Тут как раз подошёл я, в одних кальсонах и тот перевёл взгляд на меня.
— Вы по какому делу, товарищ сержант госбезопасности? — поинтересовался я.
Несмотря на лейтенантские кубари, тот действительно был сержантом, хотя его звание и равнялось армейскому лейтенанту, вот такие здесь выверты со званиями.
— Боец представьтесь, — сразу начал тот с уставного обращения.
— Слышь, сержант. Может тебе ещё морду вареньем намазать? Я не военный, меня строить не надо, я здесь как сопровождающий. Жди, сейчас командиров подниму, всё равно подъём скоро.
Свистнув, привлекая внимания дежурных, я велел им поднять особистов, у нас их аж два было, и Тихонова. Полковник появился с запозданием, а вот оба особиста, один раньше в «Смерше» служил, подбежали быстро. Они успели натянуть галифе, надеть сапоги, так что ремни автоматов были перекинуты через нательные рубахи, заметно выделяясь на белом фоне.
— Документы, — отрывисто приказал бывший майор «Смерша», вот второй замер, разглядывая лейтенанта и неожиданно широко улыбнулся.
— Это Астапчук, Кирилл Викторович, — сказал он. — Мне приходилось работать с ним, когда мы осенью сорок четвёртого тылы армии чистили от диверсантов и окружённых частей немцев. Он погиб перед новым годом, за пять месяцев до победы, в засаду на дороге попал, гранату им в кузов машины кинули. Я тоже в той колонне ехал, если бы не танкисты Рыбалко, побили бы нас там, точно говорю. Диверсионная группа немцев работала. Мы с ним три месяца плечом к плечу работали, хороший и надёжный парень.
Всё это бывший подполковник говорил нам, особо не обращая внимания на свидетелей, так что гость слушал того открыв рот.
— Я ничего не понимаю. Вы кто, наши?
— Наши-наши, — успокоил я его. — Мы из другого мира, к вам на помощь прибыли. Там сейчас пятьдесят восьмой идёт. Все эти парни бывшие фронтовики, офицеры Советской армии с огромным боевым опытом. Товарищ Сталин должен уже знать о нас, мы ему весточку отправили по воздуху.
— Офицеры? — растерялся тот, сержант был молодой, видимо недавно из спецшколы.
— В сорок третьем по приказу товарища Сталина будут введены погоны, и обращения офицер и солдат. Возрождают старые традиции, — рассеянно пояснил майор «Смерша», наблюдая, как к нам приближается Тихонов, в форме полковника РККА с полным иконостасом на груди. Он, как и все остальные парни потребовал их вернуть, вчера ночью некоторые прикручивали награды к гимнастёркам.
Документы у сержанта госбезопасности уже проверили. Всё сошлось, подполковник его действительно опознал правильно, поэтому Тихонов и остальные офицеры отвели того в сторону и стали что-то объяснять. Что и так понятно, поэтому махнув на них рукой, я направился в сторону автодома, нужно было одеться. Дежурные вернулись к кухне и заканчивали готовить завтрак.
Когда я поднял детей, сам оделся, и их одел, уже прозвучал подъём и к кухне с котелками в руках выстроились не только добровольцы, которых я привёл сюда, но и гости, бойцы были из в отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН) им. Ф. Э. Дзержинского войск НКВД. Как я понял, это подразделение занимается охраной подступов к столице, ну и важных учреждений в самом городе. Для старшего комсостава, что продолжал беседовать с Астапчуком, дежурные отнесли кашу и чай сами.
Мы тоже позавтракали, только я детям блины напёк с чаем в автодоме, ну и потом после привычной чистки зубов выпустил их погулять, под присмотром часовых. Для местных, которые видели детей в непривычной яркой одежде, это стало ещё одним кирпичиком подтверждения о том, что мы из другого мира прибыли помогать им. Да верили они, хотели и верили, всё указывало на то, что им говорили правду.
После завтрака Астапчук оставил здесь своих бойцов, теперь уже они взяли охрану на себя, встав в охранении, и на своей «полуторке», с двумя офицерами-добровольцами направился в сторону Москвы.
Он был всё же из элитной спецчасти, так что нам повезло, что мы встретились, ну и знал к кому там обратиться, чтобы вывести гостей до нужных людей. А потом уже и до самого.
