- Ёсифссарьоныч,- так услышалось,- абсолютно прав.- Реплика Ленина. И резко повернувшись всем туловищем к Нариману, спросил: - А вы как думаете?

- Именно о такой независимости я и толкую: конечно же, в союзе с Россией.

- Ну и отлично,- подытожил Ленин, выбросив руку в сторону председательствующего Каменева, мол, дело ясное: Нариману были предложены сразу две должности по Наркоминделу, ибо Азербайджан откололся, став чужестранной, и Наркомнацу, ибо стратегическая цель - возвращение Азербайджана в лоно России. Нет-нет, в качестве вполне независимой республики! Слово частое у Ленина, доверяет чутью Наркомнаца и Наркоминдела, - о признании впоследствии Азербайджана, формулировку диктует, уже набросана, независимой, но советской республикой, зависимость независимости, или, если поиграть словами, будто решая шахматную задачу, давненько не раскладывал фигурки, играть бросил, много энергии, ерунда всякая! Муть! Бррр! независимость зависимости. И уж вовсе невпопад (как знать??) - популярной на лад татарский поговоркой: Кому полтина, а кому ни алтына. И там, где формулировка,- яти, ижицы, фиты, которых лишились, два слова, над разгадкой которых бьются: империал омнибуса (на нём в свободное время в Лондоне Ленин ездил).

- Одну минуточку! - Ленин к Нариману, чтоб тот вкратце повторил тезисы доклада, - глянул в листок,- на собрании коммунистических работников мусульман. Знают! - подумал Нариман: в Центре и знали, и похвалили: Чичерин, передав Ленину добытый текст, заметил, что это верх совершенства по простоте, наблюдательности и убедительности. Его советы замечательно разумны, хоть и схематичны порой. Может быть в высшей степени ценен для работы среди мусульман на Ближнем Востоке, пусть послужит нам в Наркоминделе. А Ленин, прочтя, торопливо записал на полях рукописи: Прелесть, как поворачиваться стала работа! Росчерк фраз частоколом.

Вспомнить с ходу, о чем говорил в Астрахани... Ленин подсказал:

- Насчет ограничения прав национальных комиссариатов! Там у вас еще парадокс был: сначала вроде бы долой, потом да здравствует, но с тем лишь, чтобы снова усомниться. И о Коране тоже! Тут мне записку в связи с вашим выступлением передали, цитата из Корана, я вам потом прочитаю, а вы уточните.

- Что сказать о национальных комиссариатах при Наркомнаце? Еще десять лет назад герой моего маленького романа Бахадур перед роковым своим выстрелом сказал, что, полюбив армянку и решив на ней жениться, он стремился к уничтожению трений между мусульманами и христианами. Что настанет день, когда не будет ни тюрок, ни русских, ни татар, ни армян, ни евреев, воцарится на земле мир. Я готов теперь еще смелее кричать: Долой эти противоречия!

- Вот-вот,- перебил его Ленин.- Именно долой!

- Да, долой национальные комиссариатства и да здравствует, так сказать, Третий Интернационал.

- Вот именно! - снова Ленин.

- Но в данный момент я высказываюсь против даже в малой степени ограничения прав мусульманских или иных национальных комиссариатств по многим причинам. Мое глубокое убеждение, что сейчас нашей власти грозит опасность не столько извне, Деникин и все прочие, сколько изнутри, если мы ущемим права народов, обманем их надежды, а вторая причина - это неподготовленность мусульманских масс, которые именно через комиссариаты приобщаются к новой жизни.

Знаки Ленина Каменеву, чтоб закруглялся: заболтались через меру!

Коба потом скажет Нариману: - Мы постепенно ликвидируем комиссариатства, чтобы не усугублять национальные противостояния.

- Может, и наркомнац тоже? - решил, что Коба обидится, а тот спокойно: - Ты угадал, в наркомовской этой должности есть что-то унизительное, второй сорт. Поощрять всякие пантюркизмы и панисламизмы (кажется, сказал и о шаманизме).

- Пугали в царское время, станем пугать и сегодня?

- Пугать или не пугать - детские разговоры. Да, национальные комиссариатства ликвидируем.- И помедлив: - Но об этом пока молчок. Такая политика,.

- Думать одно, делать другое?

-В пропагандистских целях тактическая уловка.

- Кого ловить?

