В тягостной атмосфере коллективной подлости, чуть пошатываясь, с почерневшим обмякшим лицом, покрытым инеем холодного пота, по красной ковровой дорожке Сергей Федорович покинул зал Пленумов ЦК. Травля Медунова продолжалась и с пришествием к власти Горбачева, с которым, в бытность того первым секретарем Ставропольского крайкома, он соперничал. Однако Сергей Федорович оказался человеком не слабым. Ценой долгих унизительных мытарств по инстанциям он сумел-таки очистить свое имя от грязи гебистской клеветы. В 1990г., несмотря на помехи со стороны тогдашнего президента Горбачева, Прокуратура СССР отмела как необоснованные все выдвигавшиеся против Медунова обвинения. Ему, уже 75-летнему, вернули государственные награды, восстановили в партии. Но сделали это по подлому, без газетного шума и публичных извинений. Он долго болел и умер в Москве в сентябре 1999г., пережив своего мучителя больше, чем на 15 лет.
***
На каком-то этапе своей биографии Юрий Владимирович решил почему-то отмежеваться от собственных родителей. В анкетах в графе "национальность" он стал писать о себе "русский", а в графе "родители" — "сирота". Однако в силу характерной внешности Андропова его действительная национальная принадлежность не являлась секретом для людей, знавших его близко. Вот, например, что пишет на этот счет применительно к Горбачеву автор превосходной книжки "Крушение пьедестала" Валерий Болдин.
Став генсеком, Горбачев чрезвычайно раздражался по поводу преувеличенного, как он справедливо полагал, внимания прессы к личности Андропова. Однажды, сорвавшись, пожаловался Болдину: "Да что Андропов особенного сделал для страны. Знаешь, почему бывшего председателя КГБ, пересажавшего в тюрьмы и психушки диссидентов, изгнавшего многих из страны, средства массовой информации у нас и за рубежом не сожрали с потрохами? Да он полукровок, а они своих в обиду не дают". Примечательно, что будучи в большой политике от макушки до пят творением рук, чтобы не сказать выкормышем Андропова, Горбачев тем не менее на первых порах своего генсекства демонстрировал обостренную чувствительность ко всему, в чем ему мерещился еврейский след. В отношении своего помощника по международным делам Черняева, по-собачьи ему преданного, указал Болдину: "У него в семье пятый пункт не в порядке, так что ты строго секретную информацию не посылай, может далеко "убежать". Лишь когда дела у него пошли совсем худо, Горбачев сумел преодолеть в себе эту постыдную подозрительность, даже с лихвой.
Наряду с активным пропагандистским мухляжом вокруг вопроса о национальности Андропова, много чего насочиняли ушлые знатоки темы о якобы необычайно широкой образованности и культуре Юрия Владимировича. И впрямь, уж если сам "Голос Америки" поставил его по уму и культуре в один ряд с Лениным, то что же ещё можно добавить? Однако по сугубо формальным признакам Андропов был малообразованным человеком. Виноваты в этом тяжелые условия его жизни в детстве и в молодые годы.
Было не до учебы. Сначала он пошел по стопам отца, стал в 16 лет рабочим телеграфа. Однако потом судьба увлекла его в ином направлении. Он поступил в Рыбинский техникум водного транспорта, где и учился в 1932-36гг., одновременно работая на волжских судах матросом. По большому счету, это и было все его реальное образование. Неоднократно он пытался найти возможность его пополнить, но в силу объективных обстоятельств безуспешно. Однако певцы Андропова не могут смириться с фактом слабого образования их кумира, поэтому пытаются в этой части заморочить головы своим читателям, слушателям и зрителям разными туманными предложениями. Вот, например, каким ловким изгибом обходит эту скользкую тему Рой Медведев: "Вскоре (это 1944г., когда Андропов стал вторым секретарем Петрозаводского горкома партии. — В.Л.) он начал учиться в Петрозаводском государственном университете, а затем и в Высшей партийной школе при ЦК КПСС". Секрет этой блудливой фразы в том, что Андропов как начал учиться в университете, так же успешно и бросил. Работа секретаря горкома партии в военные годы не оставляла шансов на совместительство. Что касается ВПШ, то Андропов действительно закончил это заведение, но не "затем", а уже будучи председателем КГБ. Причем закончил экстерном.
