– У тебя уже давно нет человеческой жизни, но ты не начал ее ценить. А я вижу, что иногда, в твоих насмешливых глазах проскальзывает легкий бриз тоски. Но ты, полностью погрязший в объятиях своей гордости и эгоизма, фантастически играешь роль человека, которому абсолютно на все наплевать. Хватит ли тебе сил сознаться мне сейчас в том, что ты все-таки, где-то глубоко-глубоко, в недрах твоего изуверского и сухого сердца, ценишь потерю жизни? Мне кажется, что так и есть, и людей ты убиваешь, потому что на это тебя толкает чернейшая зависть! – Лилит шептала, наклонившись через стол.

Левиафан улыбнулся, и, тоже слегка наклонившись, прилег на стол.

– Нет, Лилит! Не путай зависть и ненависть. Я очень тоскую по жизни, но я ненавижу тех, кому она дана сейчас. Ненавижу за то, что они не ценят ее, и вообще ничего не ценят вокруг себя. Тех, кто верит в реинкарнацию или просто хотя бы в существование души, лишать жизни приятнее всего. Потому что может их души задумаются о столь великой потере, как жизнь. Что касается остальных, они, собственно, ничего не теряют, когда умирают. А зависть, кстати, это тоже хорошее и положительное чувство. Она дает стимул сделать что-то. Половина населения воспринимает этот стимул в не хорошем смысле и делает такие же выводы, а затем и отвратительные, вытекающие из этого поступки. Другая половина воспринимает зависть как некого помощника, то есть в хорошем смысле, и старается достичь собственными силами то, чему они позавидовали. Так что, я прям букет наилучших человеческих чувств и эмоций! – он оскалили зубы, и позвал официанта.

Левиафан заказал столько еды, как будто вместо них двоих, за столом сидело человек пять. Лилит ограничилась бокалом мятного напитка и салатом.

– Вот видишь, ты не ценишь еду! – уплетая все с тарелки, с набитым ртом пробубнил он, глядя на ее скромный заказ.

– Ты иногда вызываешь во мне радостные чувства и эмоции, как сейчас, но иногда, ты умудряешься меня так взбесить, что мне хочется тебя убить! – усмехнулась она.

– Ага, ты почти это сделала, когда расковыривала мои ребра ножом! – Левиафан разглядывал лист салата на вилке.

Лилит помотала головой и откинулась в кресле.

«Возможно, это мой последний день жизни…Даже кусок в рот не лезет от этой мысли. Что ж, я постараюсь оценить его по достоинству и запомнить, потому что я верю в душу, в отличие от тебя. Надеюсь, что сегодня я умру быстро и безболезненно…а так не хочется, но у меня нет другого выхода, да и выбора собственно тоже», грустно улыбалась про себя Лилит.

По дороге в клуб они долгое время молчали. Левиафан ни разу не посмотрел в ее сторону, он был слишком сосредоточен на дороге и на своих мыслях. На удивление, на дорогах было очень много машин. Лилит неотрывно смотрела в панель машины.

– Как сильно ты меня любишь? – неожиданно спросила она.

– А! – Левиафан подпрыгнул за рулем и вытаращился на девушку, словно первый раз увидел. – Ты меня напугала, я забыл, что ты со мной едешь!

– Замечательно! – озлобленно шепнула она, отворачиваясь к окну.

– А почему ты задаешь такой странный, мягко говоря, вопрос? – настороженно спросил Левиафан.

Лилит вздохнула, с жалостью в глазах, и снова посмотрел на него. Она была вся какая-то нервная, явно боялась чего-то.

– Ты же не допустишь моей смерти? – тихо спросила Лилит, с легкой надеждой в голосе.

Левиафан притормозил на всякий случай, чтобы ни во что не врезаться и с непоколебимым подозрением начал разглядывать девушку.

– Милая…Я чувствую твой страх! Чего это ты так боишься? Почему ты задаешь мне такие странные вопросы? Конечно, я не допущу твоей смерти, если сам не захочу ее! Может, ты мне расскажешь, что за война началась в твоей милой голове, отчего у тебя полезли на свет неясные вопросы?

– Неважно! Забудь! – улыбнулась она сквозь силу, совершенно не удовлетворенная ответом вампира, – поехали уже, Жаклин ждет!

– Поехали! – пожал он плечами и тронулся с места.

