ПЕРЕВОДИТЬ НА ТЮРКСКИЙ ЯЗЫК РУССКИЕ ГЛАГОЛЫ:
динамические (рублю шашкой), личные и безличные, повелительные и страдательные... - тщетно убеждал Нариман Совет переводить доклады, протоколы Совета, богатые глаголами, на тюркский язык. Скептики: де, мы неделимая Россия, а соответственно и язык у нас единый, не понимают тюрки сегодня, поймут завтра. И фамилия, как псевдоним - Оборонцев: мол, среди тюрок широко распространены пораженческие настроения, заподозрены в молитвах во славу турецкого оружия (?).
Нариман - фигура не до конца ясная. Не Нариман ли (учились вместе), еще не видя Москвы, восторгался ею: священная, белокаменная, златоглавая!.. И еще: пленительная.
С пораженцами пестрота, единодушие противоположных, как твердь и небо, сил: большевиков, в том числе Наримана, которые жаждут поражения России, дабы ослабить монархию, и земляков Наримана, в споре излюбленный их довод: И мы, и Шаумян, с вами и Ленин, все стоим на позициях пораженцев. Правда, у нас разные цели, - это Насиббек. - Желать победы России? Чтоб стомиллионным брюхом навалилась, задавив культурную Европу? Спасибо немецким пушкам: разбивают оковы (цепи? тюремные стены?) русского народа (а заодно и всех иных народов)!
А что армяне? Без них не решить проблемы ни на Кавказе, ни в России, ни даже в мире - повсюду они и гонимые, но и процветающие. В недавнем прошлом, хотя февральские метели внесли хаос, а потом пошло такое, что не поймешь, где фронт, а где тыл, создали добровольческую царскую армию, костяк которой составили национальные армянские части, дезертировавшие из турецкой армии еще в Балканскую войну. Это была особая рота в рядах Македоно-одринского ополчения болгарской армии, или Македонского легиона, и ведома была бывшим турецким генералом Андраником-пашой. О, Лев-Андраник, изменивший османизму! Он был тогда, в ту Балканскую войну, очевидцы-киевляне рассказывали, куда он прибыл пополнить свои части, великолепен в своем темно-сером, защитного цвета костюме, в высокой каракулевой шапке и ладных солдатских сапогах, из которых торчал плед - символ неофициальной власти. Ну и, разумеется, воинские доспехи: браунинг, чтоб стрелять, и бинокль, чтоб видеть, куда и в кого стрелять.
Коль скоро Нариман вспомнил о рассказе очевидца-киевлянина, он потом тебя предупредит, чтоб об Андронике - ни слова осуждения!
Но что дурного о нем я сказал?
Лев, тогдашний очевидец проводов армянских добровольческих частей на Балканы, и предупредил, Лев Троцкий, чуть раньше б его назвать, не здесь!
Раньше кого?
Хотя бы с Лениным рядом!
Но там, где раньше, - Ленин уже мертв, а Лев жив!
Ах да, его черед пока не наступил!
Да-с, Андраник - гордость и честь армян; и не умолчи, коль скоро претендуешь на объективность, о славянофильской демонстрации либеральной части российского общества, которая позволяла себе на страницах печати давать наказы идущим на Балканы сестрам милосердия: Не перевязывать раны турецкому аскеру, пока есть на виду раненый солдат-славянин.
Нет-нет, помолчи, пусть они сами!
Но сами никогда не признаются!
А Тер-Габриэлян? Разве не он рассказал, Тер, как любовно Нариман назвал его в недавнем письме землякам, юным вождям Азербайджана, простив им козни против себя, и пытается учить их, сидя в Москве: Я, конечно, не имею права делать вам указания, а потому придаю своему письму частный характер, являясь гражданином Азербайджана. И о Тер'е, в чьем лице вы имеете в Москве лучшего защитника Азербайджана.
Частые встречи: Тер - Нариману о взбалмошных своих земляках, вечной их участи - поддавшись несбыточным иллюзиям, заварить несъедобную кашу и, ужесточив соседей, взывать потом к миру, чтоб спасли от резни, изгнаний, а Нариман - Тер'у про низменные интриги и кляузы земляков своих: кто кому яму выроет, да поглубже. А про грузин, дабы охватить по справедливости Закфедерацию, чьими представителями они являются (Тер-Габриэлян - полпред, Нариманов - председатель ЦИК, а грузин Енукидзе - секретарь), - ни слова осуждения, напротив: Не мешало бы у них поучиться (а чему?).
Тер и поведал, чего стоила им измена Османской империи в условиях, когда она в союзе с Германией вступила в войну со странами Антанты. И, дабы обезопаситься и самообороняясь, султан объявил депортацию армян из метрополии на окраинные пределы империи - в Сирию и горную часть Месопотамии. А, выселяя, непокорных истребляли! Теперь послушай, что еще скажу. Такое, - предупредил,- рассказывают самому близкому!
Перед тем - иной разговор: о телеграмме Ильича сжечь нефтяные промыслы в Баку, если вторгнутся враги.
