© Robert D. Kaplan, 2003

© Бавин С., перевод на русский язык, 2016

© ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016

Издательство КоЛибри®

Сюжет «Балканских призраков» представляет собой историю, поучительную для авторов. В принципе это книга о моих путешествиях 1980-х гг., но в следующее десятилетие, когда разразился жестокий конфликт в Боснии, она приобрела политическое звучание, на какое я никогда не рассчитывал.

В 1980-х гг. я как внештатный журналист находился в Греции и освещал вооруженные конфликты в Африке, на Ближнем Востоке и в Афганистане. Балканы стали предметом моего особого внимания. Оттуда не поступало никаких новостей, но можно было почувствовать, что экономический спад, эрозия коммунистических властных структур и вся история этнического соперничества в какой-то момент способны привести к конфликту. В июле 1989 г., за несколько месяцев до падения Берлинской стены и буквально накануне кризиса с восточногерманскими беженцами, который мог ускорить это событие, я писал в Atlantic Monthly:

В 1970-х и 1980-х гг. мир был свидетелем ограниченности влияния сверхдержав в таких регионах, как Вьетнам и Афганистан. В 1990-х гг. эта ограниченность стала очевидна в регионах третьего мира и в самой Европе. Балканы могут оказаться определяющим фактором для завершения XX в. – таким же, каким явились в начале столетия.

30 ноября 1989 г., в тот месяц, когда рухнула Берлинская стена, я написал в Wall Street Journal Europe:

На руинах коммунистической Восточной Европы возникают две исторические концепции. Одна, «Центральная Европа», уже затерта журналистами до дыр; другую – «Балканы» – журналистам еще предстоит открыть…

Далее я предположил возможность этнического раскола в Югославии. «Балканские призраки» в некотором смысле родились из этого предположения.

Я закончил «Балканские призраки» в 1990 г., до того как в югославском конфликте прозвучали первые выстрелы. Несколько издателей отказались публиковать эту книгу. Они посчитали, что Балканы – слишком непонятный регион, чтобы рассчитывать на существенный объем продаж. Это характерная книга путешествий, и Босния – центр последней Балканской войны – не занимала много места в моих путешествиях 1980-х и 1990 гг.; в это время на Балканах можно было встретить относительно мало журналистов. В Македонии тогда не было даже стрингеров. Сейчас это международный очаг напряженности, где находится американский военный контингент из опасения, что война в Боснии может распространиться на юг.

Книга хорошо продавалась в переплете, а в обложке стала бестселлером. Мне рассказывали, что президент Клинтон, размышляя о необходимости принятия силовых мер для прекращения войны в Косове, вместе с супругой читал «Балканские призраки». Как говорили, история этнических противостояний, которую я описывал, укрепила пессимизм президента относительно этого региона и – по слухам – повлияла на его решение не начинать открытые военные действия в поддержку боснийских мусульман, которых осаждали боснийские сербы.

У меня это вызывает недоумение по двум причинам. Прежде всего, в «Балканских призраках» очень мало говорится о Боснии. Как увидит читатель, это субъективная, набросанная широкими мазками книга о путешествии по Балканскому полуострову, а не о политике. Только четыре из семнадцати глав посвящены бывшей Югославии. Из них одна о Хорватии, другая – о Сербии и Косове, третья – о Македонии и четвертая – о покойном диссиденте Миловане Джиласе. Если политики, включая президента, могли принять судьбоносное военное решение, полагаясь на мою книгу, – это пугает. У меня лично сложилось подозрение, что в 1993 г., в начале своего президентского срока, Клинтон просто был настолько нерешителен, что искал любой повод, чтобы не предпринимать никаких действий.

Но это лишь подчеркивает вторую причину, по которой я с огорчением воспринимаю отношение к «Балканским призракам» как антиинтервенционистскому трактату: я лично был «ястребом» в этом вопросе. Начиная с первой половины 1993 г. я публично выступал на каналах CNN, C-SPAN, в разделе Outlook газеты Washington Post и на других форумах за военные действия в поддержку боснийских мусульман, даже преувеличивая способности американских наземных войск. О возможности вмешательства армии США я неоднократно говорил и в форте Ливенворт, и в Карлайл-Барраксе.

И я настаиваю, что нет никакого противоречия между книгой путешествий, которая высвечивает традицию этнического соперничества, и мыслью о том, что в наше время американская военная сила способна остановить такое кровопролитие в одной части Балкан. И вот почему.

Сложная история этнических взаимоотношений сама по себе не обязательно должна стать причиной потери сотен тысяч жизней в условиях, напоминающих холокост. Для такого бедствия нужны дополнительные факторы: замешательство и бездействие Запада, что, в свою очередь, создает вакуум власти. Без этих дополнительных компонентов ужасов 1990-х гг. могло и не быть.

В особенности хочу обратить внимание на ложность утверждения, что боснийцы – исторически миролюбивая нация. Очень достойные авторы отмечали традицию добрососедских межэтнических отношений, особенно в таких городах, как Сараево. Но эта этническая гармония часто балансировала на лезвии ножа. В коротком рассказе «Письмо из 1920 года» югославский писатель, лауреат Нобелевской премии Иво Андрич пишет об этой невидимой границе между любовью и ненавистью в Боснии, о «нежности и любовной пылкости», под которыми «в мутных глубинах скрываются бури ненависти, целые ураганы связанных, сплоченных между собой разных видов ненависти, которые вызревают и ждут своего часа»[1]. Более того, нельзя не признать, что на протяжении большей части истории в Боснии существовали не только миролюбивые межэтнические традиции, но и раздоры, начиная с 1992 г. (и в 1941–1945 гг.). Боснийских мусульман убивали не президент Клинтон и не марсиане. Это делали другие боснийцы.

Но в таком случае что же делать? Что делать, если Балканы представляют собой кипящий этнический котел, который время от времени взрывается насилием? Добро пожаловать в реальный мир. Это не означает, что вы вторгаетесь в изоляционистский кокон. Вы вводите войска туда, где сложнейшие нравственные соображения пересекаются со стратегическими вне зависимости от характера местного населения. То, что происходит в Боснии, окажет непосредственное влияние на то, что происходит в Косове, Македонии, Албании, Греции и Турции – в местах, которые в одних случаях страдают от разваливающейся власти, в других – имеют соглашения с Соединенными Штатами о защите и обладают новейшим вооружением. Если посмотреть дальше, то, что происходит в Боснии, окажет существенное влияние, хотя и косвенное, на политику всей остальной Европы и России. Как говорил бывший заместитель государственного секретаря США по европейским делам Ричард Холбрук, мы не можем себе позволить провал в Боснии.