В нем не найдешь метафор округленных,

Им скажешь все без фиговых листков,

Без ухищрений риторов салонных.

Безмолвный, но чудесный разговор,

Одна лишь мысль, без отзыва, без эха!

И ночь летит, как сон, как метеор,

Вся сплетена из трепета и смеха.

Не спрашивай о тайне тех речей!

Спроси, зачем блестит светляк полночный,

Спроси волну, о чем поет ручей,

Спроси, о чем грустит зефир восточный,

Спроси, к чему цветам такой убор,

Зачем алмаз горит в земной утробе,-

Но не стремись подслушать разговор

Цветка страстей и спящего во гробе.

Лишь краткий миг в покое гробовом,

Завороженный, пил я наслажденье.

Исчезло все, навеянное сном,

Растаяло волшебное виденье.

О смерть! Лишь ты, всесильна, как судьба

Даруешь нам блаженства сладострастье;

Разгул страстей, без отдыха борьба -

Вот глупой жизни призрачное счастье!

Как метеор, мой яркий сон мелькнул,

В блаженство грез ворвался грохот мира

Проклятья, спор, многоголосый гул,-

И мой цветок увял, поникнув сиро.

Да, за стеной был грохот, шум и гам,

Я различал слова свирепой брани,-

Не барельефы ль оживали там

И покидали мраморные грани?

Иль призрак веры в схемах ожил вновь

И камень с камнем спорит, свирепея,

И с криком Пана, леденящим кровь,

Сплетаются проклятья Моисея?

Да, Истине враждебна Красота,

Бесплоден спор, и вечны их разлады,

И в мире есть две партии всегда:

Здесь -- варвары, а там -- сыны Эллады.

Проклятья, брань, какой-то дикий рев!

Сей нудный диспут мог бы вечно длиться

Но, заглушив пророков и богоз,

Взревела Валаамова ослнца.

И-а! И-а! Визжал проклятый зверь,-

И он туда ж, в премудрый спор пустился!

Как вспомню, дрожь берет еще теперь,

Я сам завыл со сна -- и пробудился.