Ей-ей, вот были времена! Сейчас любой плюгавый начальник, едва получит под свою руку аппарат в десяток штатных сотрудников, тут же усаживает половину из них писать ему диссертацию. Андропову в зените собственного могущества было достаточно просто диплома ВПШ. А для чего, собственно, ему нужна была корочка ВПШ? Ответ очевиден: она нужна была как важное условие продолжения политической карьеры. На переломе 70-х и 80-х годов, когда Советский Союз находился на передней линии мировой науки и образования, — а в СССР, напомню, проживало более четверти от общего числа научных работников всего мира, — претендовать на политический пост максимального уровня, не имея при этом высшего образования, было бы, в отличие от послевоенных лет, мягко говоря, неразумно. Диплом ВПШ какой-никакой давал его обладателю право на строчку о высшем образовании в официальной биографии. Хотя, будем реалистами, не давал самого образования. Но удивляет, конечно, не отсутствие у Андропова приличного образования, а беспросветная наглость, с которой его апологеты фабрикуют в массовом сознании сказку о якобы выдающихся интеллектуальных способностях, необычайно высокой культуре, широте образования и раскрепощенности политических взглядов Юрия Владимировича.
При этом, что примечательно, Андропову в этой части сплошь и рядом противопоставляют Брежнева как деятеля малограмотного, косного, падкого на лесть, любителя выпить, ленивого, всеми силами цепляющегося за власть, несмотря на физическую немощь. Вот, например, как сопоставляет Брежнева и Андропова не какой-нибудь низкооплачиваемый газетный отморозок, а академик медицинских наук Чучалин. В своем труде Рой Медведев рекомендует его "одним из участников лечебного процесса Андропова". По свидетельству академика: "О Брежневе и Черненко рассказывать нечего. В последние месяцы своей жизни они уже не могли ни говорить, ни думать. Андропов же в больнице сохранял ясный ум, хотя у него отказали печень, почки, легкие, и мы применяли внутривенное питание. Двое охранников ухаживали за ним, как за малым ребенком: перестилали кровать, переносили Генсека с места на место. Видеть Андропов мог только одним глазом, но читал много — около четырехсот страниц в день. В последние дни охранники переворачивали ему страницы — сам не мог…". Читаешь этот бред и невольно думаешь: до какой же немыслимой степени испаскудилась, истаскалась по рукам власти верхушка отечественной интеллигенции.
В последний день своей жизни, 9 ноября 1982г., Брежнев приехал из Завидова в Кремль на работу. Встретил Генсека давний сотрудник его личной охраны Владимир Медведев. Он свидетельствует: "Леонид Ильич появился на работе минут двадцать одиннадцатого. Я встретил его, как обычно, у лифта на третьем этаже. Вышел, пальто осеннее темно-серое — распахнуто, шапка ондатровая — в руках. Улыбается, руку протянул:
— Здравствуй, Володя.
Я сразу на любимую тему:
— Как охота?
— Хорошо".
От себя добавлю, что в былые годы дружил с Олегом Алексеевичем Захаровым, ныне, к сожалению, покойным. Много лет он работал секретарем в приемной Брежнева, от него перешел по наследству к Андропову, потом к Черненко. В тот день 9 ноября было как раз дежурство Захарова. Позже он мне рассказывал, что перед выездом из Завидова ему передали от имени Брежнева указание пригласить к Генсеку на 12.00 Андропова. Сам Брежнев, когда появился, выглядел хорошо отдохнувшим, пребывал в бодром расположении духа, и, что отмечал Захаров, производил впечатление человека, внутренне твердо определившегося в каком-то важном для себя решении. И вот через год мы видим иную картину. Новый Генсек Андропов способен перемещаться по больничной палате только на руках двух своих охранников. У него отказали почки, печень, не работают легкие, он видит только одним глазом, надо полагать, тоже не очень острым. Все равно, упрямится академик Чучалин, он был более дееспособен, чем Брежнев, и мог читать по 400 страниц в день, пусть даже и не имел сил самостоятельно перевернуть страницу. Ну и ну!