- Не мог исполнить варварский этот приказ, кто-то подсунул Ильичу эту телеграмму, чтоб подписал!.. Так вот, вооруженное выступление против турецкой армии её воинов-армян, ведомых депутатом Османской Ассамблеи Пасдермаджаняном Гарро! Папазян, тоже депутат Ассамблеи, грустно-дотошный мемуарист, нашел в себе мужество сказать: Мы творцы собственного несчастья! Но и он тоже влил в царскую армию батальон добровольцев, которые дезертировали из турецкой армии, это в феврале пятнадцатого. И, уж это не сокрыть! мятеж армян во чреве Турции - городе Ван в апреле пятнадцатого, в самый канун объявленной депортации! Учредили Армянское государство, очищенное от мусульман (часть турок убили, часть спаслась бегством), под протекторатом царя! Царь благодарил мятежников, телеграмма такая всплыла, за их преданность престолу и, добавлю от себя, доверчивость! А сигналом к мятежу армян в Турции послужил разгром русской армией под Сарыкамышем отборных турецких частей Энвер-паши, интриган, каких свет не видывал!
Выстроить хронологию дат (когда? успеть своё завершить!), которые действительно были, и вымышлены, подтасованы, как заявил Арнольд Тойнби, в Голубой книге, произведении военной пропаганды. В юные годы Арнольд Тойнби случайно был брошен судьбой на страницы истории, связанной с депортацией (геноцидом?) армян, и обострённая его восприимчивость, подогреваемая любопытством, озарила истину, и он изжил патетические заблуждения.
А пока добровольческие отряды, сражаясь в рядах царской армии, живут надеждой возродить на развалинах Оттоманской империи после победоносного завершения мировой войны, штампы времён минувших и будущих, Великую Армению.
Как шло, так и вихрится: витки ослеплённого гнева, зеркально пробуждающие в твоих соседях пещерные чувства и действия. Но не забыть упомянуть, что за личное мужество и умелое командование добровольческими отрядами на Кавказском фронте, нет-нет, искреннее восхищение! бывший турецкий генерал Андраник-паша, ныне генерал царской армии, награждён... дать перечисление Георгиевских медалей и крестов, а также Святых Станислава и Владимира орденов с мечами.
Встречи, слухи, аксакалы головы ломают: кто захватит вакантный трон Романовых? И разнобой газет: улочку перейти, тумбы обклеены, а вокруг - лики ангельские, курсистки, дама с муфтой на руке, с немыслимыми полями шляпа, лисья накидка рыжая (ржавая?), а как же? англичане наведут порядок, не то что турки! И шляпы дюшпара (пельмени), аксакалы усмехаются в усы. Кто назовет кислым свой айран? Дума? То есть думать одно, говорить другое? Занятные поговорки: шкуру соломой набьют тому, кто скажет правду вслух, чучелом выставят. Это у нас, тюрок. А как у турок? Кто говорит правду, того гонят из девяти сел: девять - это и много и в меру.
Ходят в шляпе, а хлеба нет! Стопани заявил, он возглавляет продовольственный комитет, что запасов - на три недели. Шаумян, это Совет, предлагает установить продовольственную диктатуру! Но как? Городской глава Арутюнов, председатель думы - Тагианосов, из Товарищества Нобель. Наш город в руках чужих, и этого ты отрицать не можешь! - в ушах Наримана голоса членов Мусульманского комитета (Насиббека?). Когда поймешь - будет поздно! Нариману чуждо деление Баку на своих и чужих, прозрение наступит потом, в мартовскую войну: резня мусульман, точнее - тюрков.
А Джеваншир... еще одно имя! Маятник огромных часов: то Джеваншир тянется к комиссарам, среди них - друг юности Шаумян, главный здесь большевик, учились с ним в Германии, а то взмахнёт к тем, кто ратует за независимость коренников, привязан к земле предков... - сбудется его мечта о свободе родного края в новой Демократической республике Азербайджан так скоро, что скажи ему кто - не поверит; и Джеваншир, министр внутренних дел, стоя рядом с Мамед Эмином, споёт в хоре мужчин гимн новой страны на карте мира, окрыляющая музыка, сочиненная Узеирбеком Гаджибековым, низкий гортанный гул наполнит залитый светом зал; но маятник в движении, откат от конечной точки размаха: крах республики, предъявлен мусаватской власти ультиматум, победа других, людей Наримана, и он спасает Джеваншира. Спасает? Его спасать не надо: большевики в ожидании ответа на свой ультиматум сидят в доме Джеваншира, они - его гости, так что есть покровители у Джеваншира помимо Наримана, а ему кажется, что именно его заступничество предопределило судьбу Джеваншира, еще послужит новой власти, но Дашнакцутюн занёс имя Джеваншира в список приговорённых к уничтожению, и выстрел армянского террориста в Стамбуле, куда Джеваншир с женой-немкой прибудет как представитель наркомата внешней торговли Советского Азербайджана, дабы выгодно для новой власти продать бакинскую нефть, остановит бег маятника.
