, что находимся именно на нашей стоянке. Хотя... Что-то лезло в глаза, какое-то несоответствие. Но что именно, я никак не мог понять. От этого на душе стало еще тоскливее.

Мы молча вернулись к лодке, перевернули ее и, усевшись тесной кучкой, накрылись ею от нисколько не утихомиривающегося дождя. Ни дать, ни взять - три мокрых куренка под листиком.

- Бр-р-р, холодно, - Андрей дрожал, впрочем, как и все. - Костерчик бы развести.

- Ага, под таким-то ливнем, - пробормотал себе в колени Володька, который, чтобы согреться, сидел, поджав ноги к груди и обхватив их руками.

И тут меня осенило. Я понял, что было не так на нашей полянке: не наблюдалось ни малейшего следа, указывающего на то, что на ней кто-либо когда-либо разводил костер. Помнится, даже трава была не примята, когда мы прибежали. А ведь и после палатки всегда остается слежавшийся прямоугольник, в данном случае отсутствующий. Как будто и не ступала сюда до этого нога человека, да и другая какая нога.

Еще не полностью осознав свое открытие, я поделился им с друзьями.

- Не ври! - подпрыгнул Володька и выскочил из-под лодки. Андрей и я, держа надувнушку на головах, поспешили за ним. Точно. Я не ошибся. На поляне ничего не горело, по крайне мере, с весны. Ничуть не меньше здесь ничего и не стояло, растянутое на вбитых в землю колышках.

- Ни черта не понимаю, - помотал головой омываемый дождем Володька. - Ну, допустим, палатку с рюкзаком стащили, трава от дождя выпрямилась и новая за час вылезла. Но на кой хрен они головешки от костра вместе с золой уволокли?

- На дачу для удобрения, - хмыкнул Андрей.

- Слушайте, а вам не кажется, что во всей этой истории есть что-то нереальное? - у меня появилось ощущение близкого ответа на загадку. Не укладывается в голове, ну а вдруг... И когда мы, вернувшись на берег к раскиданным снастям и мокнущему транзистору, снова уселись под своей импровизированной крышей, я сказал:

- Короче, излагаю вам небольшую теорийку насчет всего этого. Хотите - принимайте, хотите - нет.

- Давай, - заинтересовались друзья.

- В общем, - я немного помолчал, подумав, что все-таки это довольно нелепая мысль, но потом решил закончить ее, тем паче, что кроме как трепать языком, нам ничего больше в нашем положении не оставалось. - Мне кажется, что мы сместились во времени назад, в тот день, когда нас здесь и в помине не было.

Я ждал реакции на мои слова, как вдруг неожиданно, так что мы все вздрогнули, чей-то довольно высокий с хрипотцой голос сказал:

- Чушь!

Сказано это было где-то недалеко, но, сколько мы ни вглядывались в серую пелену дождя, окружавшую нас, никого обнаружить не смогли.

- Странные вещи творятся, - произнес я, а Володька предположил:

- А, может, это вор?

- Сам ты вор! - мы опять вздрогнули. - Разуй глаза, недоумок.

Мы окаменели от изумления: этот возмущенный нагловатый голосок исходил из лежащего между пустым садком, удочками и коробкой с крючками володькиного приемника.

- Чудеса, - пробормотал я, на что незамедлительно получил чрезвычайно нравоучительным тоном выданный ответ транзистора, что чудес на свете не бывает, и что все можно объяснить с научной точки зрения.

- И, вообще, - добавил он. - вы тут все так мило устроились под лодкой, а ни один балбес не сообразит, что кому-то, кроме вас, тоже не мешало бы укрыться от этих мерзких осадков.