Лилит и не заметила, как все ее рассуждения происходили не в ее голове, она говорила вслух. Так же, в комнате, рядом с ней, остался сидеть незамеченным, Левиафан, который прекрасно слышал весь монолог. Он даже чуть-чуть удивился внезапному появлению такого рода мыслей в голове Лилит. Видимо ее родители совершили ошибки в написании алгоритма, по которому ей теперь надо жить.

– Оказывается, у тебя интересные мысли бывают! – сказал Левиафан с иронией.

Лилит вздрогнула от его голоса, так как она не ожидала увидеть его рядом.

– Господи, Левиафан, я же сказала, что хочу побыть одна! – она встала с кровати и попыталась выйти из комнаты.

– Прошу минуточку внимания! – протяжным голосом проговорил Левиафан.

Лилит остановилась около дверей и безжизненно посмотрела на него исподлобья.

– Милая, случайно подслушав твои мысли, я принял кое-какое решение. Послушай меня внимательно и запомни то, что я сейчас скажу. Я обещаю тебе, слышишь, обещаю, что ни один ребенок не пострадает по моей вине, более того, если при мне что-то случится с каким-то дитем, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему.

Обещание, конечно же, звучало красиво и громко, но взгляд вампира говорил о некоем, только что сделанном одолжении, которое делать ему совершенно не хотелось.

– Хорошо, Левиафан, я запомню это… – Лилит вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.

Левиафан посмотрел на неподвижный фантом Лилит перед дверью и снова лег, погрузившись в свои собственные мысли, побывав, хоть на секунду, в голове Лилит. Потому, что она забыла, что в этом доме нельзя было говорить вслух ничего. Что хотелось бы сохранить в секрете.

«Да, милая, ты права. В кои-то веки, ты права. Я действительно разочаровался в людях. И этот осадок такой сильный и сидит он так глубоко, что я вряд ли смогу его достать из себя. Я даже не буду пытаться это делать. Опять же, основываясь на твоих совершенно точно попавших в цель словах, я не верю людям и вряд ли когда поверю снова. Только знаешь, Лилит, тебе детей-то не жалко? Ты взваливаешь на них такое чертовски провальное дело, ты обрекаешь их расхлебывать то, что человечество творило не один год и даже не один век. Но вообще, идея-то хорошая. Дети действительно могут, но вот вопрос – смогут ли люди? Честно, милая, я сильно завидую тебе, завидую твоей выдержке и слепой вере в лучшее, и в неопознанные объекты, которые называются людьми, в радужный оптимизм. Ты, скорее всего, уже умрешь от старости и не сможешь увидеть то будущее, которое ты сейчас себе описывала. Но я тебе также обещаю, что через пару сотен лет, я приду на твою могилу и расскажу тебе, сработал твой план или нет. Милая, если он не сработает, мое обещание по поводу детей аннулируется, и они будут умирать и своей смертью и с помощью моих рук, как и взрослые. Если же он сработает, я клянусь тебе, что ни один человек больше не пострадает от моей руки. Я не могу верить людям, естественно включая и тебя, но я могу притвориться. А верить конкретно тебе – круче, чем плясать на лезвии ножа. Но я так же, как и ты хочу будущее…Мне же надо в каком-то вакууме прозябать свою вечность. Если людишки вымрут как динозавры, по своей глупости, в отличие от ящериц, которых грохнул не то метеорит, не то земля обозлилась и заморозила их, то мне будет очень скучно и нечего есть. Такая беспросветная перспектива меня совершенно не радует. Поэтому я притворюсь, что я верю тебе, а не людям потому, что люди сильны, когда надо сломать, а когда дело до ходит до ремонта… Вот тут-то и начинается: «голова болит», «денег нет», «времени нет»…О господи, Лилит, ты все еще так наивна и юна. Ну, о каком восстановлении планеты ты говоришь, если люди не могут восстановить, например, свою собственную квартиру? Они не могут взять свою попу в руки, сходить и купить клей, чтобы подклеить обои! Милая, ты понимаешь, что такое квартира, что такое планета, и что (заметь не кто, а именно ЧТО) такое люди и какую роль они играют в этом? Но я не буду раздувать свою мысль дальше, а то я сам себя переубежу и не буду притворяться верующим Фомой. Время…в этой ситуации, наш телепатический спор разрешит время. Жаль, конечно, что у тебя его нет, зато у меня его навалом. По правде говоря, я бы даже подарил тебе вечность, только для того, чтобы увидеть твое лицо, когда твоя, как ты ее назвала, маленькая надежда, рухнет. Я дал бы тебе вечность, чтобы увидеть, как чертово разочарование поглощает тебя и кидает в вечность недоверия, безразличия и бессилия, которые потом будут терзать тебя так, словно ты побывала в самом настоящем аду. Но я, конечно же, не буду дарить тебе столь совершенный подарок. А знаешь, почему он совершенный? Потому, что время может помочь тебе увидеть то, что ты так глупо и опрометчиво отказываешься видеть и понимать. Хотя, это особо-то и неважно потому, что я всегда буду знать, выиграла ты или с полным крахом проиграла. Самое обидное, я бы с удовольствием посмотрел через сотню лет, другую, на то, как ты будешь страдать, поняв, что в первую очередь, ты проиграла сама себе. Ты обманула себя глупой надеждой и верой в чертовых людей. А все потому, что когда-то ты не послушала доброго и старого друга Левиафана, который тебе всегда говорил, что человеческая раса не достойна веры! Но дело твое, играй одна с маленькой кучкой энтузиастов против всего населения планеты, против истории. Я желаю тебе удачи, Лилит. Сейчас я скажу очень искренне, я очень хочу, чтобы твои мысли оказались правдивыми и дееспособными. Правда, помоги, не знаю кто, тебе в этом нелегком деле. Ха-ха…Забавно, что ты пытаешься тягаться не только с себе подобными, но еще и со мной! Но вот этот негласный спор между нами – единственный спор, из которого мне хочется, чтобы ты вышла победителем!».

