Человеку виднее, но лучше бы он не бросался словами, дабы будущие исследователи не мучились, отделяя тролля от великана и великана от бога. Скирнир рассержен строптивостью Герд и потому несдержан на язык. Сыновья Финнбоги Сильного, дразнящие отцовского врага Торвальда Бородатого, тем паче не заботятся о лексиконе: «…ты, говорят, худой человек, к тому же и оборотень; ты – сам тролль, хоть и кажешься человеком!» (Сага о Финнбоги Сильном, 29). Что это – оскорбление или намек на инородную сущность?

Строго говоря, хримтурсами были только порождения доисторического великана Имира: «Великанов я помню, рожденных до века» (СЭ, Прорицание вёльвы, 2). Когда боги убили Имира и сотворили из частей его тела мироздание, а из крови – океан, инеистые великаны утонули в этой крови. Уцелел один лишь Бергельмир («ревущий как медведь»), внук Имира, спасшийся в погребальной ладье и ставший родоначальником йотунов и турсов: «[Род ведет] ётунов племя – от Имира корня» (СЭ, Песнь о Хюндле, 33). Однако по старой памяти потомство Бергельмира именуют хримтурсами, а великан Вафтруднир («сильный в запутывании») объясняет жестокость своих соплеменников происхождением из «холодных брызг» Эливагара – тех самых, что дали жизнь Имиру (СЭ, Речи Вафтруднира, 31).

Возможно, названия «йотун» и «турс» были введены в обиход для того, чтобы лишний раз не напоминать богам, враждующим с великанами, об их собственной родословной. Один, входивший в число убийц Имира, был сыном дочери хримтурса Бёльторна. Дедушка одарил внука магическими рунами, а внук пролил кровь, потопившую дедушку.

Асы и Имир. Иллюстрация Ф. Стаффена (1920)

Зачем понадобились новые имена? Чтобы воздать по заслугам ненавистному племени! Афанасьев определяет йотуна как «едуна, пожирателя», а турса как «опивалу, жаждущего крови». Конечно, ученый тут же говорит о поедании «облачных стад» и утолении жажды «живительным напитком дождя» – ведь в Эддах великаны людей не едят, – но мы все-таки вспомним о сказочных каннибалах. Йотун, сидящий «на северном краю неба» в обличье орла, взмахи крыльев которого вызывают ветер, носит имя Хресвельг, или Пожиратель Трупов (Речи Вафтруднира, 37; МЭ, Видение Гюльви).

МЭ знает еще горных великанов, которые в нескольких местах упоминаются в паре с великанами инеистыми. Неизвестно, составляют ли они особый вид, близкий к троллям из скандинавского фольклора, или Стурлусон просто отмечает связь великанов с горами и каменными изваяниями. Брюнхильд, едущая вслед за Сигурдом на повозке, что была сожжена на погребальном костре, препирается при входе в преисподнюю с безымянной великаншей, называя ее «в камне живущая», поскольку та живет за каменной оградой (СЭ, Поездка Брюнхильд в Хель, 1–3)[6]. Тор, добывший у великана Хюмира котел для варки пива, подвергается атаке войска многоголовых гигантов, идущих с востока, «из каменных груд» (СЭ, Песнь о Хюмире, 35). Скалы же именуются «ётунов стены» (СЭ, Речи Высокого, 106).

В камень йотуны и турсы в Эддах не превращаются, но камнем становится черный альв (эльф) Альвис, застигнутый солнечным светом в доме Тора. Для усугубления путаницы он «с великанами сходен обличьем» (СЭ, Речи Альвиса, 2). Очевидно, сходство заключается не в размерах тела, а в уродливости. СЭ рассказывает об очень странном создании – Хримгерд, дочери великана Хати, «ведьме, жадной к трупам», которую задержали до восхода солнца, чтобы она превратилась «в камень приметный» (Песнь о Хельги сыне Хьёрварда, 16, 30).

Множество голов и рук – типичнейшая черта скандинавских великанов:

«Сильный ётун» и «турс» – это сам Имир! Получается нелепица: йотун (турс) породил хримтурсов. Но, как мы выяснили, наименованиям эддических великанов не стоит придавать значения.

Трехглавого турса в мужья сулит Герд сердитый Скирнир, грозящий наслать на строптивицу похоть и хворь (Поездка Скирнира, 31). Изображение трехголового великана помещено на древнескандинавский золотой рог из Галлехуса (V в.). Одной рукой он держит на поводке козла, другой сжимает топор.

Тор сражается с великанами. Картина М. Э. Винге (1872)

Кроме победы над многоголовым воинством с горных утесов, Тор отрубил девять голов великана Тривальди, известного только по имени (МЭ, Язык поэзии). Максимальным количеством голов снабжена «ненавистная бабка» Хюмира – девять сотен (Песнь о Хюмире, 8)! По мнению А. Я. Гуревича, девятьсот голов бабки – следствие бурлескной гиперболизации, как и глубина котла ее внука (в версту).

Вышеназванных качеств явно недостаточно для признания демонической природы йотунов и турсов, ведь по остальным параметрам они сильно приближены к людям. У них есть свое царство под названием Йотунхейм (Ётунхейм), Рисаланд («страна великанов»), или Утгард («внешнее отгороженное пространство», «окраинная земля»), граничащее с миром людей, именуемым Мидгардом. Правит ими великан по имени Утгарда-Локи, Скрюмир («хвастун»), или Фьялар, в чьей рукавице однажды ночевал Тор (Видение Гюльви).

Из-за наличия собственного ареала обитания эддические великаны были признаны древним народом – йотенами (jotens, jotnar), проживавшими вокруг Финского залива и к северу от него[7], на территории, именуемой Jotunaland (Jattenhem). Йотены были людьми рослыми, дикими, жестокими и легковерными. Саксон Грамматик в «Деяниях датчан» называет их «мужами чудовищной мощи, древними великанами», намного превосходящими размерами обычного человека. Потом из Азии прибыли сами боги – асы во главе с Одином, просвещенный и воинственный народ, оттеснивший аборигенов в дремучие леса, горные пещеры и норы: «Чародеи… победили, подчинив племя великанов оружием, и приобрели не просто право правления, но и добрую славу именоваться богами». Очередная нордическая фантазия, совмещающая историю и миф, стала возможной благодаря социальному аспекту великанского бытия, отсутствующему у ведьм, колдунов и демонов.

Дети Локи. Иллюстрация У. А. Погани (1920)

Небесную обитель богов Асгард соединяет с другими мирами радужный мост Бильрёст, или Биврёст («трясущаяся дорога»), который охраняет «от горных великанов» бессменный страж богов Хеймдалль: «Инеистые великаны и великаны гор захватили бы небо, если бы путь по Биврёсту был открыт для всякого» (Видение Гюльви). Не знаю, чем не угодили богам именно горные великаны, но деталь с мостом напоминает украинскую легенду о гиганте, горько плачущем у основания радуги.

В конце времен Биврёст обрушится под копытами коней «сынов Муспелля», имеющих отношение не столько к горам, сколько к огню и возглавляемых черным огненным великаном Суртом. С приходом Сурта «рушатся горы, мрут великанши, в Хель идут люди, расколото небо» (Прорицание вёльвы, 52). Это мерзкое чудовище, убивающее в последней битве Фрейра, равно опасно для всех живущих.

По наблюдению О. А. Смирницкой, «нигде в эддических текстах не сказано, чтобы великаны – обитатели Йотунхейма причинили существенный урон богам». Хотя в битве они выступят против богов, основная угроза будет исходить от Сурта и тех чудовищ, что порождены таинственным Локи и великаншей Ангрбодой.