– Дмитрий, откуда? Ты здесь живешь? – засыпали его вопросами.

Он объяснил, что ближайшее имение принадлежит его матери, а сам он сюда иногда наведывается из Севастополя, чтобы отдохнуть от службы.

– Князь, присоединяйтесь к нам, мы все будем очень рады, – услышал он знакомый низкий голос и поднял глаза.

Совершенно неотразимая, Ольга призывно улыбнулась ему из-под кружевного зонтика. Теперь она стала раскованной и опасной, грешные страсти полыхали в её чёрных глазищах. Ольга вела пустой светский разговор, а её взгляд при этом сулил райское блаженство. Кто бы смог устоять?.. Через несколько часов Дмитрий оказался в Ольгиной постели, и эта ночь одарила его такими радостями, что он уже и не помышлял от них отказываться.

От этого адюльтера Ордынцева спасло море. Он ушел со своим «Олимпом» в рейд вдоль турецких берегов Кавказа. Это хорошо его встряхнуло, с тех пор Дмитрий старался лишний раз не появляться в Одессе, а в Кореиз приезжал без огласки, боясь вновь потерять волю в постели своей прежней подруги. До Севастополя дошли слухи, будто Ольга начала обхаживать генерал-губернатора, как видно, ей вновь не давал покоя «важный» мужчина, принадлежавший другой женщине. Ордынцев тогда порадовался, что сам не попал в скандальную историю. Вчера он так надеялся, что княгини Нарышкина не появится в Одессе. Не получилось! Высокую фигуру с великолепными покатыми плечами нельзя было спутать ни с чьей другой – Ольга, собственной персоной, стояла на крыльце дворца Потоцких, громко командуя прислугой.

«Дело – дрянь, – оценил Дмитрий. – Филиппову нельзя здесь оставаться». Всё осложнялось тем, что Ольга никогда бы не приехала в Одессу одна. Её появление здесь означало лишь то, что в город прибыл генерал-губернатор, обычно проживавший в Крыму. Скоро здесь станет тесно от наплыва чиновников, приближённых Воронцова и его прихлебателей, кочующих вслед за всесильным графом по Новороссии и Бессарабии.

«Может, это и неплохо, – задумался Ордынцев. – Чиновники приедут в город, и я смогу сам присмотреться к окружению генерал-губернатора. Ольга сразу же потащит меня на приёмы, она ещё ни разу в жизни не отказалась от лишнего кавалера. Правда, тогда мне придётся изображать мальчика на побегушках или комнатную собачку, но ради дела можно и потерпеть».

Решив, что так рано будить Филиппова не стоит, да и самому можно ещё поспать, Ордынцев снова лёг в постель. Но уснуть не удалось. Дмитрий поднялся, вынул из коробки вчерашние бумаги и принялся составлять список фамилий, которые хотел обсудить со своим новым товарищем. Кое-что у него уже вытанцовывалось.

«Ничего, справимся как-нибудь», – написав последнее имя, пообещал себе Ордынцев.

Вот только отпускать из дома Филиппова было почему-то жалко.

Филиппов вполне предсказуемо засобирался на шхуну и согласился задержаться лишь на полчаса, чтобы кратко обсудить соображения по гостям Сефиридиса. Дмитрий разложил отчеты на столе так, как распределил их ночью, и начал свой рассказ:

– Я определил ваших людей. Их четверо, они живут по паре недель, потом съезжают, уступая место друг другу.

Ордынцев протянул товарищу листочек с четырьмя фамилиями.

– Точно, – хмыкнул Филиппов, – плохие мы конспираторы, если нас так легко выявить.

– Если знать, что искать, всегда найдёшь!

– А что ещё вы из моих бумаг смогли вытащить?

Дмитрий попытался изложить свои умозаключения:

– Я решил отбросить всех местных, не входящих в окружение генерал-губернатора, и для начала сосредоточиться на чиновниках и приближенных Воронцова, а также на постояльцах гостиницы, да и по времени ограничиться последней неделей перед обнаружением донесения. Теперь, когда я точно знаю ваших офицеров и изучил отчёты об обыске номеров, у меня остались лишь две сомнительные фигуры: начальник канцелярии генерал-губернатора граф Булгари и постоялец гостиницы Алан Гедоев. Первый дважды посещал Сефиридиса в его лавке. С чего он туда зачастил?

