— Сколько у нас времени до следующего боя? — спросил Курвел, перезаряжая оружие.
— С тех пор как мы прибыли сюда, столкновения происходят все реже, — ответил Хелдан. — Времени у нас столько, сколько Эзархаддону потребуется на поиски других сознаний. Он ментально обследует окружающий район, чтобы подчинить своей воле новых людей и сделать из них марионеток. С каждым разом ему приходится забрасывать свои сети все дальше.
— Как же он проник туда? — спросил Робан. Хелдан только покачал головой и пожал плечами.
Инквизитор Робан, крепкий мужчина средних лет, облаченный в коричнево-желтые одеяния, был достойным человеком, хотя я и не слишком хорошо знал его. Но он откровенно придерживался доктрины ксантанитов, и ультрапуританин Хелдан не желал с ним возиться.
Вок, Хелдан и Курвел занялись обсуждением возможного плана штурма, в то время как солдаты заняли оборонительные позиции вокруг нас.
— Чертовски неблагодарная задача, — обратился ко мне Робан. — Даже не знаю, зачем мы здесь!
— В качестве пушечного мяса, — напрямик сказал его молодой дознаватель Иншабель, и мы оба засмеялись.
— Должно же быть что-то… — произнес я, вынимая свой карманный скоп и пытаясь определить параметры энергетического поля и его спектры. Затем я обратился к одному из арбитров, седеющему участковому командиру, облаченному в защитные доспехи, используемые при подавлении беспорядков:
— Эй, ты!
— Да, инквизитор?
— Как тебя зовут?
— Луклас, сэр.
— Боже-Император милостивый! — вздохнул я, и Робан снова рассмеялся. — Ладно, Неудачник[7], этот дворец находится на территории вашего патрульного участка, не так ли?
— Да, сэр.
— Значит, контроль за уличными системами безопасности вокруг него также осуществляете вы.
— И вновь да, сэр.
— Так, значит, просто для соблюдения протокола, в вашем отделении должно храниться досье, в котором указан тип данного энергетического щита и гармоники всего дворца, на случай критической ситуации.
Исходя из своего опыта, я знал, что обязанность собирать подобную информацию о строениях, находящихся на территории участка, входила в обязанности арбитров.
— Такая информация существует, сэр.
— Конечно же, она существует, — снова вздохнул я. — И не кажется ли вам, что теперь самое время…
Он надел свой вокс. Лукласу потребовалось приложить массу усилий, чтобы выйти на связь с управлением.
— Ты что-то придумал? — спросил меня Робан.
— Возможно.
— Хитроумный инквизитор Эйзенхорн…
— Что?
— Не обижайся. Просто сплетни о твоей репутации летят впереди тебя.
— Неужели? Надеюсь, говорят хорошее?
Робан усмехнулся и покачал головой, словно человек, который, может, и слышал кое-что, но решил оставить это при себе.
— Это конический пустотный щит старого образца, десятая модель, — через некоторое время доложил командир арбитров Луклас. — Гармоническая волна: тангенс восемь-семь-восемь. Кода отключения у нас нет. Леди Ланж не согласилась предоставить его.
— Держу пари, теперь она в этом раскаивается, — едко заметил дознаватель Иншабель. Он начинал мне нравиться.
— Спасибо, Неудачник, — сказал я.
— Мое имя Луклас, сэр.
— Знаю.
Я постарался припомнить все, что рассказывал мне Эмос о защитных экранах. Хотелось бы мне обладать его памятью. И еще больше хотелось, чтобы он был рядом.
— Мы можем разрушить его, — абсолютно уверенно произнес я.
— Разрушить пустотный экран? — переспросил Робан.
— Он дает всего лишь коническую… суперповерхность. И к тому же устарел. Эти пустотники способны отразить все что угодно, но не генерируют поля, если вывести из строя хотя бы один из проекторов. Вон тот контрфорс, должно быть, один из проекторных блоков. Он уходит под землю.
— Логика ясна. Но как осуществить ваш план на практике? — явно заинтересовано кивнул Робан.
Подойдя к брату-сержанту Курвелу, я бесцеремонно прервал его беседу с Хелданом и поделился своими соображениями.
