Хакс больше не писал, а Бен был слишком подавлен, чтобы думать еще и об этом. Он провел весь день, балансируя на грани ожидания и печали.

Они остановились в оживленном городском квартале. Водитель открыл дверь перед Беном, и он вышел, сомневаясь, стоит ли ему дать мужчине чаевых, хотя, по-хорошему, у него и наличных-то с собой не было. Поэтому он лишь кивнул в знак благодарности и пошел ко входу в здание.

На гравюрной вывеске на двери было написано «Pomme», что говорило о том, что это ресторан, где люди едят при свечах. Все переживания Бена из-за того, что он будет слишком выделяться, исчезли: там все, скорее всего, одеты в шикарные дорогие платья и костюмы, ювелирные украшения и запонки.

Бен вошел внутрь с зудящей внутри нервозностью и сразу же принялся искать Хакса глазами. Но его внимание привлекла администратор, которая спросила:

– Сколько вас человек ожидается?

– Я кое с кем встречаюсь. Хакс?

– А, вам сюда.

Она провела его через весь ресторан в небольшую нишу, где сидел Хакс, уткнувшись в телефон. Он не поднял головы ни когда Бен подошел, ни когда администратор подвинула для него стул, ни когда Бен сел.

Для него уже был налит стакан воды, для Хакса – вина. Теперь Бен открыто смотрел на него, они будто бы поменялись местами. Свет от свечей заставлял его выглядеть почти бесплотным, золотые ресницы, острые скулы, веснушки на каждом миллиметре фарфоровой кожи. Ни единого выбитого из прически волоска. На нем был светло-серый костюм и тонкий темный галстук, подчеркивающий его худобу.

Всю свою жизнь Бен старался избегать прикосновений к другим людям, но сейчас ему хотелось протянуть руку и взъерошить эти волосы, ткнуть в нос, сделать хоть что-то, чтобы Хакс его заметил. Но вместо этого он открыл меню и принялся читать длинный список французских названий. Нервозность только усилилась, потому что он точно был уверен в том, что ему это все не понравится. Он выбрал первое блюдо, название которого хотя бы мог выговорить, и понадеялся, что Хакс не заметит, как он потом будет размазывать еду по тарелке вместо того, чтобы есть, как он обычно делал в подобных местах.

Подошел официант, и Хакс положил телефон экраном на стол, все еще игнорируя Бена.

– Вы готовы сделать заказ?

– Да, – ответил Хакс с улыбкой и протянул меню. – Я буду утку в апельсиновом соусе. А моему гостю – макароны с сыром.

– Мне жаль, сэр, но у нас нет макарон с сыром.

Улыбка Хакса не дрогнула.

– Сколько вы работаете здесь, два месяца? Три?

Официанта явно взяли врасплох.

– Почти шесть.

– А, – сказал Хакс и вытащил из нагрудного кармана карточку. – Сделайте мне одолжение. Попросите шефа дю Понт сделать тарелку макарон с сыром. И когда она скажет вам свалить, отдайте ей это.

Официант забрал карточку и смущенно сказал:

– Я все сделаю.

Когда официант ушел, Бен спросил:

– И ради чего это все?

Хакс словно впервые его заметил с того момента, как Бен пришел, и выгнул бровь в напоминании о том, что ему не давали слова. Но все же он ответил.

– Просто веселюсь немного.

Бен вздрогнул, услышав шум где-то на кухне, а потом последовавшую за ним ругань на французском. Официант, весь бледный, совсем скоро вернулся и сказал:

– Мои искренние извинения, сэр. Ваш заказ совсем скоро будет готов.

– Я ценю ваши старания, – сказал Хакс. Когда официант ушел, он добавил, увидев вопросительное выражение лица Бена: – Это мой ресторан.

– Я думал, ты бомбы делаешь, – сказал Бен.

Хакс посмотрел на него словно на ребенка, который завалил свой первый тест по правописанию.

– Я управляю компанией по изготовлению оружия, да. Но инвестиции – это мое хобби. Я встретил шефа дю Понт около десяти лет назад, когда она только закончила школу кулинарии, и дал ей стартовый капитал на развитие ресторана. И вот к чему мы пришли.

