Рыцарь что-то крикнул, видимо, командуя начинать. Не дожидаясь перевода, Саид ринулся в атаку. Отточенный клинок свистнул и рассек воздух на том месте, где лишь мгновение назад стоял желтолицый. Противник исчез! Более того, молодой воин почувствовал, что воля незнакомца втягивает его, будто в воронку. Он дернулся, разворачиваясь на месте и уходя вниз так, чтобы подсечь ноги странного поединщика. Однако тот вдруг оказался у него за спиной, ухватил за ворот дышдаши, резко дернул вниз, оголяя плечи и грудь, так что руки молодого хранителя оказались в западне собственных рукавов. В руке странного бойца мелькнул кинжал, и Саид услышал, как коротко вскрикнула Амина.
– Стой! – резко скомандовал Ричард Торквудский и тронул коня вперед. – Останови его, Генрих!
Саид не понял этих слов, увидел лишь занесенный над ним кинжал и уже прощался с жизнью, сожалея лишь об одном: что не смог защитить любимую. Однако резкий окрик рыжеволосого франка заставил победителя вернуть оружие в ножны на запястье и отступить в сторону.
– Что это за знак? – поинтересовался Ричард Торксвурдский, указывая мечом на диковинное клеймо на груди Саида. – Отвечай!
Перед глазами Саида мелькнул тот давно прошедший день, когда его, еще совсем мальчишку, посвящали в хранители. После изнурительных упражнений с оружием, диких скачек, кулачного боя и борьбы их вывели на каменный уступ, под которым срывалась вниз отвесная стена. Каждого из них, таких же юнцов, как и он сам, ставили на край обрыва, и один из просвещенных, раскалив докрасна клеймо, ставил им отметины в виде цветка на груди, запястье и затылке. Отступишь на шаг – и каменная осыпь внизу примет твое бездыханное тело. Никто и не вздохнет, никто уже завтра не вспомнит. Тогда он выстоял, не шелохнулся.
– Это знак моего рода, – не меняясь в лице, соврал молодой воин.
– Вот оно как? Рода?! Хитрить вздумал! – Рыжий франк недобро ухмыльнулся и скомандовал туркопилье: – Взять его!
Дюжина воинов бросилась на Саида, сбила с ног, прижала к земле.
– Ну-ка поднимите ему волосы на затылке.
– Здесь такой же знак! – крикнул один из воинов.
– А теперь снимите правый наруч.
– На запястье еще один цветок.
– Все сходится! – воскликнул рыжеволосый. – Клянусь шпорами святого Георгия, в рукописи, которую он, – рыцарь с горящим камнем на щите кивнул на молчаливого спутника, в гербе которого красовались такие же птицы без клювов и лап, как на вымпеле туркопилье, – раздобыл у рескриптария иерусалимского короля, говорится, что сэр Галахад, обретя Святой Грааль, доставил его в Святую землю и скрыл в некоем потаенном месте. Что он там оставил своих оруженосцев стеречь его до конца их дней, а до того подготовить святыне новую достойную стражу. Так ведь, Эдвард? – Молчаливый рыцарь утвердительно кивнул. – Ты понимаешь, Ричард? Это не легенда, все так и есть, он один из стражей Чаши. Я знал, знал, что это чистая правда! Эй, поставьте юнца на ноги!
Туркопилье сноровисто выполнили приказ. Саид успел бросить взгляд на Амину. Та замерла в недобром предчувствии, опасаясь не то что молвить слово, но даже шелохнуться. Должно быть, в глубине души она надеялась, что Аллах в безмерной милости своей обернет ее в невидимку или превратит в росу, высыхающую на солнце. Она, не отрываясь, глядела на своего возлюбленного. Спасение, еще недавно казавшееся таким близким, оказалось пустым миражом. Гибель, раскинув черные крылья, реяла над ними, кружась, подобно голодному коршуну, и смеясь над молчанием скрежещущего зубами от боли хранителя.
– Тигран, переводи! – стараясь придать голосу мягкое звучание, крикнул Ричард. – Мы знаем, что ты один из стражей. Но поверь, мы не желаем зла ни тебе, ни святыне. Погляди на наши плащи. Видишь алые кресты на белом полотнище? Это герб сэра Галахада. Он наш вождь и небесный покровитель. Отведи нас к святилищу, и ты станешь нам другом и соратником.
