- Я мастер усложнять себе жизнь, - пробормотал Кейтелле, обращаясь к собеседнику.
Тот ответил тихим постукиванием, стеклянное “бом-бом” разлетелось по комнате. Волосы на затылке встали дыбом.
- Да, ты прав! Ты прав, я должен. Должен был, ради нас всех, просто эти временные трудности…
- Голова, - простонала фигура из зазеркалья. Она принялась за свой ритуал размазывания крови по стеклу. В этот раз ее свалила слабость, и Кейтелле пронаблюдал, как бледное тело сползает по поверхности зеркала. - Что со мной? Позови врача.
С обратной стороны невидимую стенку резали когти, скрежет был отвратительным.
- Потерпи, скоро придет.
Сквозь волны тошноты проступали неясные ощущения в несуществующей ладони - мягкое и липкое скользнуло по коже. Зеркало отрезало путь к двери, встав невидимым стражем. Кейтелле оказался узником в собственной комнате.
- У тебя столько врачей! - всхлипнул человек за стеклом. - А ты ни одного позвать не можешь!
Кейтелле резко выдохнул и сорвался с места.
- В самом деле! Врач! У меня есть знакомый врач! Ты не поверишь, он живет почти за стенкой!
Лиенделль уснул сидя на кровати, прямо над столиком, который так и остался заставлен розовыми тарелками. Врач предпочитал мебель, подобную той, какую видел в родительском доме много лет назад. В Атине такой не найдешь, потому Лиенделль импровизировал, спилив ножки у самой широкой кровати, что можно найти в общественных магазинах - спецзаказы не позволяла зарплата штатного врача. Но он не жаловался.
Светлая комната с тремя узкими окнами выходила на восток. Здесь всегда тепло и уютно - возможно, из-за широкой кровати, что ковром разлеглась почти на весь пол. Тут хозяин и ел, и спал, и предавался размышлениям. В стену он врезал аккуратную полку под книги и документы и очень гордится своей коллекцией. И, конечно же, хотел бы, чтобы такая красота стояла напротив двери, чтобы всяк входящий сразу понимал, с кем имеет дело. Но на противоположной от входа стене только окна, а главное - к Лиенделлю почти никогда не заходили.
Он вздрагивал во сне, потому что даже в таком состоянии его мозг помнил - совсем скоро зазвенит будильник. Пальцы сжимались и расслаблялись вновь. Кошка дернула настороженными ушами и, зевнув, свернулась обратно в свой уютный клубок. Но ненадолго: долгий и быстрый стук в дверь заставил ее подпрыгнуть, а Лиенделля - резко раскрыть напуганные глаза. Сердце рвалось из груди, и, в общем, он не совсем понимал, где находится. Но, несмотря на настойчивость, стучали неожиданно тихо. Это мог быть только один человек.
- Кеталиниро?
Лиенделль, пошатываясь, доковылял до двери и распахнул ее. Посетитель был подозрительно бледен и напоминал лицом камень – и серым цветом, и застывшими мускулами. Кейтелле отстранил Лиенделля и вошел с самым потерянным видом. Его взгляд скользнул по комнате, словно гость ожидал кого-то увидеть. Увидел Кошку. Та глядела на него круглыми глазами из-за одеяльного рельефа. Темная шерсть на загривке уже немножко дыбилась, словно животное догадывалось, кого притащил с собой гость.
- Тут только Кошка-Лапка, - сказал Линеделль наугад.
Кейтелле знал, что кошку Лиенделля звали Кошкой-Лапкой. Молодому специалисту, чьи коллеги обзывали домашних питомцев органами, костями и нервами на древних языках, это казалось оригинальным.
- Тебе нехорошо? - забеспокоился Лиенделль, когда молчание затянулось.
Кейтелле хмурился, молчал и, откровенно говоря, мало напоминал себя. Лиенделлю вдруг пришло в голову, что его сосед спит и ходит с открытыми глазами.
- Есть снотворное? - произнес тот.
К сожалению, в комнате не было снотворного уже три дня. Лиенделль поморщился с досады.
- Или что-нибудь почитать…
- О, конечно!
- Газеты, например. Заграничные новости, помнишь, я просил тебя?..
Газеты Лиенделль выписывал, но использовались они после прочтения одинаково - уходили в Кошкин лоток. Иногда, по праздникам - под соленую рыбу.