Хелдан сразу же поднял меня на смех:
— Лико уже занят этим!
— Как?
— Он установил местонахождение внешней системы управления на главных воротах и пытается взломать код…
— Коды отменены, а система управления отключена Эзархаддоном. Лико впустую тратит время. Так мы не сможем выключить генератор. Нам не отнять у Эзархаддона контроль над системой. Но мы можем подкопаться под саму систему.
Хелдан собирался сказать что-то еще, но его одернул Вок:
— Думаю, Грегор может предложить что-нибудь дельное.
— Почему это?
— А потому, Хелдан, что, как ты уже упоминал, монстр может нас слышать, и ему явно пришелся не по вкусу этот план.
Вок жестом показал в сторону прилегающих улиц. К дворцу спешили не меньше пяти сотен граждан.
У Курвела ушло приблизительно десять минут на то, чтобы разобрать мостовую и выломать часть садовой стены, в то время как мы отбивались от нападения все увеличивающейся толпы зомби. На нас снова обрушился град пуль, камней и бутылок.
— Канализационная труба! — объявил Курвел.
Я обернулся к остальным:
— Коммодус… Вам придется сдерживать их еще какое-то время.
— Можешь на это рассчитывать, — ответил он.
— Робан, возьми несколько человек и двигайся за мной.
Хелдан был недоволен. И больше не пытался делать предупредительных выстрелов. Думаю, что он просто вымещал свой гнев на безвольных горожанах.
Я спрыгнул в отверстие канализационной трубы вместе с Курвелом, Робаном, Иншабелем и тремя гвардейцами. Те, кто остался наверху, едва согласились отпустить хотя бы их.
Грязная труба коллектора уходила прямо под стену сада, а потом резко обрывалась. Старая каменная кладка окружала основание контрфорса. Камень был теплым, его покрывали комья пенистой плесени.
Иншабель поправил фонарь. Курвел, и без того хорошо видевший в темноте, вынул две последние крак-гранаты и закрепил их на камнях.
— Жаль, что их так мало. Могли бы сразу проломить стену.
— Могли бы, брат-сержант. Но возможно, так будет лучше.
— Почему?
— Если нам удастся просто обрушить этот проектор, то, прежде чем энергия поля исчезнет, произойдет короткое замыкание. И скорее всего внутри поля возникнет электромагнитный импульс. Думаю, это последнее, чего бы сейчас хотелось Эзархаддону.
Словно в подтверждение моих слов, нас обволокло пеленой мучительной боли. Эзархаддон осознал свою уязвимость и теперь обрушивал на нас неимоверную ментальную мощь. Марионеток он создавал из спортивного интереса, но теперь пришло время захватить или уничтожить сознания тех, кто охотился за ним.
Псионический удар был ужасающим. Двое гвардейцев умерли сразу. Оставшийся в живых начал стрелять, дважды попав в Курвела и ранив Иншабеля. Робану пришлось прикончить солдата выстрелом из лазерного пистолета.
Поработить наши сознания оказалось труднее. К тому же нас защищали толща каменной кладки и близость к энергетическому потоку силового экрана.
Но даже мы с Робаном, Иншабелем и Курвелом должны были погибнуть или поддаться жажде убийства в ближайшие секунды.
Как мне хотелось тогда, чтобы с нами была Елизавета или хотя бы кто-нибудь из Дамочек.
— Взрывай! Взрывай! — захрипел я.
У меня в носу и в горле второй раз за этот день полопались кровеносные сосуды.
— Мы же прямо у…
— Сделайте это, брат-сержант! Во имя Бога-Императора!
Взрыв вывел проектор из строя. По туннелю коллектора стремительно прокатилась взрывная волна. Казалось, мы обречены, но брат-сержант Курвел закрыл нас своим огромным, закованным в броню телом.
Это стоило ему жизни.
Я пообещал себе добиться того, чтобы его имя и память о нем были отмечены примархом Белых Консулов.
Когда проектор был разрушен, пустотный щит самоликвидировался, вырубив охранные системы дворца пронесшимся по ним электромагнитным неистовством, а заодно отключив и разрушительное сознание Эзархаддона.