Саид молча пожирал взглядом говорившего франка, сожалея, что не может дотянуться зубами хотя бы до его ноги. Провидение давало ему короткий миг на обдумывание в ситуации, казавшейся безвыходной. Еще вчера, попади он в такой переплет, с легкостью отдал бы жизнь, однако не сдвинулся бы с места, не показал бы чужеземцам тайного убежища. Но здесь, но сейчас… Юноша украдкой глядел на Амину, молясь, чтобы иноверцы не догадались, как она дорога ему. Он заметил, как жадно поглядывают на девушку туркопилье. Стоит франкам лишь отвернуться, и они набросятся на нее, спеша утолить похоть.
– Переводи, Тигран! – крикнул тот из рыцарей, которого именовали Генрихом. – Ты хотел поступить на службу, он позволил тебе сделать это. Но как только речь зашла о службе и повиновении, ты смотришь волком и молчишь! Это измена, а изменников мы казним. Страшно казним в назидание всем прочим. Тебя будут рвать конями, но не до смерти, а затем бросят на съедение шакалам. Прямо здесь, на солнцепеке, так, чтобы ты хорошенько поджарился. А ее, – он кивнул на замершую в ужасе Амину, – мы поделим, как любое имущество, принадлежащее изменнику.
Саид переводил глаза с рыжеволосого франка на предводителя туркопилье. Рыцарь был настроен крайне решительно. Мысль юного воина работала, будто подстегнутая витым бичом. Всю свою сознательную жизнь он готовился отразить удар, отвести нависшую над святыней угрозу, какой бы она ни была. И вот на тебе – так нелепо попался. Надо что-то предпринять, что-то придумать, очень быстро. Ему живо представилась стоящая над отвесной скалой башня – неусыпный страж подземного святилища. Что, если…
– Стойте! Я отведу вас.
Он дернулся, пытаясь вырваться, но десяток крепких рук надежно удерживал его.
– Ты согласен? – будто не веря собственным ушам, уточнил рыжеволосый. – Как-то ты слишком легко сдался. Может, все же поджарить тебе пятки? Какубо, может, ты желаешь придумать для него пытку? – Тот, к кому были обращены эти слова, молча поклонился и отвернулся, будто не поняв чужестранных слов.
– Погоди! – Ричард Торквудский остановил соратника. – У этого малого и впрямь есть повод нам помогать. Если что, убить его мы всегда успеем. Сам посуди, устроить нам засаду, а затем послать сюда влюбленную парочку, чтобы заманить в западню, – слишком хитрая уловка для Басриза. Ничто не мешает нам прикончить этих двоих. А значит, засада нас не поджидает. Но если где-то здесь и впрямь скрыта Священная чаша, мы найдем ее, ибо Господь, несомненно, будет на нашей стороне.
– Господь – это, конечно, хорошо, – буркнул рыжебородый, явно не слишком радуясь подобной перспективе. – Но хорошо бы и о здравом смысле не забывать. Какубо, приглядывай за пленниками.
Странный желтолицый воин молча кивнул и бросил на Саида взгляд, равно внимательный и равнодушный, какой обычно мясник бросает на освежеванную тушу. Ричард и не подумал спорить со спутником, лишь кивнул, приказал Тиграну отослать гонца в лагерь к старой крепости и взмахнул рукой, повелевая выступать в поход.
Не так представлял себе Саид возвращение под руку мудрейшего Джемаля. Воистину провидение взялось воочию показать ему, как далеко может увести неправедный путь, казавшийся в первый миг столь привлекательным. Но в душе своей он не находил сил отринуть ту, ради которой ступил на эту гибельную дорогу.
Сейчас он молил небеса, чтобы те сочли отмеренную ему кару вполне достаточной и отвели нависшую над святилищем опасность, чтобы замысел его с успехом воплотился в жизнь. По расчетам Саида, к святилищу отряд должен был прибыть уже в сумерках – не лучшее время для штурма. А уж если он укажет им на сторожевую башню, возвышающуюся над отвесной скалой, – то и подавно. Франкам не впервой штурмовать башни, и, кажется, для них идея разместить в этакой цитадели святыню вполне разумна, а стало быть, не вызовет сомнений.
Молодой воин не соврал, когда на расспросы рыцарей ответил, что стражей в башне едва ли больше двадцати человек, а скорее всего, и того меньше. Не договаривал он лишь одного: конный отряд стражников в это время, как обычно, патрулирует округу, наводя страх на разбойников, охотников на караваны. И стоило зажечь смоляные бочки на боевой галерее сторожевой башни, – на сигнал очень быстро соберется до трех сотен отменных воинов. Но еще до того в суматохе осады, в потемках, он наверняка сможет освободить Амину и скрыться вместе с ней через потайной лаз, оставив волков-рыцарей и шакалов-туркопилье на корм воронью.