Левиафан усмехнулся и встал с кровати, прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Вода журчала в ванной, больше никаких звуков. Птички за окном, как обычно, инстинктивно пели, хоть на улице были уже почти сумерки. Шум мотора очень оживил Левиафана.

Машину, которую он купил, пригнали в этот же день. За весь день это была единственная приятная вещь, которой Левиафан очень обрадовался. Как оголтелый, он выбежал на улицу.

Вампир остался на улице, любоваться своим новым джипом, мечтая о том, что если Лилит сотворит с этой машиной что-нибудь, каким пыткам он ее подвергнет. Затем он прыгнул за руль и умчался обкатывать новинку.

Лилит, тем временем, в ванной смывала с себя тоску и негатив, надеясь на лучшее и свято веря в это.

18

– Лилит, помоги мне! – верещала нервная Жаклин, пытаясь как-нибудь вплести фату в волосы.

– Сейчас, сейчас, ты главное успокойся. Ты будешь самая красивая невеста в мире. Я это тебе обещаю! У нас же есть еще время? – успокаивающим голосом спросила ее Лилит.

– Нет, времени у вас нет! – съехидничал Левиафан, внося в это предложение совершенно иной смысл.

Лилит укоризненно посмотрела на него, но слегка улыбнулась. Вампир сидел в кресле, в белом костюме, и, как всегда, строил дурацкие рожи. Одним словом – потешал себя. Паника Жаклин питала его энергетически, и он блаженствовал от этого. Жаклин тоже посмотрела на него, как на блоху, которая всех уже закусала до смерти.

– Ну, вот и все! Иди, посмотри! – восторженно вскрикнула Лилит, оглядывая с ног до головы свою подругу.

Жаклин подошла к зеркалу и расплылась в довольной улыбке, разглядывая свое отражение. На ней было белоснежное платье, пышное, шуршащее и усеянное узорами из бисера на корсете, который нежно облегал ее талию. Белые перчатки чуть выше локтя придавали особый шик. Волосы у Жаклин были не длинные, но Лилит умело прикрепила фату, как будто всю жизнь готовила девушек к свадьбам. Она аккуратно прицепила ткань с помощью заколок с цветочками, которые идеально подходили к общему виду Жаклин.

Невеста радостно крутилась перед зеркалом, затем, сообщив, что сейчас вернется, выбежала из комнаты.

– В дамскую комнату побежала, – ехидно заявил Левиафан, – как же у нее получиться сделать свои дела в таком одеянии?