- Боюсь, нет.
- Лиенделль! - сказал Кейтелле сурово. - Ты вообще можешь хоть как-то занять соседа на вечер?
Вид у рыжего сделался обреченный.
- Мне на дежурство через час. Есть будешь?
Поразмыслив, Кейтелле решил, что за час многое может измениться.
========== Глава 6. НАЙЭННИ. Осень 2236-го: ==========
- Не боишься демонов?
- Шутишь?! - Химилла рассмеялся. - Я ничаво не боюсь! И вообще, он не демон! Демоны не такие, они прозрачные, уж поверь мне! На своем веку я повидал немало демонов.
- Почему это прозрачные?
- Пораскинь мозгами! Демоны колдуны, так?
- Колдуны…
- Так если б ты, дубина стоеросовая, мог наколдунять себе невидимость, стал б ты видимым ходить?
- Если бы я был демоном, то повесился бы. На первом же суку.
Кейтелле проснулся от того, что ему плели косы.
Плели косы, обнимали, тискали и целовали.
Химилла пыхтел где-то над головой, замерзшие пальцы не слушались и царапали Кеталиниро, но тот стоически терпел. Химилла то пел, то скверно ругался на имперском табуированном языке.
- Чтобы я больше этого от тебя не слышал, - сказал Кейтелле, и Химироланик выпустил все косы из рук.
- Если б я знал, что ты не спишь, я бы, думаешь, стал распускать язык? - резонно спросил ребенок.
- Поспишь тут…
- Конечно нет! Пора подниматься, лагерь собирается. Вольвериан наконец-т приказал сниматься.
Химилла продолжил колдовство с волосами под тихое мурлыканье песни. Не самой приличной, но все ругательные слова в последнюю секунду заменялись созвучными. Получалось смешно, и Кейтелле едва сдерживался. За стенами палатки скрипел холод и дребезжали сборы - очень тихая суета сборов. Кейтелле представил, как лагерь обнимает утренний туман. Их ждала новая сеча, где-то на западе. Он боялся дня перемен, но тот неумолимо надвигался, уже нависал над его лицом. И говорил голосом Химиллы: “наконец-то”.
Рядом сопел вымотанный Йеми. Вчерашнее негаданное приобретение. Спал, а может, тоже притворялся. Его, собственно, и не было видно под кучей одеял. Пришлось пошарить в складках, чтобы убедиться, что хилое белесое чудовище никуда не сбежало за ночь. Рука нащупала тонкое холодное запястье с упорным пульсом бодрствующего и напуганного человека - нет, кошмар не растворился к утру. Кейтелле стало стыдно за эти мысли.
Навязавшись узлов, Химилла поднялся и выполз из палатки, бормоча что-то насчет того, что интересно бы глянуть на крысу. Тегра - как называли того на катри. Поразмыслив, Кейтелле решил, что ему тоже интересно посмотреть и на Тегру, и на Рейнайоли, который со вчера сам не свой. А заодно узнать, что обо всем этом думает Ноксид.
Крыса спала на земле недалеко от лагеря, прикрученная к дереву веревками. Всю ночь караульные следили за сохранностью пленника. Скорее всего, за последние часы он потерял половину положенного здоровья.
- Помрет от воспаления, - сплюнул Айномеринхен, когда Кейтелле, помятый и невыспавшийся, подошел к нему. - Наверное, милосерднее было бы пристрелить его с остальными. Но они не желают быть милосердными.
- Хараби просто обязаны замучить Сельманту до смерти, - прошипел Химилла, нависнув над оврагом с белыми телами. Кейтелле вздрогнул. - Прийти в зеркалах к каждому и вытянуть всю душу!
- Они не желают быть милосердными… - повторил Менхен. - И их можно понять.
В лагере разгоралась бурная деятельность. Одна группа таскала с ручья воду, передвижная кухня разжигала костры. Народу было непривычно мало.
- Где освобожденные? - спросил Кейтелле.
- Ноксидовская группа увела их к лагерю Альянса. Еще до рассвета - они не пожелали оставаться рядом с их персональным демоном. Так что передай своему новому детенышу, что он может больше не прятаться - солдаты Альянса не суеверны, им устав не позволяет.
- Хорошие новости, - расстроился Кейтелле уходу Ноксида. - Вот только не думаю, что смогу заставить Йеми вылезти из укрытия.