Удивлённо глянул на Наримана. Таких, как ты, простачков! Применить недавно отработанную формулу: - Не объявляя официально (массового красного террора), фактически провести ликвидацию.

Нариман подумал, что не понимал тогда, что за новыми фразами скрыта старая суть. Тогда Нариман по инерции прежних лет не очень-то всерьез принимал Кобу, а теперь... - пять лет прошло, как тот стал прибирать к рукам власть, и времена смешались. Вспомнил, как познакомились, первая встреча в доме рабочего-жестянщика на Меркурьевской, где собирался Бакинский комитет, и от Гуммета был Нариман. Ждали Кобу, а его нет и нет.

- Кого ждем? - поинтересовался Нариман.

- Кобу, из Тифлиса. Привычка у него, может, конспирация: являться позже всех.

И пришел неожиданно, с книгой, которую прижимал к груди чуть укороченной рукой, с детских лет увечье, не разглядел, какая книга (обложкой вниз). Бросились в глаза башмаки - нечищеные, будто только что бежал из ссылки, топая через болото по грязи (в пику буржуа, объяснили). Снял с головы картуз (нечёсаные волосы), сел в угол, как бы в сторонке, почти приказал:

- Начинайте, товарищи! - за все время, пока говорили, не прерывал. И подвел черту: четко, пункт за пунктом. Гнетущее впечатление осталось у Наримана. Помнит, Коба внимательно следил за ним: слушая, что-то заносил в тетрадь с усмешкой на губах. Не верит! - подумал Нариман. Это не укрылось от взгляда Кобы: чтоб татарин перехитрил его? Спросил о Кобе у Шаумяна по дороге домой. Шаумян ответил: Наш опытный подпольщик, преданный делу. И что Коба недавно бежал из ссылки к жене с сыном в Тифлис, где познакомился с Каменевым: Коба - из сибирской ссылки, прогулка вроде, и в карманы напиханы ассигнации, есть-пить ведь надо, а Каменев из-за границы, куда ездил делегатом от Кавказа на большевистский съезд, прибыл с тайными заданиями социал-демократии, стилистика такая. И Кардашбек им навстречу: на малом пятачке у Крепостной стены собрались вместе, и длинный, каждому свой, путь, всех ухлопать разом (и никакой истории).

Не речь ли Наримана о мусульманстве, став достоянием властей, предопределила его приглашение в Москву?.. Де, болезнь мусульман, которую мы называем фатализмом: случится то, что случится, коль скоро случилось: вот тебе Коран, где твоё прошлое и будущее; то, что надо мусульманину, есть в Коране, то, чего нет, не нужно мусульманину.

- Да, о Коране, - заговорил Ленин, ни на кого не глядя, но тут же умолк, оборвав себя, будто задумался. Появился в глазах отсутствующий взгляд, все молча наблюдали, Нариман не сразу понял, что с Лениным, потом узнает: нередко с ним теперь - вдруг на некоторое время отключается. Это длилось минуту, а показалось, прошёл час, и тут же, придя в себя, недоумённо уставился на сидящих, задержался взглядом на Наримана. Парез! - ужаснулся Нариман: и до паралича недолго! И Ленин, подстёгивая себя, чтоб вспомнить, пощелкал пальцами: - Так о чём мы?

- О Коране.

- Ну да, о Коране, вот записка, держу её в руках. Как сказали? То, что надо мусульманину, есть в Коране, а то, чего нет в Коране, то не нужно мусульманину.

- Это сказал не я, а имам Шамиль.

- Так вот, записка эта, я сейчас её прочту, по всей вероятности, повертел её в руке, заглянул, что на обороте, - цитата из Корана, занятная очень, просьба, чтобы вы прокомментировали: Встретите неверных - убивайте! Убивая неверных, вы крепнете в вере.

- На подобные вопросы мне уже приходилось отвечать прежде. Что я могу сказать? Занятие не из трудных выискивать цитаты, обрывать их, чтоб в невыгодном свете представить Коран. Признаюсь, я не убеждён, что там есть эти слова, ну, а если есть, что с того? В любой священной книге можно найти подобные фразы. А в Евангелии? Кто не со мной, тот против меня.

- Почти по-большевистски!

- Мусульманский мир, - несколько книжных суждений, как иначе? - богатый массив культуры в истории цивилизации, сохранил и развил ценности античности.