Это все звучало как-то отстраненно, далеко, может, Бен все-таки и был тем самым ребенком, который завалил свой тест.

– Это… интересно.

– Нет, нисколько. Но очень мило с твоей стороны интересоваться, – Хакс сделал глоток вина, внимательно рассматривая Бена. Бен постарался вжаться в стул, но это лишь дало толчок новой волне боли и заодно воспоминаниям с прошлой ночи. По щекам тут же разлился румянец, и Хакс, конечно же, заметил это и обозначил улыбкой свое отношение, будто бы точно знал, о чем Бен думает.

Хакс наклонился вперед и положил руки на стол.

– Как ты себя чувствуешь?

Бен пожал плечами. Ему совершенно не хотелось об этом говорить.

Хакс откинулся обратно на спинку стула.

– Справедливо. Знаешь, я тут недавно кое-что читал, а точнее последнюю работу Йодера по Константинизму, и надо заметить, что он приводит неплохие аргументы в пользу взаимодействия церкви и государства.

– Не может такого быть, – Бен ответил почти автоматически. – Тогда ты не читал Лейпхарта, он полностью отрицает теории Йодера и вообще приближается к мнению о том, что Константин даже христианином не был…

К тому времени, когда подали еду, Бен уже разглагольствовал о римской политике, а Хакс добавлял интересные замечания и вопросы. Бен съел почти все макароны с сыром и даже хлеб. Солнце уже село, а парень почувствовал себя совершенно расслабленно. Ему даже было весело.

Полная женщина подошла к их столу и сказала что-то на французском. Хакс встал, улыбаясь.

– Фабьен, – сказал он и обнял женщину. Они начали разговаривать, но разговор был на беглом французском, так что Бен понятия не имел, о чем речь. По жестам можно было понять, что, наверное, они говорили о еде, о том, что все было вкусно, и Хакс настаивал оплатить счет, но шеф дю Понт не хотела брать денег. Наконец Хакс согласился и поцеловал женщину в щеку.

– Ты говоришь по-французски? – рискнул спросить Бен, когда женщина ушла.

– Да, немного, – он сказал, и Бен предположил, что это скорее всего лишь вершина айсберга. Хакс допил вино и поднялся на ноги, застегивая пуговицы на пиджаке. – Пойдем?

***

У Бена почти не было никаких представлений о том, что и как будет происходить этим вечером, но вот уж о чем он точно не думал, так это о приятной прогулке до гавани после такого ужина. Разговор не замолкал ни на секунду, Хакс легко втягивал Бена в очередную тему, которая так или иначе затрагивала его интересы. Он не мог сказать точно, специально ли Хакс тратил свое драгоценное время, изучая то, что нравится ему, Бену, или же просто у них было так много общего. В любом случае он принял это как комплимент.

Они дошли до гавани, и Хакс снова расстегнул свой пиджак, а после присел на выступ, позволяя своему безукоризненному костюму коснуться грязного цемента. Он вытащил серебряный портсигар из нагрудного кармана, достал одну сигарету и сунул ее между губами, а потом похлопал по месту рядом с собой и сказал:

– Садись.

Бен последовал его примеру. Теперь и его ботинки тоже свисали над гладью темной воды. Хакс закурил и заметно расслабился, выпуская дым через нос.

Впервые разговор замолк. Они оба уставились на огни города впереди, на другом берегу реки, на мост и проплывающие под ним суда. Ночь была ясной и холодной, и, если честно, Бен вообще не понимал, что происходит.

Он посмотрел на Хакса. Красивый профиль, светлая кожа особенно контрастировала с темнотой ночи, волосы слегка трепались на легком ветру, дым вокруг него. Глаза непроизвольно опустились на его острую челюсть и мягкое горло. Он посмотрел и на руку Хакса, между пальцами которой он держал сигарету около лица, а на них было такое знакомое кольцо.

Без сломанной перспективы своих расстроенных желаний, без страха властной критики Хакса, без постоянного наблюдения Бен, наконец, все понял.

– Ты женат, – сказал он даже несмотря на то, что ему вряд ли разрешено было говорить.

Хакс даже не удивился. Он посмотрел на Бена все с той же привычной ему спокойной самоуверенностью.

– Откуда ты узнал?

Вместо ответа Бен указал на свою ранку на губе.