Через некоторое время они подъехали к клубу.

Жаклин уже была внутри здания, старательно пыталась напиться, дабы осознать свои возможности и силы, будучи пьяной.

Состояние Лилит все больше ухудшалось, паника достигла почти пределов. Но она стойко прятала весь свой ужас, утрамбовывая его внутри несчастного сердца.

Она вылезла из машины и огляделась: на улице уже никого не было, кроме сидящей на лавочке парочке, которая, не переставая, обнималась и целовалась. Лилит усмехнулась, глядя на них. На их руках в свете фонарей поблескивали кольца. Видимо у них недавно была свадьба, раз они все еще обнимались, и выглядели они очень счастливыми и влюбленными. «Идеально! Как вы тут вовремя, ребятки!», подумала она про себя.

– Пошли? – к ней подошел Левиафан и взял ее за руку.

– Пошли – и Лилит потащила его к этой парочке.

Он очень удивился внезапной смене траектории пути, но пошел за ней.

– Привет, как дела? – игриво спросила Лилит у парня.

Девушка, сидящая рядом с ним, сразу же напряглась, увидев потенциальную соперницу, невзирая даже на то, что рядом с ней стоял мужчина.

– Хорошо – смущенно ответил парень, не понимая, что происходит.

– У вас свадьба недавно была? – продолжила удивлять всех своим любопытством Лилит.

Левиафан переводил глаза поочередно с девушки на парня, затем на свою даму.

– Да, – улыбнулся он, прижимая к себе жену, – месяц назад.

– О, мои поздравления! Ах, да, к такому грандиозному событию у меня есть подарок для вас! – Лилит протянула ему лист бумаги, сложенный в четыре части.

Левиафан с интересом наблюдал за ней.

– Это что, розыгрыш? Шутка какая-то? – воскликнул парень, с удивленными и не верящими глазами, после того, как прочитал записку.

– Нет! Вот она! – Лилит отодвинула в сторону ничего не понимающего Левиафана и указала на его машину.

– Вы дарите ее нам? – заворожено спросил парень.

– Угу! – кивнула головой Лилит с улыбкой на лице.

Глаза вампира чуть ли не болтались на глазных нервах у него перед ртом.

– Чего?? – взревел он и выхватил у парня из рук листок бумаги.

То был не просто листок бумаги, а самый настоящий договор, в котором прописаны обязанности двух сторон, кто участвует в договоре. Там было все, что должно быть в документе… Дарственная, где говорилось, машина Левиафана переходит в дар, а в конце стояла его подпись. Именно его и ничья другая. Левиафан схватил Лилит за плечо и посмотрел прямо в глаза.

– Ты рехнулась? – тихо прошипел он.

Она вытащила из его рук документ и показала пальцем на подпись.

– Это твоя роспись? – взбеленено спросила она.

– Да! – проскрипел он, понимая, что это значит. – Но я не подписывал это!

– То есть ты отказываешь от своих слов? Вот так вот, не по-мужски? – Лилит печально посмотрела на своего возлюбленного.

Скрежет его зубов был слышен метра на два от него, а злости передела не было.

– Нет! – проскрипел он и отвернулся.

– Вот! – она протянула бумагу назад. – Ей всего месяц. Новая! Наслаждайтесь!

Левиафан потерял дар речи. Он стоял с опущенными руками, с открытым ртом и красно-черными глазами. Его колотило внутри, не хуже, чем колотит на электрическом стуле.

– Пойдем дорогой! Толькой ключи отдай, ПТС и СТС! – улыбаясь, прижималась к нему она.

Причем у нее внутри уже чуть ли сердце от страха не останавливалось.

Словно зомбированный, Левиафан протянул ключи и документы. Он это сделал, потому что не хотел ставить себя в неловкое положение прилюдно. Ребята же не знали, что он действительно ничего не подписывал и вообще впервые видит документ. Для них его отказ выглядел бы как безответственность и не способность отвечать за свои слова, а он не хотел так глупо портить перед сами собой свою драгоценную репутацию.

Отдав документы с ключами, Левиафан развернулся, и, крепко сжав руку Лилит, потащил ее в противоположенную сторону от клуба.

– Пойду шампанского куплю! Надо же отметить такую манну небесную! А еще говорят, что с неба ничего не падает! Ты посидишь тут? Я быстро. – Спросил парень свою девушку.