– Как сообщил нам приказчик, он оба раза покупал отрезы шёлка. Один раз для графини Воронцовой, а второй – для княгини Нарышкиной.

– Это может оказаться только предлогом, – отозвался Дмитрий. – Но важного чиновника я предлагаю оставить на потом – постараюсь сам незаметно понаблюдать за ним. Поговорим о втором подозреваемом. Возможно, что мы имеем дело с посыльным, доставившим донесение из Адмиралтейства. Тогда посыльный должен представляться торговцем или ямщиком, в любом случае ему нужен какой-то предлог для путешествия, а я не понимаю, кем считать этого Гедоева, ведь в отчёте есть запись об обыске его повозки, но нет ни слова об обыске в его номере. Кто этот человек?

– Он не снимал комнаты. Гедоев – всего лишь бедный странствующий торговец, он спал в своей кибитке на конюшне. Её-то мы и обыскивали, когда он уходил в город, – вспомнил Филиппов.

– С номером понятно, но и на торговца этот Гедоев не похож… – продолжал рассуждать Ордынцев. – Где же его товар? В описи перечислена какая-то ерунда: бусы, два мотка лент, пара женских шалей – и всё. Чем же он торгует?

– Может, уже расторговался?

– Возможно, но почему тогда он не закупил товар на обратный путь?

– Хочет в Одессе взять. В порту полно контрабанды, я сам видел, – объяснил Филиппов.

– Нужно ещё раз посмотреть его вещи. Как, сможем?

– Да, сегодня же и обыщем. Пойдёмте на корабль, вызовем моих людей и поговорим с ними.

Так они и сделали. В порту своего командира уже ждали трое участвующих в операции подчиненных. Филиппов познакомил их с Дмитрием и спросил самого старшего из моряков – высокого здоровяка со звучной фамилией Закутайло:

– Павло, ведь кибитку этого Гедоева обыскивал ты?

– Я, – откликнулся Закутайло, поднимаясь во весь свой богатырский рост. – А что?

– Надо бы её снова посмотреть. Товар-то он уже купил?

– Один кусок шёлка в лавке Сефиридиса взял, больше ничего не покупал, но он к отъезду готовится – лошадь к кузнецу водил.

Дмитрий со значением посмотрел на Филиппова, и тот распорядился:

– Павло, ты обыскиваешь кибитку, а остальные следят за этим Аланом.

– Я тоже помогу с обыском, – вмешался Ордынцев.

Филиппов кивнул, и вся команда отправилась в гостиницу на Итальянской улице.

Сыщикам повезло: Гедоева в конюшне не оказалось. Его лошадь тоже отсутствовала, но повозка стояла на месте. Двое моряков выдвинулись в противоположные концы улицы, чтобы не пропустить возвращение постояльца, а Закутайло и Дмитрий взялись за обыск. Товара у странного купца действительно почти не было. По сравнению с описью вещей, сделанной при предыдущем обыске, прибавился только кусок алого шёлка.

– Глядеть не на что, – раздражённо отметил Закутайло, – понятно, почему он номер не заказывал. Голытьба!

Дмитрий молча осматривал почти пустую кибитку. Он приподнял кусок шёлка, потом потряс его – среди складок материи тайников не оказалось. Несколько линялых шалей даже сложно было считать товаром, настолько они были плохонькими.

– Может, мы чего-то не замечаем? – пробормотал Ордынцев.

Он ещё раз окинул взглядом полог кибитки – ничего, за что мог зацепиться взгляд, не просматривалось. Дмитрий спрыгнул на землю и стал разглядывать повозку. Та выглядела обычной подводой с прибитыми с трех сторон деревянными бортами, к которым крепились дуги для парусиновой крыши. Повозку давно не красили, она уже начала облезать, краска осыпалась на углах и железных скобах, прежде закрашенных вместе с деревом. Шляпки плотно набитых гвоздей чётким пунктиром окаймляли все борта.

– Павел, смотрите, сколько тут крепежа, – подозвал своего нового помощника Ордынцев. – Такое впечатление, что основание повозки сделано из толстого бруса, а боковины прибиты гвоздями как раз на всю его высоту. Только зачем такое творить – повозка будет тяжелой, и лошадям лишний груз…

– А ведь верно, – тут же насторожился Закутайло, – в здравом уме никто такое не сделает, а доски набиты так, что про эти брусья невозможно догадаться, если заглянуть только внутрь кибитки. Похоже, что мы имеем дело с двойным дном!