В общем, проводив делегатов для связи, мы стали заниматься своими делами. Я достал подбитую «тридцатьчетвёрку» и танкисты с присоединившимися к ним самоходчиками стали приводить её в порядок. Частично это удалось сделать, но вот что делать с пробитым стволом пушки мы не знали. Тут требовалась замена. Среди ЗИПа у меня были запасные стволы к этому типу орудия, но здесь требовались ремонтные мощности, хотя бы кран. Зря майор-самоходчик это сказал, видимо решив, что я у меня тягача с краном не было, да у меня всё оснащение танкоремонтной базы при себе было. Так что рядом с танком появился запасной ствол для пушки и сам тягач на гусеничном ходу. Так же я достал дополнительные запчасти, ну и боезапас, вчера танкисты изрядно постреляли, уполовинив его, пусть пополняют. Где-то часам к трём, после обеда танк был полностью отремонтирован, даже горелкой и сваркой были поправлены приборы наблюдения, лишь следы на лобовой броне и на маске пушки показывали, что танк всё же побывал под обстрелом. Бойцы НКВД, которые остались тут, и которые не стояли на часах, общались с парнями, выведывая видимо по приказу командира всё что можно. О вчерашнем нашем рейде они уже знали всё, парни-добровольцы язык за зубами не держали и часто обсуждали между собой как они «дали прикурить немчуре».
Пока сообщения от отправленных в Москву парней не было, да и отправленный по воздуху в тылы советских войск представитель правительства прошлого мира не выходил на связь, но когда парни закончили с ремонтом танка, на дороге появилась автоколонна, из десятка грузовиков и двух броневиков, которая при приближении свернули к нам.
— По машинам! — здесь же скомандовал Тихонов.
Подставляться вот так ему не хотелось, мало ли что. Под руку местному государству они не успели уйти, присягу давали другому, хоть и схожему, и пока находились как бы на нейтральной территории. Их судьба пока была не определена, всё зависело от делегатов, отправленных к Сталину. Кстати, у Тихонова были часы с дарственной надписью от самого Шапошникова, ему их вручили когда он был в Кремле и Хозяин знакомился с новым комдивом. Дивизию Тихонов принял в мае сорок второго, после того как вывел разбитые части дивизии из окружения с материальной частью под Харьковым.
Так вот колонна свернула к нам, но не доехала и встала, машины стали покидать бойцы в уже знакомой форме, видимо из батальона Астапчука. Оставленный им у нас в лагере зам, побежал к прибывшим, чтобы доложится. Его выпустили без проблем, местные дела. С полчаса тот что-то рассказывал командирам у машин, я видел, как они с интересом поглядывают в нашу сторону, разглядывая необычную боевую технику. Чуть позже оставив бойцов у машин, группа из четырёх командиров выдвинулась к нам, им навстречу вышли Тихонов, оба особиста, ну и кап-один в форме военного моряка. Он полдня перешивал форму под свою фигуру. Тут многие из тех, кто был свободен, этим занимались. Готовились к встрече с представителями местной армии или правительства. Семь десятков молодых парней, пацанов фактически, а на груди столько орденов и медалей, причём вешали только боевые, юбилейных не было, хотя почти все они их имели. Так что смотрелось всё очень странно и не обычно. Молодые парни и столько наград, причем в таких званиях. Половина старший комсостав.
Общались они между обеими стоянками минут двадцать, после чего ко мне был направлен посыльный. Сам я сидел в автодоме и с детьми смотрел мультфильм, изредка поглядывая в окно, чтобы наблюдать за встречей, поэтому посыльного встретил в дверях.
— Сам сюда едет, — сообщил тот выпученными глазами.
— Кто? — не понял я.
— Сам, товарищ Сталин. Антонов всё же смог добраться до него. Когда наши на трофее перелетели на удерживаемую советскими войсками территорию, там быстро разобрались и отправили его в Москву специально выделенным бортом. Он как раз с самим товарищем Сталиным разговаривал, когда пришло сообщение что с Астапчуком прибыло ещё двое, так что их тоже быстро сопроводили в Кремль. Товарищ Сталин ими очень сильно заинтересовался. Тихонов сказал нужно встречать.
